Идеальный охотник - Андрей Кивинов

Она приехала извиниться за Бойкова, который не шепнул Копейкину, что его задержание — необходимая мера. Что иного выхода не было. Если б Кирилл просто исчез или вдруг ушел в отпуск, враг бы насторожился. А так — все обоснованно. Все знали, что он удачно стрелял, за это и задержан.

На самом деле никаких показаний Ольга не давала, со следователем Амелиной договорились, что та задержит Копейкина, а Бойков, соответственно, предупредит опера о комбинации. Только Коля, блин, не предупредил. Ничто на земле не проходит бесследно. Жжет по ночам обида за унижение с шоколадным пистолетом, рвется месть наружу. Надо было это предвидеть.

Она представила, какими эпитетами награждал ее Кирилл, пока сидел в камере. И непроизвольно зажала уши. Он ведь реально понимал, что сядет надолго. За то, чего не совершал. По ее, Ольгиной, милости.

Как начать предстоящий разговор, она не представляла. Решила действовать без затей и комбинаций. Хватит. Подойдет и скажет, что надо поговорить. Вряд ли Копейкин полезет в драку. Просто послать может — имеет право. Но он вменяемый человек. К тому же в чем-то благородный. Должен выслушать. Она извинится за Бойкова, а потом…

Вот это «потом» и волновало больше всего. Будет ли вообще это «потом»? Скорей всего, нет. Ведь, кроме Колькиной вины, была и ее вина. Еще бо́льшая. Она, а не Колька затеяла эту дурацкую игру в любовь. Игру, в финале которой Копейкин получил бы вместо романтического путешествия в Таиланд или Египет судебный приговор с путевкой в Нижний Тагил.

Какой же свиньей она выглядела в его глазах. И попробуй докажи, что так-то оно так, но случилась метаморфоза. Что из объекта разработки он превратился в объект желания. Что он нужен ей безо всяких разработок.

А чем он виноват перед ней? Тем, что адекватно ответил? Тем, что не охотник?

Поэтому никакого «потом», наверно, не получится. Потом она просто уйдет и больше его никогда не увидит.

Дверь изолятора распахнулась. Появились Копейкин с Сычевым. Он не распростер руки и не вскрикнул: «Здравствуй, свобода!» Просто немного прищурился от солнечного света.

Они вышли за ворота.

Наверно, автор дешевых любовных романов описал бы их встречу примерно так: «Унимая лихорадочную дрожь в ступнях и пальцах, она легкой серной домчалась до возлюбленного и со стоном упала ему на грудь». Автор же дорогих любовных романов добавил бы в описание живых красок: «Унимая внезапно появившуюся лихорадочную дрожь во всем теле, она бросилась из своего тайного укрытия навстречу любимому и через несколько мгновений трепыхалась в его объятиях, словно рыбка в сети, трясясь от возбуждения и желания! А из окон соседнего дома ветер доносил звуки мелодичного блюза…»

Но, увы, никакого бросания и трепыхания сегодня не случилось. И блюз не звучал. Ольга так и осталась за тополем. Потому что Копейкина встречали. Его сын Никита, парень в инвалидной коляске и женщина, которую Ольга видела несколько дней назад в парке. Они по очереди обнялись и направились к небольшой парковке.

И Копейкин не крутил головой в надежде, что увидит еще кого-нибудь, пожелавшего его встретить.

Выходить из укрытия Ольга не стала. Но дрожь в пальцах так и не уняла.

Через десять минут она села в маршрутку.

От Бойкова прилетела эсэмэска: «Водила раскололся, Буйвол наш. Гуляем!» Она улыбнулась, представив, что послание по ошибке придет постороннему человеку.

Вообще-то, гулять было рановато. Николай Васильевич выдал желаемое за действительное, чтобы загладить свою вину за подло установленный в квартире коллеги диктофон. Водитель не раскололся, а всего лишь попросил время на раздумья. Но опыт подсказывал: если клиент просит время, он созрел.

Как и Лешу Батракова, Буйвола с водителем привезли не в территориальный отдел, а к себе. Разместили в разных коридорах, по старинке приковав наручниками к батарее, что категорически запрещалось демократическим законодательством. Обещанных адвокатов пока не вызывали, цинично наплевав на Конституцию. Да, как это ни прискорбно, но приходилось идти по лезвию. Был альтернативный вариант — гулять с задержанными по парку несколько часов. Тут никакой адвокат носа не подточит. «Мы никого не задерживали. Просто ходили и беседовали». Иногда так и приходилось поступать. Но сегодня решили обойтись без альтернативы.

К водителю домой помчался Маршал Жуков. С подлинным постановлением на обыск. Чтоб ломать двери по закону, а не по беспределу. Гриша за время службы в ОМОНе частенько сопровождал оперов на обыска и, соответственно, перенял полезный опыт. Теперь заглядывал в каждую розетку, не говоря уже про кастрюли. А тут и заглядывать особо не пришлось. В гараже, пристроенном к дому, он без особого труда обнаружил «Ямаху», схожую по приметам с той, на которой укатил подрывник. Хоть и перекрашенную. А при более детальном исследовании гаража нашлись и запчасти для «тортика». Эх, все великие начинания губит жадность. Зачем, к примеру, выкидывать новую катушку с проводами, если для бомбы использовал всего лишь четверть? Или тот же «пластилин»?[8] Кто знает, не пригодится ли завтра? А «пластилин» на рынке нынче дорогой. Опять-таки замыкатели. На полу валялись шарики от подшипников и пара нашинкованных гвоздей.

Все это хозяйство Жуков грамотно упаковал и опечатал. И теперь, если научная экспертиза докажет, что такие же проводочки и гвоздики были найдены и на месте взрыва, наступит относительное торжество справедливости. А она докажет, ох, докажет. После чего никто не вспомнит про какие-то наручники в коридоре и несвоевременно вызванного правозащитника.

В самом же доме Гриша отыскал свидетельства гоночного прошлого задержанного. И даже пару бронзовых медалей в командных гонках. Ничего не подозревавшая жена подтвердила, что муж действительно иногда катается на мотике, а перекрасил его совсем недавно. Якобы надоела родная расцветка. Повеселее захотелось.

Едва все изъятое хозяйство было красиво разложено на столе в знакомом гостевом кабинете, водитель резко вспотел, потом покраснел, после побелел и попросил время на раздумья. Коля великодушно дал. Пять минут. Пока время тикало, он и отбил счастливое сообщение Ольге.

После раздумий, как и следовало ожидать, все встало на свои места, хотя и со скрипом. Ибо водитель поначалу попытался полностью взять вину на себя. Мол, подрался с цыганами на парковке из-за места и решил жестоко отомстить. Но направляемый умелой рукой Бойкова, в конце концов быстренько заключил сделку со следствием. «Старина, сделка со следствием — это лучше, чем сделка с совестью. Есть хорошие шансы увидеть внуков». Несчастных цыган, как и следовало ожидать, заказал Константин Сергеевич. Помочь привести заказ в исполнение вызвался один из охранников, достаточно правдиво изобразивший чайника на сломавшихся «жигулях». Сами «жигули» при желании можно найти на дне пригородного озера. На мотоцикле же водитель решил сэкономить. Прикинул, что перекрасить свой дешевле, а в отчете написать, будто купил новый и утопил. Пускай Буйвол оплачивает. Тот без вопросов рассчитался. Конечно, обманывать некрасиво, но если в Министерстве обороны страшные вещи творятся, то почему мне нельзя?

— А кто придумал подставить Копейкина?

— Какого Копейкина?

— Ой, не лги, боярин! Царю лжешь!

— Истинный крест, не вру! Не знаю я никакого Копейкина! Это все он, он! Граф Рош… Буйвол!

Константин Сергеевич, приведенный в комнатку следующим, никаких сделок с Колей не заключал, а по-прежнему канючил адвоката и планшетник. И расстроился не столько из-за задержания, сколько из-за денег, заплаченных за мотоцикл. Кругом суки-мошенники!

После к работе подключился следователь, а Бойков отправился на доклад к Царю-батюшке, у которого на нервной почве заболела поясница.

Борис Дмитриевич, как требовал оперативный этикет, поздравил подчиненного с раскрытием резонансного убийства, затем озвучил ту же мысль, что высказывал ранее Ольге:

— Праздновать рано… За Буйволом кто-то стоит. Кто-то из наших. Кто знал историю с убийством Алиева. И соответственно, знал про Копейкина.

— О том убийстве во всех новостях было.

— Так-то оно так, Коля, но не рискнул бы Буйвол подобную комбинацию без прикрытия затевать. Я оборотня за версту чую… Помогал кто-то из наших, помогал.

— Наших — из отдела или наших — вообще? — на всякий случай уточнил Бойков, заметив, как пристально смотрит на него шеф. Словно комсорг на комсомольца, не уплатившего членские взносы.

— Не знаю… Пока не знаю…

— А что с самим Копейкиным делать? Убийство Алиева не раскрыто. И никаких гарантий, что это не Кирилл Павлович.

— Если это он, то рано или поздно улики появятся. Будем работать… А теперь не в службу, а в дружбу. Вот мазь. Намажь поясницу. Достала эта грыжа…