Еретик - Андрей Степаненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Примерно в то же время, Ираклий и получил долгожданное известие из Ватикана.
«Северин умер от воспаления кишок, — сообщал агент, — это огромная потеря для всего христианского мира. Святые отцы даже не знают, кто бы мог заменить столь святого человека на его престоле… поэтому выборы нового Папы отложены».
Ираклий улыбнулся. Нет, он понимал, что это — не страх смерти. Страх никогда не останавливал монахов на пути к верховной власти. Епископы просто ждали, чем окончится схватка за Египет. Это было умнее.
«Иерархи чрезвычайно обеспокоены тем, что случилось у Вавилона, в месопотамском[65] ущелье, по которому протекает Великий Поток, — писал далее его агент, — иначе как чудом, назвать происшедшее невозможно, однако то, что евреев и аравитян пострадало столь мало, а христиан — так много, вселяет ужас и…»
Строчка закончилась на полуслове. Ираклий перевернул листок и вздохнул. Мокрый речной песок, по которому армия Амра прошла, а имперская — застряла, грязевая волна, смывшая половину войска Теодора, до странности легкое падение Трои в руки врага — все это настораживало и его.
«…вселяет ужас и надежду… все понимают, что проигрыш христиан у Вавилона — это колоссальный выигрыш для второй, невизантийской части христианского мира».
Ираклий скрипнул зубами.
«Поэтому главный вопрос дня — твой «Экстезис». Принято негласное решение всячески его поносить, — как и саму идею Унии. Никто не хочет упустить столь уникальный шанс избавиться от твоей тирании, пусть и ценой резни. Аравитян полагают поставить на место позже, когда с их помощью покончат с армянами. И в Генуе, и в Венеции знают, что этим дикарям ни в Аравии[66], ни, тем более, в Египте хозяевами не стать…»
Ираклий досадливо цокнул языком, именно этого он и ждал, и боялся.
«Ну, и Везувий опять проснулся. Не особенная новость, но пепла уже вылетело столько, что солнца не видно. Понятно, что люди боятся, а кликуши за месяц собрали для храмов столько денег, сколько раньше и за десять лет не собирали…»
Далее ровными столбиками шли цифры, отражающие суммарный баланс в торговле крупнейших провинций Ойкумены, — по сути, самое главное. И только в конце следовала короткая приписка: «Кифа снова получил какое-то новое задание — третье за последний месяц. Деталей не знаю».
Ираклий присвистнул и задумчиво поскреб щеку. Кифа, был достаточно ценным агентом Рима, таких по пустякам не дергают. И если его первым заданием в этом месяце определенно было противостоять линии Ираклия на Соборе, а вторым — выехать в Египет для сбора данных о продвижении армии Амра, то что могло стать третьим?
«Союз с аравитянами против меня?»
Такое было бы почти невероятно. Ираклий был еще достаточно силен, чтобы покарать предателя, — кто бы им ни оказался.
«Неужели его цель — Елена?»
Гибель Ахилла была слишком красноречивой приметой утечки информации, а то, что на Западе с возможным появлением этой монашки считаются, секретом не было. Ираклий вздохнул. После того, как приливная волна четырежды прошла по кварталу ткачей, от видевших Елену свидетелей не осталось даже следа. Но у него было такое чувство, что Царица Цариц не только жива, но и как никогда ранее опасна.
* * *Симон выбрался на берег неподалеку от крепостных стен Трои и сразу же увидел, что за ним наблюдают десятки глаз: аравитяне явно не понимали, почему яро желавшие смерти перебежчика солдаты Родоса стреляли в воздух.
— Беги к воротам! — крикнули ему на греческом и сразу же — на армянском и еврейском, — тебя пропустят!
Симон кивнул и побежал вдоль стены, а едва обогнул крепость и подошел к воротам, обмер. Прямо перед ним, в компании двух крепких монахов, стоял Кифа.
— Ты? — так же обмер Кифа. — Что ты здесь…
— Я тоже не ожидал тебя увидеть, — кивнул Симон. — На чем добирался?
Кифа уклончиво мотнул головой.
— Купцы подвезли.
Это была откровенная ложь. Единственным купеческим судном, прорвавшимся сквозь заслон военных у Никеи благодаря родственным связям капитана с самим Теодором, было то, на котором приплыл сюда Симон.
«Значит, судно Кифы было имперским или церковным…»
Первое отпадало просто потому, что Кифа всегда находился по ту сторону от императора Ираклия.
— Эй, ты! — приоткрыли ворота и жестом подозвали Симона, — проходи.
— Я раньше стоял! — кинулся к щели Кифа. — У меня письмо!
— Подождешь.
Симон победно улыбнулся и протиснулся за приоткрытую створку.
— У меня дело к вашему вождю.
«И все-таки что здесь делает Кифа?»
Этот кастрат определенно имел какое-то дело к Амру, и вариантов было всего два: закулисные переговоры с аравитянами против Ираклия… и Елена.
Симон вздохнул, прошел в дверь комендатуры и замер. В огромной комнате сидел только один человек — небогато, а точнее, почти нищенски одетый аравитянин. Но вот его глаза…
— А ты ведь и есть — Амр, — прищурился Симон. — Слышал, слышал, как ты пророка убить пытался. Дважды? Молва не лжет?
Аравитянин мрачно мотнул головой и жестом пригласил присаживаться.
— Что надо?
— Я пришел за Еленой, — не стал юлить Симон.
Амр хмыкнул.
— А у тебя что, какие-то на нее права?
Симон задумался. Юридических прав на Царицу Цариц у него не было да и быть не могло. Это у нее были права на всех, кого ни коснись. И Амр, судя по выражению глаз, понимал об этом больше, чем ему положено.
— Нет, конечно, — покачал он головой, — но Елена все время в опасности, а я мог бы это остановить.
— А ты кто такой? Какого рода? — заинтересовался Амр. — А то пришел, о себе — ни слова, а Елену ему подавай.
— Я — Симон амхарец, — понимающе кивнул Симон, — без роду, без племени. Нашу деревню царь Херод вырезал, когда я ребенком был. Ни Ираклию, ни Патриарху не служу. Сам по себе.
Аравитянин с сомнением покачал головой.
— Никому не служишь, говоришь? А что за дело тебе до Елены?
Симон оценил ситуацию. Амр был сильным человеком, однако наваждению поддавался, это чувствовалось.
«Навести?»
— Почему молчишь? Или совесть еще осталась, врать не позволяет?
Симон удивился. Это слово он услышал впервые за последние пять-шесть лет. В империи предпочитали другие слова: необходимость, долг, служение…
— Когда-то я был одним из ее учителей, — сказал он чистую, хотя и неполную правду, — но уроки еще не окончены.
Аравитянин все с тем же сомнением покачал головой.
— Оставь ее в покое, Симон. Пусть Елена сама выбирает свой путь.
«Знает! — полыхнуло в голове Симона, — он что-то знает!»
