Дрессировщик. Приручение (СИ) - Николаева Ольга "Anabolik"

Это радовало. А еще, порой, мелькал интерес: как она рассказывает своим подругам об их отношениях? В принципе, Игорь с самого начала оговорил: ничего не должно уйти за пределы дома, не хватало ему всяких сплетен и подмоченной репутации в деловых кругах. Он, вообще, старался не афишировать, что у него есть Женя, кем ему приходится, и какую роль в ее жизни сам Суворов играет. И совсем ни к чему было бы выпустить подробности через нее саму. Девушка, кажется, все поняла из разговора. Посерьезнела и долго обдумывала, но затем пообещала, что для всех Игорь останется ее опекуном, а она — благодарной во веки веков приживалкой. Даже заверила, что будет насильно убеждать всех, кто хоть на каплю сомневается.

Но… Одно дело пообещать, что не проболтается, а другое — хранить секреты за замком из ненадежных девичьих уст… Приходилось держать на контроле, проверять разными, не всегда законными методами, убеждаться… Каждый раз убеждаться, что Женя держит слово, но не успокаиваться…

В общем, как ни старался Игорь максимально упростить ситуацию для себя и для девушки, до конца расслабиться не получалось. Приходилось постоянно помнить о правилах приличия, о репутации, о необходимости вечно "держать лицо" при посторонних. От этого радость, которую приносила девушка и ее неприкрытая, безыскусная влюбленность, носила горьковатый привкус и легкий налет раздражения. Даже тогда, когда никто не мог помешать, казалось бы, развлекайся по полной, наслаждайся негаданным счастьем, какая-нибудь гадкая мелочь все портила и омрачала.

Глава 26

Это было похоже на сказку. Настоящую, не придуманную писателями, а из разряда тех реальных чудес, что иногда происходят в жизни. Женя знала, что они случаются, видела людей, которым повезло однажды несказанно, верила, что есть и другие такие счастливчики на свете.

Но не она. И не с ней могло случиться нечаянное счастье. Девушка всегда понимала, что родилась не под тою звездой, и ей в голову не приходило надеяться на что-нибудь из ряда вон выходящее, такое, что сделает ее неожиданно счастливой. Привыкла рассчитывать только на себя, на минимальные удобства, что когда-то давали родные, а потом интернат. Все, что сверху, — уже казалось непозволительной и незаслуженной роскошью, которой Женя периодически стеснялась (думала, что рано или поздно отберут это все, да еще и расплачиваться заставят).

И вот. В ее жизни случилось нечто, выходящее за пределы всех чудес, мечтаний и фантазий. Игорь не просто ее пожалел и обратил внимание… Он ее, кажется… Да нет, не кажется, а абсолютно точно и уверенно: Игорь ее полюбил! По-настоящему, не как ребенка несмышленого, а как женщину — красивую и желанную! Иначе, как объяснить еще, что Женя теперь чаще ночевала в его спальне, чем в своей собственной? Разве не так себя ведут влюбленные мужчины, как ведет себя Суворов, давший ей право вести себя в доме, как настоящая хозяйка? Ведь столько лет абсолютно всем заправляла Светлана, и Женя слушалась ее, побаивалась, постоянно ощущала себя приживалкой, а теперь — все. Все изменилось, окончательно и бесповоротно! И уже не Светлана, а Женя решала, что они будут есть на ужин, и какого цвета должны быть новые скатерти, и не пора ли бы купить новое постельное белье в хозяйскую спальню. И не то, чтобы девушка настаивала на этих правах, или требовала, чтобы ее спрашивали, — нет, ей бы и в голову такое не пришло. Но раньше Игорь на все вопросы Светы отмахивался и просил разобраться без него. А теперь просил обратиться к Жене. Разве это не доверие к ней и ее вкусу?

Она понимала, конечно, что Свете на все это смотреть неприятно и обидно… И рада бы смягчить удары по ее самолюбию. Ведь замечала и косые взгляды, брошенные исподлобья, и поджатые обиженно губы, и тон, которым теперь с ней общалась женщина. Жене очень хотелось наладить отношения, не допускать обид, вернуть былую теплоту в общении… Но для этого пришлось бы вернуть Светлане пальму первенства. А девушка только-только сейчас почувствовала кайф от того, что ее считают хозяйкой. Полноправной хозяйкой в доме Суворова! Это же почти то же самое, что быть и его женой!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Эту последнюю фразу произносила только про себя, и даже в мыслях — очень тихим шепотом. Страшно было и стыдно даже заикнуться вслух на такую тему. Но Женя искренне была уверена, что ничем иным их отношения с Игорем не закончатся: такая пылкая любовь, забота и комфортная совместная жизнь могли привести только к свадьбе. А когда уже случится бракосочетание, не так и важно. Девушка, мечтая в тишине о безоблачном совместном будущем, справедливо рассуждала, что Игорь старше и умнее, и сам решит, когда им будет правильнее всем объявить о своих отношениях, а потом уже и закрепить их кольцами.

В свете таких размышлений, ей даже не казалось очень сложным помалкивать и скрывать ото всех посторонних, чем занимается с ней "опекун" по ночам. Раз Игорь сказал, что лучше никому ничего не рассказывать, значит, так и должно быть. Иногда с замиранием сердца Женя представляла, какой шок будет у всех подружек, когда она позовет их на бракосочетание. Да только ради этого сюрприза можно было молчать годами!

В день, когда Игорь вернулся домой раньше обычного и позвал ее в оранжерею, «поговорить», Женя как раз обдумывала, кого бы хотела позвать на свадьбу, а кто — недостоин. Пусть локти кусают от обиды, что не попали на такой замечательный праздник и ничего не увидели своими глазами.

А в том, что праздник будет самым волшебным, она не сомневалась ни на секундочку. Ведь Игорь ее так баловал в последнее время. Неужели, не захочет с размахом отметить самое важное событие в их жизни?

Она, затаив дыхание, шла вслед за самым любимым человеком в ее не такой уж и длинной жизни. Пыталась угадать, что же он хочет ей сказать, по его поведению.

Но Игорь, как обычно, был замкнут и закрыт. Другим он бывал только в постели. Вне спальни, как и прежде, нельзя было никак определить, чем заняты его мысли, и какую новую светлую идею сочинил его разум.

— Присаживайся, Женя. — Ее слегка удивил тон Суворова. Таким напряженным она его не видела давно. Даже, кажется, вообще никогда не видела. Злым, возмущенным, раздраженным — всяким. Успела изучить все его эмоции, до самого мельчайшего их проявления. Знала, как хмурится, когда зол. Как играют желваки на скулах, когда сдерживается, чтобы не сказать гадость. Как трепещут крылья носа, когда волнуется или очень возмущен. Про все оттенки взглядов Игоря она могла думать и рассказывать часами.

Но сейчас творилось что-то непонятное: он еще никогда не отгораживался настолько. Словно непроницаемая бетонная стена, наткнувшись на которую, Женя больно ушиблась. Забегала глазами по любимому лицу, в поисках хоть какого-то понимания: что случилось, что она сделала не так? Как исправить, как заставить вернуться ее Игоря — не всегда улыбчивого и совсем не открытого, но привычного и родного?

— Что-то случилось, да? Почему ты такой…

— Какой, Женя? И почему обязательно что-то должно случиться? — его голос скрипнул, словно наждаком по стеклу. Будто с чужой и очень неприятной ему девчонкой разговаривал, а не с Женей…

— Ну… ты никогда не возвращался так рано… И сразу поговорить позвал… — Крайняя степень растерянности — это очень мягкое описание того, что сейчас происходило с девушкой.

— Я у себя дома. Имею полное право делать что хочу и как хочу. Есть еще вопросы?

— Нет. — Сглотнув тяжелый ком обиды, потупила глаза. Не знала, как с ним, таким, дальше общаться. Даже когда на заправке забирал, он вел себя теплее и приветливее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вот и отлично. Надеюсь, что дальше они тоже не возникнут. Вернее, настаиваю на том, чтобы ты сейчас меня слушала внимательно, запоминала и не задавала лишних вопросов. По делу — принимаются.

Женя молчала. В ее душе уже начинал рассыпаться волшебный замок мечты. Что-то ей подсказывало, что ничем хорошим их беседа не закончится.