Мародеры - Леонид Влодавец

Потом на какое-то время Никита впал в депрессию и вообще не мог врубиться в жизнь. Он уже и с прежними знакомыми не мог общаться, потому что их не понимал, куда уж тут о новых говорить. Причем ему и искать-то их не хотелось.

Лишь в последние месяцы, понемногу оттаяв за два года от зимы и весны 1995-го, он стал чувствовать в этом подспудную потребность. Но слишком много занимался учебой и слишком редко общался вне университета с однокурсниками, чтоб завязать какое-то серьезное знакомство.

В общем, Никита оставался девственником, что в наше время и в его возрасте — явление не характерное…

И как прикажете реагировать такому товарищу, когда его рукам дозволили обнять гибкую, тонкую талию молодой женщины, которая, хоть и кокетничает своими тридцатью годами, не потеряла ни задора, ни юности? И когда ее руки не просто держатся за его не очень мощную спину, а осторожно, трепетно, как бы невзначай, ее поглаживают? . И расстояние в несколько сантиметров, которое разделяло их в самом начале, как-то незаметно сократилось и сошло на нет?

Кулончик с черепушкой, в глазах которой зловеще багровели маленькие рубинчики, напоминал: memento mori! Что у нее на уме, почему она пришла к нему в подвал, одна, без охраны? Ведь это не девочка-ромашка, а хозяйка сорока стволов…

— Хорошо… — сказала Света, укладывая щечку на Никитине плечо. — Хорошо танцуем…

— Может, не надо так тесно? — спросил Ветров. — А то…

— Молчи, глупышка, все испортишь… — произнесла она, прикладывая пальчики к его губам. У Никиты по всему телу прокатилась жаркая волна возбуждения.

— У тебя сердечко забилось… — заметила Света. — Быстро-быстро… Ты что, волнуешься?

— Да… — прошептал Никита. — Немного…

— Почему? Боишься чего-то?

— Не знаю…

— А я знаю. У тебя просто еще ни разу ничего не было. Верно? Я права?

— Aгa… — внезапно пересохшим языком пробормотал Никита.

И тут Света, плавно притянув его лицо к своему, приоткрыла рот и припала губами к его губам. Сильно, жадно, взасос… Никита услышал, как зубы о зубы потерлись, дыхание захватило, и он крепко, судорожно прижал к себе женщину, уже понимая, что она станет самой первой в его жизни… Света, не отрываясь от его губ, обхватила его коленками, повисла на нем, прогнулась, потеревшись брючками о его джинсы, ощутила через несколько слоев ткани тугой и крепкий предмет…

Никита испытал от этого ее движения легкий, приятный стыд, забрался руками под ее кожаный жакет и жадно гладил спинку, лопаточки, талию, все еще не решаясь забраться под обтягивающую их водолазку.

— Смелее, смелее… — жарко шепнула Света, оторвавшись от Никитиных губ и опустив руки ему на талию, прогнула их под джинсовую куртку, а затем проворными Движениями наманикюренных пальчиков с острыми ноготками стала вытягивать из джинсов рубаху и майку. Одновременно она тихонько пятилась к постели, увлекая за собой Никиту. Он ощутил, как ловкие ладошки уже пробрались к нему под рубаху, пролезли и осторожно, нежно поглаживают его по коже. И он тоже наконец-то отважился приподнять вверх край водолазки, просунуть под нее руки и прикоснуться к во многом еще загадочному, чуть припотевшему женскому телу…

— Хорошо, хорошо… — бормотала Света, жадно проводя руками по его спине и бокам. — Ты такой осторожненький…

Они уже подошли к кровати вплотную и мягко повалились на нее боком. Губы их снова встретились, и теперь уже Никита, немного неумело, но очень жадно и сильно прижался к ним в поцелуе…

— Норма-ально! — сладко простонала Света, а правая рука ее в этот момент, соскользнув с Никитиной спины и легонько погладив бок, воровато перескочила на джинсы и два пальчика, большой и указательный, легонько ухватились за металлическую петельку «молнии»… Ж-жик! И Никита со стыдом и восторгом ощутил, как проворная ладошка осторожно щупает его через трусы…

— Ух ты мой, ненаглядненький! — сюсюкающим голоском произнесла Света. — Грибочек ты мой!..

Никита, тяжело, возбужденно дыша, поглаживал ее прогнувшуюся спинку, иногда просовывал пальцы под застежку бюстгальтера, только не знал, как она расстегивается… Он то и дело прикасался губами к полузакрытым ресничками глазам, ароматным щечкам, носику и мочкам ушей, ощущая себя переполненным самой сильной нежностью и любовью к этому невероятному, загадочному, фантастическому существу.

— А знаешь, что я придумала? — жарко прошептала Света прямо в Никитине ухо. — Давай не будем ничего снимать, а?

— Разве так получится? — спросил он.

— У нас с тобой все получится… — страстно дыша, сказала она. — Все-все получится… Ляг на спинку, котенька!

Никита подчинился. Света приподнялась, перебросила через него колено, села ему на ноги и закопошилась в прорехе его джинсов, выпуская на свет Божий предмет… Оп! И вот он уже стоит, чуть покачиваясь, озаренный красноватым, сладострастным светом ночника. Нет, конечно, Никита свое хозяйство знал хорошо, и вид этой части своего собственного тела ему был хорошо знаком, но все же в этот момент ему показалось, что происходит что-то нереальное, необычное, фантастическое.

— Птенчик наш вылупился… — прошептала она игриво, а затем немного отползла назад, нагнулась, обрушив вниз свои мягкие золотистые волосы, высунула язычок и плавно лизнула головку. Потом, придерживая член пальчиками, обнажила свои ровные, беленькие зубки и, обдав головку неровным, горячим и влажным дыханием, осторожно погрузила в рот… Зубки не укусили, а лишь чуточку пощекотали, язык и небо погладили, губки причмокнули…

— Это я с ним здоровалась… — выпустив орган на волю и погладив его по головке ладошкой, сообщила Света. — Ну а теперь ему пора поработать. Начнем со спецодежды…

Она выдернула из кармана джинсов яркую упаковочку, проворно распечатала ее и вынула полупрозрачный, маслянисто блестящий презерватив.

— Вот! Теперь ты у нас совсем красивенький… — порадовалась Света. — А теперь — самое главное…

И она легким движением распахнула «молнию» своих брючек. В прорехе Никита увидел темную ткань трусиков и Даже успел удивиться: ведь их-то, по его разумению, уж точно надо снимать…

Однако Света уже быстро скользнула вперед, встала на колени, расставив их по обе стороны от Никитиных бедер после чего, взявшись за пенис двумя большими и двумя указательными пальчиками, направила головку в прореху…

Никита, у которого в этот момент восторженно заколотилось сердце, ощутил легкий металлический холодок от зубчиков «молнии», затем головку пощекотала невесомо-нежная ткань трусиков (в них была щелочка устроена, вот и весь секрет!), а потом легонько укололи волосики, прикрывавшие еще одну, очень важную щелочку, но уже не в ткани, а в самом Светином теле… Именно туда и вставили умелые пальчики необученную Никитину штуковину, а потом Света мягко присела, и головка проскользнула куда-то глубоко-глубоко, в мокрую, горячую и слизистую глубину этого «самого главного»…

— У-ух! — выдохнула Света, стискивая Никиту ляжками, затянутыми в так и не снятые брючки. — Он там так греет, такой приятный и большой-пребольшой… Тебе хорошо, Никитушка?

Никита переживал ощущение восторга и легкого страха — вдруг сейчас окажется, что это был сон и ничего больше… Но нет, не сон это был. Та самая Света-Булочка, к которой он прошлым утром ехал почти как на Страшный суд, действительно стала его первой женщиной, и сейчас они были одним целым…

— Вот видишь, — озорно хихикнула Света, — мы ничего не сняли, а уже совсем вместе! Правда, здорово?!

— Да, — произнес Никита. — А почему тебе так хотелось?

— Потому что так интереснее… — Света прилегла Никите на грудь, обнимая его ножками. — Потому что у нас еще вся ночь впереди. И поэтому сначала мы будем трахаться одетыми, а потом будем постепенно друг другу открываться.

Они обнялись крепче, чтоб случайно не разъединиться, перевернулись, и теперь Никита лежал на Светке.

— Ну, вгони его поглубже! А-ай! — восторженно завопила она, когда Никита принялся за дело, довольно быстро освоив нехитрую технику этого упражнения.

Светкины вопли его немного смущали.

— Не ори ты так! — прошипел он. — Весь хлебозавод услышит!

— Не услышит! А! А-а! А-у-у! А-и-я! Хочу и буду орать! А тут в подвале никто не услышит. Уа-а! Уа-ау! Я — кошка! Ко-о-ошка!

— А Люська? Она же где-то тут сидит?

— Да плевать я на нее хотела! Плевать! Плевать! Плевать!…

ПРОЯСНЕНИЕ СТАТУСА

Люська действительно находилась в том самом номере, дверь которого была напротив Никитиного. Дождавшись семи часов вечера, она получила ужин через лифт, а потом решила вздремнуть. Заснула она примерно в полвосьмого, а потому проспала и приход Светки, и их довольно громкий разговор с Никитой.

А проснулась она даже не от Светкиных стонов, а от глухих ритмических ударов, которые слышались из номера напротив. Поскольку сон с Люськи сошел не сразу, она вначале разозлилась: дескать, вздумалось же тут какому-то козлу ремонтом заниматься. Потом прислушалась, разобралась в звуках, определила, что разговаривают и трахаются Никита со Светкой…