Женский декамерон - Юлия Вознесенская

— Ну, ты теперь нас порадуешь веселой историей? Ты ворчала, что мы грустные рассказываем.

— Ох, девочки! Мне так тяжело было о печальных вещах слушать, а сама, кажется тоже не слишком веселую историю расскажу. Зато смешную! Слушайте.

История десятая,

рассказанная секретаршей Иришкой, повествующая о коте Рублике и мальчике, потерявшем рубль

Это было давно, когда я еще училась в школе, классе в седьмом или восьмом. Мама, отец и старшая сестра весь день были на работе, а я по заведенному в семье порядку должна была в это время сделать уроки и сходить в магазин. Также на мне были прачечная, обувная мастерская и прочие такие дела. Я хозяйственная девочка была. Мы жили благополучно, но деньгам счет вели, поэтому мама мне оставляла каждый день на домашние расходы небольшую сумму, а вечером я ей отчитывалась и давала сдачу.

Сделала я уроки и пошла за хлебом. Булочная была прямо на нашей улице, совсем недалеко от дома. Смотрю, возле дверей булочной стоит мальчишка лет семи-восьми и плачет горючими слезами.

— Ты чего тут ревешь? — спрашиваю его.

— Деньги потерял…

— Чего ж теперь реветь? Иди домой, скажи матери и больше не теряй!

Пожалела я мальчишку, но подумала с гордостью, что вот я уже сколько лет и в магазин хожу, и за квартиру плачу, а ни разу денег не теряла. Мальчишки, они все такие!

Отнесла я хлеб домой, а потом понесла обувь в ремонт. Иду опять мимо булочной, а мальчишка тот все стоит. Холодно, октябрь на дворе. У него уже и кулаки, которыми слезы и сопли по лицу размазывает, посинели.

— Чего стоишь? Иди домой! Замерзнешь!

— Я ходил. Мама велела идти на улицу и не возвращаться, если не найду деньги.

— А много ты потерял-то?

— Ру-у-бль…

— Эх ты, растяпа!

И пошла я в обувную мастерскую. Отсидела там час в очереди, возвращаюсь и опять вижу этого пацана на том же месте. Уже не ревет, а только икает от холода, лапы свои замерзшие в рукава спрятал.

— Да иди ж ты домой, горе мое! Не убьет тебя мать.

— Не убьет. Она плачет, что я рубль потерял. Чего я домой пойду?..

Пришла я домой, а мальчишка у меня из головы не выходит. Был бы у меня свой рубль, я бы ему отнесла. А у меня только хозяйственных три рубля осталось и еще надо белье в прачечную нести. Никак я не могу мальчишке помочь!

Собрала я белье грязное в узел, отправилась сдавать.

Стоит, горе мое, на том же месте!

В прачечной сижу в очереди, думаю о своих школьных делах, вроде про мальчишку забыла. И вдруг слышу такой разговор. Одна женщина в очереди возмущается:

— Уже больше часа сижу тут. Ну как же можно так медленно работать?

А приемщица в сердцах швырнула узел с бельем в угол и кричит в ответ.

— А вы идите на мое место за тридцать рублей работать! Посмотрю, как вы будете шевелиться! У нас вместо двух приемщиц Одна в каждую смену выходит, нету людей, что я могу сделать?

И пошла дальше шуровать грязными узлами. А я думаю: «Вдруг у того мальчика мама тоже за тридцать рублей работает? Мало, что ли, таких? А если тот рубль, что он потерял, последний?» Совсем жалко мне стало мальчишку.

Подошла моя очередь, сдала я белье, заплатила. И осталось у меня полтора рубля. Тут я решила: будь что будет, но если он стоит на том же месте, не ушел домой, то дам я ему этот несчастный рубль, а уж с мамой как-нибудь договорюсь. Пусть она подарит мне его как бы в премию за то, что сама я никогда денег не теряла!

Получила я в другом отделении чистое белье из стирки, подхватила пакет за веревочку и пошла поскорее к дому. Беспокоюсь, только бы не ушел мальчишка!

Нет, стоит, бедняга. В темноте и не видно его, к водосточной трубе прислонился, совсем иззяб. Подхожу, достаю торжественно свой рубль:

— Вот тебе рубль, кончай реветь и беги скорей домой. Мать успокой.

А он опять в рев пустился и рубль не берет.

— Ты чего?

— Мама сказала, чтобы я не вздумал просить у прохожих, чтобы искал то, что сумел потерять!..

— Так ты же не просишь, я сама даю!

— Все равно нельзя. Это чужой рубль.

— Тогда ты скажи маме, что нашел его на улице.

— А врать тоже нельзя!

И пуще заревел. Ну, что ты тут поделаешь? Стою я рядом с ним и тоже помаленьку всхлипывать начинаю.

— А ты чего ревешь, такая большая?

— А мне тебя жалко.

Постояли мы так, пошмыгали носами. А потом меня вдруг осенило.

— Ты вот что. Я тут из-за тебя стою с тяжелым пакетом, мерзну. Все руки отморозила. Видишь, я без перчаток? Теперь ты за это помоги мне белье до дому донести, тебе все равно делать нечего.

— Ладно, давай, помогу.

Взяли мы пакет с двух сторон за веревочку и понесли к нам домой. Пришли. А дома я достаю рубль и говорю со всей взрослостью, на какую только была способна:

— Ты мне помог белье донести, так вот тебе рубль за работу. Про заработанный рубль мама ничего не скажет, только похвалит. Да-да, я знаю!

Как он обрадовался, как помчался вниз по лестнице, даже спасибо не сказал!

А вечером, когда мама пришла с работы, я ей рассказала все как было. Очень я волновалась, не влетит ли мне самой за такое самоуправство? Но мама спокойно выслушала меня и говорит:

— Правильно сделала. Молодец, что сообразила дать ему возможность этот рубль «честным трудом» заработать. Хороший, видно, мальчик.

Часов в девять, когда уже все наши были в сборе, вдруг раздался звонок в дверь. Сестра пошла открывать, возвращается и говорит:

— Ирина! Это тебя какой-то кавалер с котом спрашивает.

Выхожу я, а перед дверью стоит тот самый мальчишка и держит в шапке маленького рыжего котенка.

— Мама велела пойти и сказать «спасибо» за рублик, что ты мне за работу дала. Она не сердилась и плакать перестала совсем. Еще она сказала, что такая работа стоит меньше, что тот рублик еще и подарок мне от тебя. Вот, спасибо.

— А это кто у тебя?

— А это теперь тебе от меня подарок. У нас в подвале кошка одна котят родила, я и взял одного. Там еще два осталось. Ничего, что рыжий?

— Очень хорошо! Замечательно рыжий! Спасибо тебе огромное.

Он передал мне котенка и довольный пошел восвояси.

Вот за котенка мне попало. Но потом наши все к нему привыкли. А назвали мы его Рубликом в память о том парнишке.

— А ты так и не спросила, где его мама работала? — поинтересовалась Валентина.

— Ах да, я и забыла сказать! Я же почти правильно угадала. Они жили без отца, а мать работала уборщицей в школе. Там же они и жили, в комнате при школе. Значит, и получала она тогда те же самые тридцать рублей, что и приемщица в прачечной.

— Ну, с тех пор самая маленькая зарплата выросла больше чем вдвое, до семидесяти рублей! — успокаивающе сказала Наташа.

— Да, выросла! — ответила ей Эмма. — Но цены тоже выросли так, что это те же тридцать рублей, если не меньше.

— Это верно! — вздохнула Зина. — Кто без профессии, тем на одну зарплату и не прожить.

И все поняли, что она думает о своем будущем устройстве на работу, и стали наперебой советовать ей, куда обратиться за помощью, где есть работа с общежитием. Неля сказала, что можно найти работу в яслях, тогда и сын будет при ней.

В этих разговорах о будущем устройстве Зины и закончился седьмой день Декамерона.

ДЕНЬ ВОСЬМОЙ, ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Начался восьмой день Декамерона

Утром, после первого кормления детишек и после завтрака номенклатурщица Валентина обратилась к Альбине:

— Альбина! Ты нам намекала, что тебе удалось отомстить и своему садисту-насильнику, и тому генералу, который говорил, что порядочных девушек никто не насилует. Вот бы ты сегодня нам об этом рассказала, а?

— Ладно, Валюта, расскажу. И может, мы тогда все расскажем истории о том, как женщины и мужчины мстили своим обидчикам?

Все согласились с Альбиной, и вот вечером начались истории о мести.

История первая,

рассказанная биологом Ларисой, представляющая собой не анекдот, но вполне достоверную историю из анекдотического быта коммунальных квартир

Я вам расскажу, как один тихий интеллигент отомстил своим соседям по коммунальной квартире.

В одной ленинградской квартире умерла старушка, освободив крошечную десятиметровую комнату. Между жильцами, как водится, началась за эту комнату настоящая война: кто-то стоял в очереди на улучшение жилплощади и хотел, присоединив эту комнатку к своей, улучшить положение немедленно, кто-то хотел съехаться с женой, у которой где-то была комната еще меньше и ее можно было бы обменять на старушкину. Но районный жилищный отдел не стал разбираться в том, кто из жильцов имеет на нее больше прав, а просто отдал ее одному молодому инженеру. Ну, вы сами можете догадаться, что соседи новому жильцу не обрадовались. Всю свою ненависть друг к другу они перекинули на бедного парня. Его всячески притесняли на кухне и в местах общего пользования. Если к нему заходил приятель, участковому милиционеру немедленно писался донос, что у нового жильца собираются пьяницы и наркоманы. Если, не дай Бог, в гости приходила знакомая девушка или коллега с работы, женщина, то его обвиняли чуть ли не в содержании притона. Парень поначалу пробовал отбиться, выяснял с ними отношения, но этим только подогревал атмосферу. И он затих. На кухню старался не выходить, в свою комнату шмыгал, как мышонок, а на все попытки втянуть его в скандал — отмалчивался.