Мулатка в белом шоколаде - Дарья Калинина

— Должно быть, не знал, — осторожно подтвердила Наталья Борисовна. — Во всяком случае, начал он с того, что предложил мне денег.

— За что?

— Да чтобы я прямо в тот день отдала ребенка ему. И взялась был за подготовку документов на усыновление.

— Вот так сразу? — ахнула Кира. — И чем он мотивировал свой поступок?

— Мол, мать у ребенка преступная особа. И он чувствует свой отцовский долг, хочет воспитывать сына в своей новой семье.

— А раньше он где был?

— Объяснил, что раньше он жил холостяком. Взять грудного младенца к себе никак не мог. Взять няню на круглые сутки — тоже. Поэтому и не давал о себе знать.

— Ничего себе! Тоже папаша нашелся! То шлялся круглые сутки, то вдруг чувства в нем отцовские взыграли!

— Думаете, он соврал?

— Мне так, во всяком случае, показалось. — Наталья Борисовна кивнула. — Вел он себя крайне несдержанно. То есть сначала просто развязно. Но когда понял, что я не шучу и вовсе не стремлюсь выжать из него побольше денег, а в самом деле не отдам ему ребенка, он показал зубы! Орал, что все равно заберет этого ребенка, даже если ему придется его украсть.

— Но зачем? — продолжала недоумевать Кира. — Петеросян женился на молодой женщине. Она вполне могла родить ему наследника. К чему навязывать ей на воспитание чужого малыша?

Леся, пока ее подруга возмущалась непостижимой для любой женщины мужской логикой, думала о том, что сама Людмила, по всей видимости, ни сном ни духом не ведала о планах жениха относительно усыновления собственного ребенка.

— Иначе она бы уж упомянула об этом, когда зашел разговор, не замечалось ли за ее женихом в последнее время каких-либо странностей.

— Да-а-а, — протянула Кира. — Похоже, адвокат готовил своей женушке потрясающий сюрприз. Вот тебе, милая, уже и готовый младенец. И даже медовый месяц нам с тобой не нужен. К чему? Ребенок у меня уже все равно есть. Неужели Людмила ему была противна до такой степени, — заволновалась Кира, — что он вовсе не думал даже о сексе с ней? Даже для рождения законного наследника?

На этот вопрос мог дать ответ лишь сам покойный господин Петеросян. Но, увы…

Оставалось задать Лене последний вопрос. Подруги все еще не теряли надежды, что кто-то из знакомых адвокату людей слышал от него лично о существовании у него сестры с редким именем Оливия. Но если такой человек и имелся, то это точно была не Лена.

— Как? — вытаращила она глаза. — Оливия? Нет, вы что-то путаете. У Петеросяна сестру зовут Жанной. А вообще-то от него вся родня за его выкрутасы отказалась. То есть делали вид, что не хотят знать.

— А на самом деле?

— На самом деле? — фыркнула Лена. — А как ты думаешь, откуда у этой Жанны появился домик за городом и денежки, которые она тратит направо и налево? Она же не работает!

— А нам говорила, что к ней приходят сослуживцы навестить и прочее.

— Ой, не смешите меня! Она в библиотеке неполный рабочий день трудится! Какие там деньги? Слезы одни!

— Так у нее и муж есть, — сказала Кира и тут же поправилась: — Верней, был.

— Муж у Жанны тоже какие-то крохи зарабатывал! Она мне сама говорила!

— Тогда откуда же деньги? Родня из Америки помогает?

— Они там сами на пособие живут! Какая может быть помощь?

Подруги растерялись.

— Ты хочешь сказать, что своих родственников содержал Петеросян?

— Да, — кивнула Лена. — Потому я и говорю, что они все жуткие лицемеры. При всех делают вид, что знать отступника не хотят, а на самом деле бегают к нему за денежками. Во всяком случае, Жанна точно бегала. Она мне сама в этом призналась.

Подруги задумались. Если Жанна была материально зависима от брата, а тот хотел отобрать у Ленки их ребенка, то не был ли визит Жанны в тюрьму, где девушка отбывала наказание, поручением того же Петеросяна.

— А что! — воскликнула Лена. — Очень даже может быть.

— Тогда получается, что он решился на усыновление еще раньше.

— Но активно настаивать на этом он все равно принялся только недавно. Дней десять назад.

Больше вопросов к Лене у подруг не было. Разве что один. И то, задать его подруг подвигло чисто женское любопытство.

— Скажи, — обратилась к девушке Кира. — Ты ведь была знакома с Петеросяном еще до того, как он вызвался тебя защищать?

Лена кинула смятенный взгляд в сторону своей тети. Та молчала. Лишь ее губы сжались в одну тонкую ниточку.

— Ну да, — пробормотала Лена. — Я на него работала.

— Наркотики продавала?

— Я же сказала, с этим покончено раз и навсегда!

Подругам бы очень хотелось в это поверить. Голос Лены звучал искренне. Но кто знает, сумеет ли устоять девушка перед искушением на этот раз?

Оставив Наталью Борисовну в обществе племянницы, подруги отправились к себе. Магомет Али преданно топал впереди них. Причем даже его спина говорила о том, что делает он это не просто так, а пытаясь разведать и обезопасить путь. А вдруг подруг поджидает какая-то опасность?

— Не понимаю, — неожиданно произнес мужчина. — Не понимаю, зачем Адвокату понадобился ребенок от наркоманки? Это же просто глупо!

— Мальчик мог оказаться больным, — согласилась с ним Леся. — Если даже сейчас это и незаметно, то с возрастом у него могут проявиться патологии.

— А Петеросян был не таким, чтобы возиться с инвалидом.

Магомет Али кивнул:

— Вот я и спрашиваю вас — зачем?

На этот вопрос у подруг ответа пока не было. Но они были готовы обсудить его. Только завтра. Сегодня они уже на ногах от усталости не держались. И если бы Кире пришлось сесть за руль, поездка бы неизбежно кончилась плохо. Глаза у бедняжек от усталости просто слипались.

К счастью, Магомет Али оказался не только заботливым, но и понимающим мужчиной. Он даже не стал настаивать на том, чтобы остаться у кого-то из подруг. Конечно, окончательный выбор им еще не был сделан. Но он явно склонялся в пользу Леси. Кира не расстраивалась. У нее ведь был Пантелеймонов. И завтра утром им предстояло романтическое путешествие по приемникам для бродячих животных. А сейчас она могла хотеть только одного: спать, спать и спать.

…В глубине души Кира была готова к тому, что Пантелеймонов попросту забудет о данном им второпях обещании или проспит. О том, в чьих объятиях он мог проспать, Кире даже думать не хотелось. Однако Пантелеймонов не подвел. Ровно в восемь утра он уже буквально ломился звонками в дверь Киры.

— Ты что, спишь? — вознегодовал он, когда слегка взлохмаченная и румяная со сна Кира открыла ему дверь в своем прелестном кружевном пеньюаре.

Кира едва удержалась, чтобы не фыркнуть. Знал бы он, сколько геля ушло на то, чтобы придать ее волосам именно такой вид. А румяна! Кира сидела у зеркала уже почти полтора часа. И все время получалось не совсем то! А уж предположить, что она может спать в этом прелестном, но отвратительно колючем и к тому же удивительно непрочном пеньюаре, состоящем из одних кружевных петелек, вообще мог только человек на редкость недалекий. Одним словом, настоящий мужчина.

— Ну да, — сладко промурлыкала Кира и так вошла в роль, что едва не потерлась спинкой о дверь.

Но вовремя удержалась. Это нанесло бы непоправимый ущерб ее пеньюару. А он, хотя спать в нем было и невозможно, обладал другим достоинством. Еще ни один мужчина, который видел в нем Киру, от нее не уходил. Во всяком случае, часа два — точно не уходил.

Однако Пантелеймонов принадлежал к какому-то другому подвиду настоящих мужчин. На него пеньюар не произвел того действия, на которое в глубине души рассчитывала Кира.

— Что ты стоишь? — возмутился он, вместо того чтобы наброситься на нее с поцелуями. — Иди и одевайся! У нас времени в обрез!

Эти слова произвели на Киру действие холодного душа. Знал бы он, сколько раз ей приходилось слышать такой тон! Правда, обычно ей приказывали не одеваться, а, наоборот, разоблачаться побыстрей. Давай, давай! Сама, сама!

Но все равно весь Кирин романтический настрой моментально улетучился. И она горько пожалела, что встала в такую рань. Подумать только, могла бы дрыхнуть еще почти два часа! И к чему такие жертвы? Все равно этот тип ничего не понял!

Кира обиженно потрусила назад в спальню. А Пантелеймонов последовал туда за ней. О нет! Вовсе не затем! Он лишь ворчал и бурчал по дороге:

— Сколько можно выбирать футболку? Бери вот эту! И какие-нибудь штаны к ней. Я тебе прямо удивляюсь! У тебя из кота, того и гляди, шапку сделают или на шубу пойдет, а ты тут думаешь, чего бы тебе такое на себя нацепить!

Нарисованная картина заставила Киру содрогнуться. Схватив первые попавшиеся джинсы, она метнулась за ширму. Пантелеймонов, гад такой, даже и не подумал последовать за ней. Вместо этого он потопал на кухню и принялся варить там кофе. Хозяйничал он вполне по-свойски. Пролил воду из пластиковой бутылки, рассыпал кофе, а потом ругался на самого себя и пытался ликвидировать беспорядок и одновременно наточить ножи, энергично шаркая ими по бруску. В результате ножи попадали, кофе убежал, а пол в кухне украсился коричневыми разводами.