Капкан для призрака - Ирина Глебова

Ирина Глебова

Капкан для призрака

1

Все столики вагона-ресторана были заняты. Викентий Павлович остановился у двери, постоял минуту, задумчиво перекатываясь с пяток на носки и размышляя: «А может, сделать заказ и вернуться в купе к Люсе и Кате?..» Но в тот момент, когда он уже решительно пристукнул тросточкой, готовый развернуться, к нему подскочил официант:

– Прошу вас, сударь, за мной!

Он провел Петрусенко в середину вагона и указал на свободное место за двойным столиком у окна. Очень удобное место, которое сам Викентий Павлович от входа не разглядел. Уже обедающий господин промокнул губы салфеткой, привстал, приветствуя соседа. Викентий Павлович подумал, что ни вчера вечером, ни за завтраком он этого человека не видел. «Наверное, сел в Варшаве…» Польскую столицу они проехали в полдень.

Сухопарый человек с породистым лицом только на первый взгляд казался надменным. Когда он заговорил, лицо его осветила приветливая улыбка. «Чиновник высокого класса, – прикинул Петрусенко. – Скорее всего – министерский. Едет в командировку…»

– Действительный статский советник Шаврин, Филипп Филиппович, – представился сосед. – По ведомству господина Коковцова.

«Верно, министерство финансов», – мысленно улыбнулся своей догадке Петрусенко.

Узнав, что Викентий Павлович – следователь полицейского департамента, господин Шаврин оживился.

– Вы знаете, я ведь еду в Берлин с особым, если можно так сказать, заданием! И не только как представитель своего министерства: в том деле, которым я занимаюсь, мы действуем вместе с вашим полковником Герасимовым.

Он многозначительно склонил голову, глядя на Петрусенко, и вдруг всплеснул руками:

– А может, мы одним делом занимаемся?

Викентий Павлович мягко улыбнулся:

– Нет, господин Шаврин, я служу не в политической полиции полковника Герасимова. В сыскном департаменте. А еду в отпуск, вернее даже – подлечиться. Вот… – Он указал на свою трость. – Почти месяц назад ранен был, теперь нужны водные процедуры.

В глазах Шаврина промелькнула догадка, и он вдруг по-мальчишески присвистнул:

– Постойте-ка! Господин Петрусенко? Тот самый следователь, который раскрыл убийства в Белополье? Наши газеты еще до сих пор об этом пишут! И знаменитый саратовский маньяк-потрошитель, его тоже вы поймали! Дорогой Викентий Павлович, я так рад, что судьба свела нас!

Перегнувшись через стол, он долго тряс руку следователя. Викентия Павловича тронул такой искренний восторг, он даже загордился немного. А его собеседник разоткровенничался:

– Я, знаете, тоже занимаюсь розыском, конкуренцию вам составляю, если можно так сказать! Вы, верно, слыхали о группе фальшивомонетчиков – наглых и пока неуловимых? Вот уже два года, как они наводняют страну поддельными кредитными и банковскими билетами, процентными бумагами…

Викентий Павлович, конечно же, знал об этом. Изготовители фальшивых денег никогда не переводились, периодически их вылавливали, их изделия растворялись в общей денежной массе без особого ущерба для бюджета. Но Шаврин был прав: за два года группа очень опытных мошенников пустила в оборот не менее пяти миллионов фальшивых денег, а по мнению некоторых специалистов – значительно больше! Причем их изделия выполнены были мастерски, отличить от настоящих на глаз невозможно. Министерство финансов забило тревогу, и вот около года назад полиция вышла на эту группу.

– Да, господин Шаврин, я помню, как мы бездарно упустили их – нашли под Москвой только следы на заброшенной фабрике…

– Однако не так уж и бездарно сработала полиция, – не согласился чиновник. – Вы слишком строги, господин Петрусенко. Ваши коллеги такую большую работу провели, пока выяснили, что фальшивомонетчики арендовали у наследников разорившегося промышленника стеклодувную фабрику, уверили, что восстановят там производство…

– И спокойно, прямо под самой Москвой, печатали ценные бумаги, вывозили, распространяли их!

– У них, по всей видимости, толковый руководитель.

– Не сомневаюсь. Однако, Филипп Филиппович, я последнее время совсем не интересовался этим делом… Впрочем, о том, что из-под Варшавы они улизнули так же успешно, как и из-под Москвы, слыхал.

– Увы, увы… Да, эта же группа купила в Польше одиноко стоящую ферму. Когда их обнаружили – там уже было пусто. Я как раз был в Варшаве по этому делу, просматривал собранные материалы, все суммировал.

– А теперь что же – ниточка потянулась в Германию?

– Вы догадались? – изумился Шаврин. – Да, очень похоже! Хотя полной уверенности у нас нет, но все же меня командировали в Берлин. Имперское министерство финансов очень обеспокоено: у них тоже появились фальшивые банкноты в большом количестве. Немцы готовы сотрудничать с нами… Хотя сейчас это стало несколько труднее…

– Вы имеете в виду политическое похолодание? – небрежно пожал плечами Петрусенко.

– Да. Знаете ли, наш союз с Францией не слишком радует Германию, если можно так сказать.

– Уверяю вас, это несерьезно. Куда через неделю наш государь со всей своей семьей собирается? Как раз сюда, в Германию, в Гессенский замок Фридберг, на родину своей жены. Будьте уверены, он непременно встретится с императором Вильгельмом, и все спорные вопросы они решат по-родственному.

– Ох, боюсь, далеко не всем в нашем правительстве это придется по сердцу!

Викентий Павлович согласно кивнул. Он знал, что и в Думе, и в правительстве Столыпина были довольно сильны антигерманские настроения. Он и сам не слишком одобрял горячую любовь русского царя к германскому императору. Подобная любовь чревата уступками в пользу немцев… Но все же он считал, что главное – сохранение мира, особенно сейчас, когда внутри страны столько трудностей и тревог!

– Во всяком случае, Филипп Филиппович, ваша миссия встретит в Берлине поддержку, не сомневаюсь. И желаю вам успеха. Однако вам не завидую – дело сложное.

– Сложное дело раскрыли вы, Викентий Павлович! И опасное. Так что отдыхайте, лечитесь – от души желаю вам покоя.

– Да уж не премину!

Они уже пили кофе. Викентий Павлович задумался, глядя в окно. Мимо проплывали скошенные поля и зеленые луга, где паслись небольшие отары овец. Поезд громко засвистел и через минуту вошел в туннель. Стало темно, но тут же появились официанты с уже зажженными свечами в подсвечниках, поставили по одной на каждый столик. Вагон-ресторан тут же приобрел уютно-таинственный вид, люди невольно заговорили полушепотом. Так продолжалось минут пять, и вдруг солнечный свет вновь влился в окна, а поезд стал притормаживать у маленькой аккуратной станции. Викентий Павлович попрощался со своим собеседником. Официант, подавая ему счет, спросил с улыбкой:

– А где же маленькая барышня, которая всем так полюбилась?

– Она заснула, – ответил Петрусенко. – Если уже проснулась, сейчас придет обедать вместе с матерью. А если все еще спит – жена придет одна.

– Я приготовлю для них место, – пообещал официант.

Четырехлетняя Катюша, дочь Викентия Павловича, ужинала и завтракала здесь вместе с отцом и матерью. И успела перезнакомиться почти со всеми посетителями ресторана. Малышка всегда с необыкновенной легкостью очаровывала людей – милым личиком, своей детской доверчивостью и чудесной непосредственностью. Отворив дверь в купе, Викентий Павлович увидел, что девочка все еще спит.

– Иди, Люсенька, обедай, – сказал он жене, – я с ней посижу.

Людмила быстро собралась, выходя, кивнула на столик:

– Здесь разносили газеты, я купила несколько. Не скучай…

Викентий Павлович хотел поправить одеяло на спящей дочери, но не стал – в купе было тепло, на девочке байковая пижама. Катюша лежала, вольно разбросав руки и ноги, светлые кудряшки рассыпались по подушке. Улыбнувшись, Петрусенко сел рядом, взял газету. Газеты были немецкие, но он язык знал хорошо, причем читал даже лучше, чем разговаривал. Лениво перелистал первые страницы – политические новости и комментарии. Не стоит на отдыхе забивать голову подобными вещами. А он решил, что будет именно отдыхать – по-настоящему, беззаботно, весело. И сразу же наткнулся на рекламные объявления: «Показательно-развлекательные полеты на «летающих этажерках». Два известных воздушных аса, фон Даммлер и русский Сергей Ермошин, покажут образцы рискованного пилотажа над городами Мангейм, Штутгарт и Карлсруэ…»

– Как интересно! – тихонько вслух произнес Викентий Павлович. – Сережа Ермошин здесь… В каких же числах это будет? О, совпадает! Надо будет сходить – Люсе показать и Катюше!

Всего лишь два года назад в Санкт-Петербурге учредили Императорский Всероссийский аэроклуб. В тот же год, летом, на Комендантском поле проходили показательные полеты первых российских авиаторов. Петрусенко как раз был в столице и не мог пропустить такого события. Он видел, как в самолет с капитаном Мациевичем сел премьер-министр Столыпин. Стоящий рядом с Петрусенко руководитель сыскного департамента тихонько охнул: