Жизнь взаймы - Василий Кононюк

Для хвостов завел специальную тару, куда сливал их каждый отдельно. Когда набиралось достаточное количество, перегонял повторно, не разводя водой и не отсекая хвостов, просто с целью увеличить градус и оставлял на хранение в качестве технического спирта. Когда-нибудь пригодится.

Из двенадцати литров очищенной самогонки у меня получалось около тридцати пяти литров медового ликера, крепостью двадцать, двадцать два градуса, в который я добавлял еще немного ягод и специй варьируя вкус и аромат напитка. Когда система установилась, за день мы перегоняли три казана бражки и один казан первача. Из перегнанного казана первача выходило полбочки ликера, который мы пока никому не показывали и оставляли настаиваться.

Когда приходили любопытные засунуть к нам свой нос, мы им, вдобавок к мерзкому запаху царившему вокруг, выносили попробовать самогон из второго хвоста. Он был особенно мерзким на вкус и запах. Я начинал жаловаться на жизнь, ничего, мол, не выходит, но мы будем мужественно бороться, пока не выйдет. Народ, радостный, убегал рассказывать по селу, какая гадость у нас получается, и какой я глупый, что перевожу такую славную бражку. Ее можно развести слегка медом, и хороший, забористый напиток выходит. Надо только нос заткнуть, когда пьешь.

Мать быстренько вникла в суть вопроса, высшей математики тут знать не надо, а после того, как я поставил риски на бочонках, сколько куда собирать, и в какой очередности, алгоритм был полностью задан. Оставался вопрос рабочей силы. Первым делом пошел к Степану и его родителям, и договорился за жбан вина в неделю, либо моего, когда получится, либо заморского, что Оксана будет приходить на полдня, помогать матери по хозяйству. Пока Степан не отделился, забот у нее было немного, свекровь с удовольствием ее отпустила, чтоб не крутилась по кухне под руками. Но в винокурню ее пускать было нельзя, слишком темпераментная, да и там был мужик нужен, чтоб бочки ворочал, наливал, выливал, дрова пилил и рубил. Посоветовавшись с матерью, нашли подходящую кандидатуру.

Жила в селе одна пара, тоже у татар отбили, атаман иногда шутил, что знал бы кого вместе с добычей получит, сам бы татар до Крыма охранял, чтоб не дай Бог, их с этим полоном никто не тронул. Жена была на редкость скандальная баба, а мужик спокойный, но недалекий. При толковой жене, все было бы нормально, она ним бы спокойно командовала, понимая, что самостоятельно он много не наделает. А это чудо, пилило его беспрерывно, с утра до ночи, пока не добивалась своего — мужик не выдерживал и давал ей в дыню. После этого, она бегала по соседкам, якобы пряталась от него, и всем жаловалась на свою судьбу горемычную.

Несмотря на такую веселую жизнь, она умудрялась через год рожать по ребенку, в этом вопросе они с мужем, видимо, придерживались известного правила, "война, войной, а обед по расписанию". Понятно, что от такой жизни достатка не прибавится. Хотел я его в одну из бригад лесорубов взять, а потом передумал, зашибет его, по дурости, бревном, потом век себя корить буду. По этой же причине, его недалекости, сомневался насколько с него будет толк в винокурне, но мать уверенно заявила, что в хороших руках, это золото, а не работник. Тут были у меня определенные сомнения, но она командир, значит ей себе работников выбирать. По крайней мере, за сохранность производственных секретов у меня голова болеть не будет. Мыкола, при всем желании, ничего толкового никому рассказать не сможет.

Договаривались мы долго, Галя наотрез отказывалась, чтоб ее Мыкола становился наймитом, не для того, мол, мы к казакам тикали. Когда я пытался ей напомнить, что никуда они не тикали, а даже наоборот, шли связанные как бараны, в ответ получил, судьба такая, а в душе она еще с детства мечтала к казакам удрать. Все материальные блага, которые предлагал, все аргументы, что, мол, если Мыколе не понравится, уйдет, никто его силком держать не будет, Галю совершенно не интересовали. На Мыколу перестал надеяться, раз десять спрашивал,

— Мыкола, а ты что скажешь?

А в ответ, тишина…

Когда уже отчаявшийся, собрался домой, в уме перебирая остальные возможные кандидатуры, нашелся умный человек в этой хате,

— Так это, я завтра рано буду, — сообщил мне Мыкола, когда я уже выходил из хаты. С трудом приведя в движение отвисшую челюсть, смог ответить,

— Будем ждать.

Наладив производство и решив все кадровые вопросы, пошел к атаману решать вопросы статуса и налогообложения. Поскольку в душе, всю сознательную жизнь, я был твердый сторонник того, что пусть не производство, но оптовую торговлю алкоголем, государство должно контролировать. Сверхприбыль у таких, как я, отбирать и пускать на общественные нужды. Пришла пора эту идею превращать в жизнь самому.

Она больно будет бить меня по карману, лишать самостоятельности. Мои возможности в реализации всех планов вновь станут зависеть от других людей, но тут дело принципа. Легко отбирать у других и возмущаться, почему такие очевидные законы не принимаются. Как только это коснется тебя, любимого, сразу начнешь искать оправдание, почему для тебя нужно сделать исключение, ведь никто лучше тебя не знает, как правильно потратить эти деньги.

В четверг утром, наполнил ликером бочоночек от вина, который давно должен был отнести обратно атаману, да все руки до него не доходили. Порожний нести, еще в детстве бабка отучила. Если она что-то у соседей одалживала, раз тачку одолжила, обратно везла, обязательно что-то внутрь положит. Порожний объем отдавать нельзя, точка. Такой вот, фен-шуй. Пригодился мне порожний бочоночек, который отнести не мог, заодно и повод есть в гости напроситься.

— Здравствуй батьку, принес тебе бочонок твой, что ты мне с вином дарил. Налил я в него меду того, что с бражки сделал. Не вышло у меня вино, батьку, видно не все рассказал мне латинянин, собака. Но мед хмельной вышел, вот принес тебе на пробу. Еще спросить хочу, батьку, когда с тобой потолковать можно. Есть у меня разговор к тебе.

— И тебе поздорову быть, Богдан. Заходи в дом, меда твоего попробуем, и потолкуем.

После того как я, поздоровавшись с теткой Тамарой, уселся за стол, атаман сев напротив спросил,

— Ну, рассказывай какая у тебя печаль. Тамара, неси кубки, мед будем пробовать, Богдан из бражки меду наделал.

— Так вот про мед мой и толковать с тобой хочу, батьку. — Атаман глотнул из кружки меду, удивленно взглянул на меня, глотнул снова, и молча протянул недопитый кубок Тамаре, которая стояла рядом и заинтересовано смотрела на нас.

— Чего стоишь, жена, садись, попробуй вот ты, чего Богдан учудил.

— Ой, добре! А крепкий какой, я такого еще не пила.