Между волком и собакой. Последнее дело Петрусенко - Ирина Глебова

В самом деле, кое-что прояснил фотограф и, по совместительству, приспешник немецких агентов. Вот только нового ничего Примаков не знал. Не было у него и выхода на банду Брыся. А значит, как сказал Викентий Павлович, пора настала Шуре Величко возвращаться в город.

Глава 20

Витёк держал руки в карманах, и Шурка знал точно: у него там нож. Когда шли через пыльное поле, разбитое под огороды, Шурик сказал своему провожатому:

– Не убегу, не бойся.

– Бегаешь ты ловко, – оскалился тот. – Только я метну тебе в спину, не промахнусь.

И показал нож. Шурик насупился, опустил голову, показывая, что его задел намёк на бегство с Коцарской улицы. Дальше шли молча, пока не очутились на склоне оврага. Это был не крутой склон, покрытый густым кустарником и деревьями, пересечённый тропинками. По одной, немного в стороне, поднимались люди, тащили бидоны и бутыли с водой – наверное, к своим огородам.

– О, – воскликнул весело Шурик, – Саржин Яр! Сейчас водички попьём, а то жара, сил нет.

– Попьёшь. – Витёк кивнул на тропинку. – Давай, спускайся.

Саржин Яр был хорошо известен горожанам. Этот длинный овраг тянулся бесконечно долго, был глубок, зарос лесом, в котором можно было и заблудиться. Он отделял центр города от того пустынного района, по которому парни сюда пришли – Павлово поля. А внизу Саржина Яра бил родник, вода которого славилась как минеральная и целебная.

В самый низ, к источнику, как и предполагал Шурик, они не спустились. Тропинка вскоре свернула налево, потом снова разветвилась, и в какой-то момент вывела на уютную, зажатую зарослями поляну. Там, культурно постелив на траве одеяло, сидели два человека. Отдыхали. Сердце у Шурика быстро заколотилось: он узнал цыганистые, тёмными кольцами волосы Брыся. Витёк толкнул в спину – мол, иди, тебя ждут. Шурка подошёл, низко склонив голову.

– А вот и наш спортсмен! – воскликнул Брысь, радушно разводя руки. – Как там у вас девиз есть? Быстрее, выше, сильнее? Да, бегаешь ты, конечно, очень быстро!

– Смандражировал, фраерок, – со злой весёлостью просипел второй человек. – Слинял со стрёмы. Поганое дело.

– Он не понимает тебя, Гроб, – хохотнул Витёк.

– Понял, чего непонятного, – тихо сказал Шурка, поднимая голову. – Ну да, мужик вышел и фонарём на меня…

– У нас это называется западло, – оборвал его Брысь. – За такое юшку пускают.

– Кранты тебе, значит, – вновь просипел второй.

И в тот же момент Шурик непроизвольно всхлипнул: под левую лопатку больно кольнуло остриё. Это Витёк, отступив шаг назад, ткнул в него ножом. В секунду парень представил этот нож – длинное тонкое лезвие… сейчас надавит и достанет до самого сердца… Лоб мгновенно покрылся испариной, но тело сработало автоматически – недаром последние две недели в спортлагере он ходил на занятия самообороны без оружия. Мгновенно присел, одновременно развернувшись и ударяя по руке с ножом. Витёк охнул, так сильно качнулся в сторону, что упал. «Бежать!» – мелькнула мысль. Но Шурка и сам ещё не осознал, что будет делать, как другой нож, в твёрдой руке сипатого бандита, упёрся ему уже в грудь, в солнечное сплетение.

Теперь лицо этого человека оказалось так близко… Сморщенное, старое, со сплющенным носом, покорёженное какой-то кожной болезнью, оно было страшно само по себе. Но этот старик ещё смотрел бешенными, залитыми злостью глазами, рот кривился, обнажая редко торчащие зубы. Как загипнотизированный, парень замер, и только теперь его затрясло от ужаса. Чиркнула, как молния, мысль: «А говорил – не убьют…» Но тут же его рывком к себе развернул Брысь и сказал, явно довольный:

– А ты и правда ловкий! Спортсмен… Во, так и будешь называться «Спортсмен».

Умом Шурка ещё не осознал сказанного, но сердце уже трепыхнулось, успокаиваясь. Крупные капли пота стекали по лбу. И голос его дрожал неподдельно, когда он, затравленно глядя на главаря, быстро заговорил:

– Не убивайте! Я больше никогда… Вот увидите… Я расскажу, мне дядя Лёня говорил, он хотел деньги фальшивые делать. Один старик умеет, он меня водил, я покажу…

Шурка громко всхлипнул и замолчал, преданно глядя на Брыся. Тот из его сумбурной речи мгновенно выделил главное:

– Ну-ка, ну-ка! Иди сюда. Да не трясись, на вот, выпей и успокойся.

Шурик сел на траву рядом с расстеленным одеялом, взял стакан, в который Брысь плеснул из бутылки. «Самогон», понял парень по резкому запаху. Пить не хотелось, да и нельзя было, потому он хлебнул глоток и сильно закашлялся, задыхаясь. Ему даже притворяться не пришлось. Старый бандит, усевшись рядом и опрокинув следом свой стакан, просипел:

– И вмазать не умеет. Давай, допивай!

Но Брысь не обратил внимание на отставленный стакан, смотрел внимательно на Шурку.

– Значит, так я понял. Кролик задумал какое-то дельце без нас провернуть?

Шурик быстро кивнул.

– На это он был мастак, за то и перо получил… Что ты про деньги вякал? – И, прежде чем Шурик начал говорить, кликнул Витька. – Пойди по тропе ниже, посторожи, чтоб какой дурак не завернул сюда.

Рассказ Шуры слушали только двое: Брысь и бандит по кличке Гроб. А парень, сначала робко начал рассказывать, как дядя, во время одной их встреч, расчувствовался, обнял его за плечи: «Шурка, малец! Мы с тобой скоро разбогатеем. Я тут на одного старика надыбал, почти случайно. Вот масть привалила! Я тебя в долю возьму, ты же мой единый племяш. Мы вдвоём да этот старикан всё и сварганим, а всем этим слепим горбатого. Сами такие бабки залепим…»

Шурка уже вошёл в раж, глаза горели. Хрипатый старик цыкнул:

– Слышь, Брысь, картину гонит сопляк.

Но главарь покачал головой:

– Зачем ему выдумывать. Проверить можем. Говоришь, Кролик тебя к этому старику водил? И что о нём рассказывал?

Шурка опять «испугался», втянул голову в плечи. Но на вопрос быстро, с готовностью, закивал:

– Лёня называл его Борисом… Архистаховичем, кажется. Древнее какое-то отчество. И сам старик как из прошлого века. Очки круглые, бородка, говорит культурно. Лёня… дядя Лёня договорился с ним. Говорил – наладим выпуск фальшивых рублей. А этот Борис… ну, старик, сказал: «Да хоть фунтов английских или марок немецких. Только хороший гравер нужен».

– Так что, Кролик точно был уверен: старик сможет?

Уже совсем взбодрившийся Шурка снова заговорил с энтузиазмом.

– Да, точно! Он мне рассказывал, что этот Борис… ещё до революции входил в банду, которую вся царская полиция поймать не могла. Они делали фальшивые деньги разных стран. А старик наукой занимался, чтобы деньги эти не отличить от настоящих. Поймали их аж в Германии. Всех посадили.

– Значит, – протянул Брысь, – отсидел и давно вышел. И что, согласен был снова делом заняться?

– Да, Лёня с ним ещё раньше договорился. А когда мы вместе пришли, то они уже о деле говорили. Какую-то бумагу чтоб достать, и про гравёра.

– А как Кролик его нашёл, Бориса этого?

– Не знаю, – пожал плечами Шурка. – Он мне не рассказывал. А в доме том ну прямо лаборатория. Почище, чем у нас в училище в кабинете химии. Куда там! Столько разных бутылок, банок, аппарат стеклянный, и станок какой-то в углу стоял.

– Может он самогон гонит? – засмеялся Гроб.

Но вдруг выругался с удивлением в голосе и сказал Брысю:

– Так я же эту историю помню! Мне Краб рассказывал о мужике, который деньги фальшивые делал. Он с ним, кажись, в тринадцатом году сидел во Владимирском централе. Точно, и про банду эту говорил – большие дела проворачивали, долго не попадались. А мужик этот такой тихий был, очкарик. Но его не трогали, уважали. Краб гуторил – он мертвяков из земли выкапывал, резал их, кишки доставал.

– Так может, это не тот? – усомнился Брысь. – Причём тут мертвяки? Деньги же фальшивые делал.

– Тот самый, – кивнул Гроб. – Он у них, как пацан говорит, наукой заведовал. Деньги навроде как совершенно натуральные были, такой умелец.

– А сам ты его что, не знал?

– Так я ж во Владимирском не сидел. А с Крабом стыкнулся в Ярославском централе. Его туда перевели. Очень, говорил, умный тот мужик был, про отравы рассказывал. Как в разных странах людей травили, всё больше бабы своих полюбовников.

Брысь помолчал, обдумывая. Налил в свой стакан самогона, выпил. Шурик напряжённо смотрел на главаря. Викентий Павлович был совершенно убеждён, что рассказ заинтересует бандита. Похоже, так и было: то по скулам у него пробегали желваки, то губы кривились, то задумчиво приподнималась бровь. Сипатый бандит за это время дважды выпил, причём наливал в Шуркин стакан, даже не выплеснув то, что там осталось. Но вот Брысь решительно повернулся к парню.

– Где живёт этот Борис?

– На Журавлёвке, у плотины, – с готовностью ответил Шурик. – Я хорошо запомнил.

Брысь негромко свистнул, и почти сразу появился Витёк.

– Как побыстрее дойти до Журавлёвки, к плотине у реки?

– По яру выйдем в городской парк, а там – через кладбище. Но это далеко топать.