Смерть как сон - Грег Айлс

– Ничуть не бывало. У нее странное увлечение: она просится на постой к абсолютно чужим людям и, пожив у них немного, делает зарисовки их повседневного быта.

– Так поступали некоторые фотографы-документалисты в шестидесятых, – вспомнила я. – Гордон Паркс, в частности.

– Все свои картины она пишет за один присест, – продолжал Бакстер. – Пресса Талией живо интересуется; впрочем, цены ее творчеству это не особенно добавляет. Ее заработок не идет ни в какое сравнение с деньгами Смита и Уитона.

– А сколько все-таки? – спросил Кайсер. – Хоть по тысяче долларов за холст ей дают?

– Ее нынешняя планка – семь сотен.

– А у Леона Гейнса? – вспомнила я про уголовника.

– Кто-то заплатил за одну его картину пять тысяч. В принципе, Гейнс мог бы жить на средства от продажи своих холстов, если бы не ужасные долги, в которых он погряз. Трудно найти в университете человека, которому он не был бы должен. И потом… один из его прежних сокамерников сообщил, что в «Синг-Синге» Гейнс пристрастился к героину.

– Создается впечатление, что Лаво и Гейнс откровенно бедствуют, – задумчиво проговорил Кайсер. – А между тем художник, написавший «Спящих женщин», заработал на этом миллионы.

– Да, Джон, неувязочка.

Наконец подал голос и доктор Ленц:

– Я ставлю на Уитона и Фрэнка Смита. Точнее, на кого-то из них. С деньгами у них все в порядке. Думаю, им не составило бы труда укрыть от любопытных взоров и более серьезные средства. Что же до Гейнса… Он жесток, маргинален и отбывал срок за изнасилование. Все это, казалось бы, говорит против него. С другой стороны, я не верю, что он и есть наш искомый преступник. Уж слишком все просто. Тот, кого мы ищем, – хитрый, изощренный, неуловимый злодей. Боюсь, он даст Гейнсу сто очков вперед.

– А Лаво? – спросила я.

– Я уже говорил, что на нее не стоит тратить время. Она женщина. Этим все сказано.

– А я снова повторяю, что отработать необходимо всех! – жестко проговорил Кайсер. – После нашей поездки на Кайманы я почти уверился, что Марсель де Бек в этом так или иначе замешан. Гейнсу и Лаво вовсе не обязательно быть миллионерами. Отчего не допустить, что де Бек все организует и забирает себе главный куш, а художника привлекает за гроши в качестве банального наемного работника? В этом случае Гейнс и Лаво имеют все шансы быть причастными к похищениям.

– Если де Бек в этом замешан, зачем ему было привлекать к своей персоне лишнее внимание ФБР и отказывать в предоставлении картин на экспертизу? – возразил Ленц. – Мало того, ставить ФБР условия относительно доступа к картинам?

– Он упивается тем, что мы не можем до него добраться. Он нас не боится.

– Не боится, это точно, – подтвердила я. – Ну хорошо, с Гейнсом, допустим, понятно. Но Талия?! Какой у нее может быть мотив? Неужели вы всерьез думаете, что женщина будет писать картины с трупов?

– Почему бы и нет? Мы с ней еще не беседовали, давайте сначала поговорим, а потом будем строить предположения, – сказал Кайсер. – С Лаво не все так просто, как кажется. Мне известно, например, что представители малых народов, как правило, всю жизнь проводят в родных местах. Это самые оседлые люди на земле.

– Верно.

– Так какого черта ее понесло в Нью-Йорк? Вы полагаете, она грезила славой знаменитого художника? А может, просто сбежала от чего-то? – Кайсер перевел взгляд с меня на Бакстера. – Кстати, кто будет играть первую скрипку на допросах?

Бакстер отошел к стене, щелкнул выключателем, и зал залился ярким светом. Ленц в первую секунду прикрыл глаза рукой, но тут же убрал ее, всем своим видом демонстрируя решительный настрой.

– Джон… – хрипло проговорил Бакстер. – Я знаю, как глубоко ты влез в это расследование. И, участвуя в нем с самого начала, проявил…

– Проклятие, можешь не продолжать, – буркнул Кайсер.

Бакстер покачал головой.

– Послушай, Джон, дружище, художники – особенно известные художники – люди тонкие, легкоранимые. К тому же Уитон тяжело болен. Принимая все это во внимание, я бы рекомендовал партию первой скрипки отдать Артуру. Он хорошо разбирается в современном искусстве и знает, как осторожно расспросить Уитона о его склеродермии. Он классный психолог. Именно это нам завтра особенно пригодится.

Кайсер угрюмо смотрел в пол, уже не слушая Бакстера. А тот все продолжал свои увещевания. Кайсер и не думал спорить, понимая, что решение уже принято и обжалованию не подлежит.

– Я сам с удовольствием принял бы в этом участие, – продолжал Бакстер, – но знаю, что ты имеешь больше прав. Поэтому уступаю тебе, Джон. И потом… Если тебе вдруг покажется, что Ленц что-то упустил из виду или забыл спросить, ты его подстрахуешь, хорошо? Итак, Артур говорит, а ты в случае необходимости подключаешься. Все ясно?

– А ты где будешь? – по-прежнему не глядя на него, спросил Кайсер.

– Я буду следить за ходом допроса из нашего фургончика. Артур нацепит на себя микрофон.

Кайсер поднял на него недоумевающий взгляд, но Бакстер предостерегающе поднял руку.

– Я и без тебя знаю, что это нарушение, но директор ФБР лично санкционировал использование прослушивающей аппаратуры, потому что только при этом условии полиция разрешала нам допрашивать подозреваемых первыми – прямая трансляция допроса.

– А где будет мисс Гласс?

– В фургончике вместе со мной. Как только Артур подаст условный знак, я отправлю ее к вам. Кодовая фраза: «Куда подевался наш фотограф, она должна была прийти еще десять минут назад!» Это легенда для подозреваемых: мы ничего не конфискуем, а лишь хотим сфотографировать их картины.

– А на самом деле? – наивно спросила я.

– А на самом деле, как только допрос закончится, туда войдет полиция и выметет все подчистую. Подозреваемые, конечно, обозлятся, но с этим мы ничего не можем поделать. А предупреждать их не будем, чтобы не огорчать заранее. Это может отразиться на ходе допроса. Мы не имеем права рисковать. У нас только один шанс на внезапность. Другого не будет. Запомните: с Уитоном ведем себя максимально корректно. Максимально! Второй – Гейнс. С этим можно не церемониться. Джон, ты будешь его допрашивать, у тебя большой опыт общения с уголовниками. Смит и Лаво… Никто не знает, чего от них можно ждать и как с ними лучше всего держаться. Тут придется импровизировать. Но во всех случаях, как только в комнату входит мисс Гласс…

– Зовите меня просто Джордан, – перебила я Бакстера. – Меня коробит от вашей официальности.

– Идет! – усмехнулся он. – Итак, как только вы входите в комнату, не вздумайте пялиться на подозреваемых! Это смажет нам всю картину «опознания». Ведите себя как ни в чем не бывало. Дайте им возможность разглядеть вас исподволь. Человек, увидевший вас впервые, вряд ли будет возвращаться к вам взглядом снова и снова. Впрочем, Гейнс может попытаться раздеть вас глазами. Он такой. Если же вас увидит преступник, для него это будет шок. И он себя выдаст. Во всяком случае, я очень на это надеюсь.

– Преступник или преступница, – уточнил Кайсер.

– Совершенно верно, – согласился Бакстер.

– Если Гейнс посмеет раздевать меня глазами, я не знаю, что с ним сделаю! – возмутилась я.

– Если он позволит себе нечто оскорбительное, что вам помешает как следует врезать ему между ног? – отозвался Грэнджер.

Бакстер нахмурился.

– Пожалуйста, не переигрывайте. Не стоит без особой нужды накалять обстановку. Кто знает, к чему это может привести? А если все эти похищенные женщины действительно убиты? А если художник и похититель – одно и то же лицо? Увидев вас, он может решить, что его песенка спета, и выкинуть какой-нибудь совершенно немыслимый фортель. Кстати, Джон, ты будешь ко всему прочему играть роль вооруженного охранника, – заметил Бакстер. – Применять по отношению к подозреваемым силу или не применять – решать тебе.

Доктору Ленцу последняя фраза Бакстера явно не понравилась. Он поморщился так, словно ему пришлось съесть лимон. И я сразу вспомнила рассказ Кайсера о происшествии в тюрьме Монтаны, когда он не сдержался и едва не забил до смерти приговоренного маньяка. Но Ленц не хуже других знал, что с Бакстером спорить бесполезно. Как он решил, так и будет.

– Если вдруг мы поймем, что имеем дело с преступником, – продолжал Бакстер, – то заберем к себе сразу же, пока его не отняла полиция. Завтра – контрольное совещание. В семь утра. В восемь к нам уже будут приставлены наблюдатели от полиции. Итак, всем все понятно?

Ленц и Кайсер молча кивнули.

– Хочу есть. И еще спать, – объявила я, поднимаясь из-за стола.

– Прихватите с собой агента Трэвис, – напомнил Бакстер.

– Хорошо.

– Между прочим, «Камелия гриль» еще открыта, – как бы невзначай обронил Кайсер.

– Знаю, я там постоянно ужинаю, когда бываю в Новом Орлеане.