Туристы. О путешествиях во времени. - Анна Белкина

- Напяливай прикид! - Бисмарк вручил Сенцову одежду, которую тот должен был надеть. Константин впервые оделся в чужую одежду с такой огромной радостью: он замёрз ледышкой и едва мог говорить трясущимся голоском.

Красный наконец-то завершил "страдать по Матфею", и бешеный рояль умолк, водворив под гипсокартонный потолок желанную для Сенцова тишину. Сенцов облачился в чистые брюки, чистую рубашку и надвинул сверху чистый халат вишнёвого цвета, который носил Траурихлиген.

- Чего косынку на шею не повязал? - осведомился Бисмарк, протягивая Сенцову ту самую косынку, которую Константин попросту проигнорировал, не зная, куда её пристроить.

- Нужна она мне! - отказался Константин.

- Траурихлиген всегда завязывал! - настоял Бисмарк и затянул злополучную косынку на замёрзшей шее Сенцова. - Иначе ты будешь не похож, и Шульц тебя сразу вычислит! - заключил он, затыкая концы косынки под рубашку Сенцова. - А вот теперь - в самый раз, конфетка!

- Мне неудобно! - буркнул Сенцов, дёргая косынку, которая мешала ему дышать. - И похож на идиота!

- Похож на Траурихлигена! - резонно возразил Красный, выбираясь из-за рояля. - Да, Старлей, что там с казнью-то?

- Ребята! - взмолился Константин, искренне желая, чтобы проклятый партизан провалился в тартарары или сбежал. - Я не могу казнить! Пожалуйста, давайте освободим его!

- Ты свалился с дуба! - перепугался Красный и хлопнул себя по лбу. - Траурихлиген никогда бы не выпустил ПАРТИЗАНА!

- Я - не Траурихлиген! Я - СЕНЦОВ! - уверенно заявил Сенцов и даже выставил вперёд правую ногу, как герои... вернее, как памятники героям. - И я не буду никого казнить!

- Ой, дура-ак! - сморщился Красный. - Точно, свалился с дуба! Я знаю, что ты - Сенцов, а не долгоносик, но тебе всё равно придётся казнить, иначе тебя тут самого казнят, и мы накроемся вместе с тобой!

- Ну, неужели ничего нельзя придумать?? - не унимался Сенцов, дёргая пуговку на чужом халате. - Ну, там, хорошее настроение, бонусы, акции... Неужели, тут ничего этого не бывает??

- Старлей, тут тебе не гипермаркет! - Красный остудил пыл Константина звонкой пощёчиной, а потом - ещё и залепил ему по руке, чтобы Сенцов не рвал пуговицу. - Не торгуйся мне тут, а то глаз подобью! И не порти одежду - не твоя! Либо ты приговоришь партизана, либо приговорят тебя!

- Нет! - отказался Сенцов, потирая щёку. - Можешь убить меня, Красный! Я тебе не палач, а человек!

- Стойте, ребята! - вмешался Бисмарк, убирая краску для волос в ящик стола. - У меня идея вот, какая. Старлей приговаривает партизана, мы с тобой, Красный, вывозим его в лес и там кидаем, пусть ползёт, куда хочет! Кто там узнает, казнили его или нет?

- Вынеси тазик, гений! - заметил Красный, а потом задумался.

- А что, Бисмарк, для Старлея это выход! - наконец решил он. - Если он у нас из Партии Зелёных - мы можем ему помочь!

- Вот-вот, - заметил Бисмарк и уселся в кресло. - Красный, - сказал он Красному, - сегодня, кстати, твоя очередь выносить тазик!

- Достал! - пробормотал Красный, схватил тазик и вместе с ним поплёлся прочь.

Глава 145.

Каша.

Константин Сенцов в чёрном мундире группенфюрера СС спускался куда-то вниз по узкой каменной лестничке. Вдыхая сырой и холодный воздух узкого тёмного коридора, он думал о том, что скажет, когда будет приговаривать к колу пойманного партизана. Нужно будет выдумать что-нибудь пострашнее, достойное вселенского суперзлодея, и сказать таким голосом, от которого по спине мурашки бегут... Жаль только, что Сенцов так не умеет!

Над головой Константина нависал, довлея, серый потолок, а за спиною, сопя, шагали его "ангелы-хранители" Красный и Бисмарк. Бисмарк держал в руке фонарик и освещал путь, а Красный шёл налегке и бурчал, что уделал мундир грязной водой, когда выливал тазик.

- Да прекрати ты ныть! - буркнул Бисмарк и пихнул Красного в бок. - Тут же солдаты торчат, а ты всё: "Тазик", да "Тазик"! Хочешь, чтобы тебя накачали свинцом, а, Красный?

- Не пихайся, Бисмарк, мне больно! - огрызнулся Красный. - Новый мундир был, а теперь - пятно дурацкое! Чёрт, зря я "Вапороне" не захватил!

- Ну, да, может быть, ещё DVD-плеер возьмешь и соковыжималку? - процедил сквозь зубы Бисмарк, стараясь светить на крутые склизкие ступеньки, а не в лицо Красному. - Красный, ты иногда бываешь так же гениален, как бык!

- DVD-плеер бы не помешал! - мрачно вздохнул Красный. - А то скучища здесь, как в карцере, ей-богу! Кстати, Бисмарк, ты всегда гениален, как бык!

- Да не, в местных карцерах - веселуха! - возразил Бисмарк. - Только послушай, как там орут на пытках - обхохочешься!

- Слушайте, заткнитесь вы оба! - вмешался в интересную беседу Сенцов, заметив, что ступеньки кончаются и начинается коридор, в конце которого маячит тень солдата.

- Слыхал, Красный, прекрати клекотать - а то заметут! - хихикнул Бисмарк и заглох, светя фонариком под ноги Сенцова.

- Ну, я тебе... - начал Красный, замахнувшись кулаком, но тоже заглох, заметив, как тень солдата в конце коридора перевесила автомат с одного плеча на другое.

Константин взял под мышку тяжёлый стек Эриха Траурихлигена и гордо поднял голову, чтобы во всём походить на него. Эрих Траурихлиген никогда не сутулился и не глядел на носки сапог, как это любит делать Сенцов... Нужно что-то менять в себе, иначе действительно, заметут...

Подбитые железом сапоги гулко стучали о каменный пол, а Константин слышал в собственном топоте топот несуществующей погони, и собственная тень казалась ему тенью Эриха Траурихлигена, которая вынырнула из небытия и тянет холодные мёртвые руки к беззащитному горлу, стремясь безжалостно задушить...

Солдат в конце коридора, не заподозрив ничего дурного, вытянулся в струночку и крикнул:

- Хайль Гитлер! - приветствуя ненастоящего группенфюрера.

- Хай! - ответил ему Сенцов, стараясь бросить это коротенькое словечко так же небрежно, как завсегда бросал его Эрих Траурихлиген.

Где-то в глубине души Константина грызла хладнокровная слепая совесть. Он не имеет права ни за кого вершить историю, пусть даже ему приказал сам шеф Отдела Предотвращений... Сенцов не может вести за собой никакие войска, не может никому здесь приказывать и не может приговаривать партизан - это не его участь и не его роль... Так говорила совесть, впиваясь зубами во что-то, что есть у человека в глубине души...

- Герр группенфюрер! - внезапно выскочил из-за поворота другой солдат и тоже вытянулся с поднятой рукой. - Арестованный в шестой камере!

Сенцов удержался от того, чтобы вздрогнуть от неожиданности, и холодным тоном палача изрёк:

- Веди!

- Яволь! - отчеканил солдат и маршевым шагом двинулся вперёд, мимо вереницы одинаковых дверей и чадящих, трещащих факелов.

Сенцов зашагал следом, а Бисмарк потушил фонарик - чтобы не разряжать зря аккумулятор. Все двери были наглухо задраены, за ними висела мёртвая тишина и пустота, и лишь одна дверь, впереди, была открыта. Наверное, это и была шестая камера, в которую запихнули партизана. Обречённого партизана, которого Константин Сенцов должен был приговорить к казни...