Генерал-предатель - Дэн Абнетт

Роун потянул сильнее. Он паниковал. Самым плохим было то, что он тоже хотел посмотреть. Он хотел повернуть голову и понять, на что уставился его старый друг. В воздух было жужжание, напоминающее шум роев, которые они нашли на полях Шэлоутонленда.

Появился Бонин, его глаза так же были нарочно обращены к земле. Он тоже схватил Фейгора, и они вместе попытались сдвинуть неподвижного человека. Фейгор сопротивлялся. Не думая, Бонин приложил руку к глазам Фейгора.

Фейгор издал сдавленный стон, когда его обзор был блокирован. Шатаясь, он отступил назад, к ним в руки, и в воздухе появился острая вонь, когда его мочевой пузырь опорожнился. Он начал отбиваться, трястись, как наркоман при ломке.

— Идем! — позвала Кёрк. — Несите его, если придется! — Она подняла руку, чтобы не видеть глюф, как будто защищала глаза от яркого солнечного света. Команда начала снова идти.

Но теперь уже Лефивр смотрел на глюф.

— Объясни мне, что это, — прямо сказал Гаунт Ландерсону. Ландерсон пожал плечами.

— Я не могу... я имею ввиду, я не магистр, не колдун. Я не понимаю работу Хаоса.

— Попытайся! — резко бросил Гаунт.

— Это отражение варпа, — сказал Пловер. — Так мне говорили. Архивраг пометил наш мир всеми способами, даже атмосферу. Глюф – это способ Хаоса поставить свой знак на сам воздух. Глюф – это мысль, концепция идеи... высказывания Губительных Сил, каким-то образом облеченных в твердую форму. Кто-то говорит, что они разумны. Я в это не верю. Глюфы – это руны Хаоса, сигилы, символы, называйте их, как хотите. Ординалы призвали и выпустили их в самом начале, чтобы наблюдать за населением. Они плавают, они патрулируют, они следят...

— Отлично, — кисло оборвала его Керт. — Но что они делают? — Пловер посмотрел на нее. — Думаю, что вы можете их рассматривать, как натянутую веревку в ловушке. Сенсоры. Сигналы тревоги. Они реагируют на человеческую деятельность. Понятия не имею как. Определенно, они реагируют на имаго. Если они засекают что-либо неразрешенное, они... они реагируют. Они призывают.

Первый сигил был крючковатым, как полумесяц, но, в то же самое время, каким-то образом закрученным. Второй был похож на паучьи следы, которые могли быть сделаны в пыли. Третий как клапаны человеческого сердца. Яркие. Такие яркие. Такие холодные. Не было никакого порядка в сигилах, никакой систематизации, потому что они постоянно менялись местами или трансформировались. Их было больше, чем три. Меньше, чем один. Тысяча, сплетенные в единственный свет.

Лефивр знал, что он должен делать что-то другое, а не смотреть на это чудо. Он ощущал кислоту во рту. Рана на его предплечье, где когда-то было скрыто имаго, болела и пульсировала.

Воспоминание о предыдущем столкновении с глюфом вернулось к нему. Он вспомнил, как кусает ладонь Ландерсона. Он вспомнил страх.

Сейчас он не был напуган. Не сейчас. Потому что он понял символы, которые потрескивали в воздухе перед ним. Он понял, что они означают. Он не мог придумать человеческого слова, означающего то же самое, но это не имело значения.

Он понял.

Акресон был ближе всех к Лефивру. Пока Бонин и Роун тащили трясущегося Фейгора по грязной улице, Акресон побежал, махая Кёрк, чтобы она увела остальных.

Имаго Акресона сжималось и толкалось. Он чувствовал его волнение в плоти своей руки. Он питал отвращение к личинке каждым атомом своего тела, но сейчас он рассчитывал на имаго, и рассчитывал на свое решение не удалять его. Имаго давал ему разрешение на день и ночь. Может быть, оно успокоить глюф и отвлечет его от бедного, неразрешенного Лефивра.

Акресон врезался в Лефивра, сбивая того на землю. Отводя глаза от дрожащей световой формы, Акресон поднял руку и обнажил имаго.

Казалось, что вид имаго приостановил на секунду потрескивающие звуки глюфа. Отступил ли он? Отвлек ли он его?

Послышался резкий звук, напоминающий ломающуюся ветку. Акресон ахнул. Казалось, что время замедлилось. Он почувствовал жгучую боль в животе, как будто в него воткнули раскаленный вертел. Затем он почувствовал, что ноги оторвались от земли. Он летел...

Летел спиной вперед. Удар хлыстом пронзил его тело. Одно долгое, беззвучное мгновение, Акресон видел, как блестящие капельки крови лениво летят по воздуху перед ним.

Его собственной крови.

Акресон тяжело приземлился с шокирующей болью и внезапно вернувшимся реальным временем. Заряд лаз-лока прошел сквозь его живот и отбросил назад на три метра. Дальше по узкой улице, вызванный глюфом, бежал отряд экскувиторов с поднятым оружием. Еще несколько зарядов пронеслось по улице. Распростертый на земле, неподвижный от боли, Акресон видел, как они пролетают над ним.

— Ох. Боже. Император, — выдохнул он.

Сделав свое дело, глюф уже удалялся между низких крыш, как будто эта игра ему наскучила. На тревогу сбегались экскувиторы. Горн разрывался, отдаваясь эхом на мрачных улицах Витхэда.

Отряд уже бежал. Кёрк и Крийд бежали впереди, с Бонином и Роуном по пятам, борющимися с Фейгором. Заряды лаз-локов рвали воздух вокруг них.

В тридцати метрах позади них Лефивр поднялся на ноги, озадаченный и потрясенный. Он ощущал себя так, как будто проснулся от глубокого сна. Что за чертовщина творилась? Он не мог вспомнить.

Поблизости на спине лежал дергающийся Акресон. Живот человека был кровавой воронкой. Дротики света пронзали воздух.

Лефивр повернулся. Он увидел наступающих на них экскувиторов. По какому-то капризу судьбы они еще не умудрились подстрелить его.

Инстинкт взял верх. Тренировочная программа рейнджеров СПО. Лефивр хладнокровно достал старый потрепанный пулемет из-под рваной одежды и открыл огонь.

Его самодельный глушитель фыркал, как клапан скороварки. Первые выстрелы Лефивра убили двух экскувиторов во главе наступления, бросив их спинами на землю. Он развернул попаданием третьего, а затем попал еще одному в лоб, пока водил дулом вдоль улицы.

Экскувиторы ринулись в укрытие. Заряд лаз-лока срезал правую мочку уха Лефивра, а другое попадание прожгло его левое плечо насквозь. Лефивр сделал последние выстрелы и еще два тощих врага упали лицом в грязь.

Сменить обойму. Ему