ВЧК-ОГПУ в борьбе с коррупцией в годы новой экономической политики (1921-1928 гг.) - Алексей Епихин

Курский полагал именно этим путем (введением особых статей в кодексы) разрешить предложенную задачу.

В начальный период это направление предпринимательской деятельности развивалось с трудом. За период 1921–1922 гг. из 338 предложений, поступивших советскому правительству на заключение концессий были оформлены договорами лишь 5,4 % от этого числа.[348] Причинами отклонений были неприемлемость, невыгодность данных предложений для РСФСР с экономической или политической стороны. В информационном докладе Экономической части ГПУ от 4 мая 1922 г. особо отмечалось, что «дело с привлечением в Республику иностранного капитала обстоит неважно, из всех поступивших предложений наиболее реальный характер носят: предложение фирмы Рюдгерс в Берлине на концессию заводов по пропитке ж. д. шпал (антисептика) и предложение группы германских и голландских капиталистов на разработку Криворожской руды. Все остальные предложения не имеют реального значения».[349]

Так как развитие концессий в СССР происходило медленно и должного эффекта не приносило, 27 ноября 1924 г. Политбюро ЦК РКП(б) на своем заседании рассмотрело вопрос о концессиях. Для рассмотрения в целом вопроса о положении с существующими концессиями и о концессионной политике была создана комиссия в составе Рыкова, Пятакова, Дзержинского (с заменой Манцевым), Чичерина (с заменой Литвиновым), Сокольникова, Уншлихта, Фрумкина, Томского (с заменой Догадовым) и Янсона (с заменой Стецким). Комиссии предполагалось обсудить вопрос о целесообразности образования вневедомственного органа по наблюдению за существующими концессиями. К каким выводам пришла эта созданная комиссия — непонятно.

Общее наблюдение за деятельностью Главконцесскома, его комитетов и комиссий, а также непосредственное наблюдение за концессиями велось экономическим управлением ВЧК — ОГПУ. Кроме общего наблюдения ЭКУ ОГПУ непосредственно давало рекомендации по замещению вакантных должностей в Главконцесскоме. Так, исполняющий обязанности управделами Концесскома при СНК РСФСР 4 ноября 1927 г. обратился к начальнику отдела ЭКУ ОГПУ с просьбой дать рекомендации по замещению вакантной должности ряда лиц. Рекомендации давались после тщательной проверки кандидатов, которая предусматривала изучение образа жизни, выяснения, не проживает ли в одной квартире с иностранцами и, если такой факт имел место, то изучались взаимоотношения между ними. Выяснялось, не было ли ранее судимости или не принадлежал ли кандидат к антисоветским партиям, не арестовывался ли органами ОГПУ, нет ли родственников белогвардейцев и т. д.[350]

Экономическим управлением ОГПУ составлялись на сотрудников концессионных органов характеристики, в которых наряду с биографическими сведениями и сведениями о родственниках, находящихся в эмиграции, давалась оценка их деятельности и соответствия занимаемой должности. При несоответствии занимаемой должности ЭКУ ОГПУ давало рекомендации по замещению рассматриваемым лицом другой должности или же ставило вопрос об увольнении.

Экономические подразделения органов государственной безопасности постоянно вели наблюдение за организованными концессиями. В приложении к приказу № 216 от 17 июля 1921 г. говорилось: «Внешняя торговля и концессии охватывают собой все торговые сношения за границей и главным образом распадаются на два вида:

а) импорт и экспорт товаров, сырья и ценностей;

б) разработка и переотправка сырья, сданного иностранцами в силу торговых договоров».

В связи с контролем деятельности концессий перед экономическими подразделениями ОГПУ встала задача наблюдения за правильностью производства операций, возможными злоупотреблениями и хищениями, исправностью средств связи и передвижения, правильностью учета и отчисления установленных по концессиям норм добытого сырья, его качеством, умышленной или по халатности порчей и уничтожением и т. д.

Работа органов государственной безопасности сводилась не только к наблюдению за концессионной деятельностью. В своих отчетах по конкретным концессиям давались и рекомендации по предоставлению помощи перспективным предприятиям (снижение налогов, предоставление кредитов и т. д.).

Дзержинский писал, что контроль за деятельностью концессионеров со стороны ОГПУ необходим, но кроме плана наблюдения должен быть и план содействия им в пределах договора. Без этого наблюдение на практике может превратиться в борьбу с концессиями.[351]

Как только начался концессионный процесс, ГПУ расследует первые уголовные преступления, связанные с концессионной деятельностью.

Так, в конце 1923 г. было закончено следствие по делу, по которому был арестован один из крупнейших специалистов-горняков Лессинг, а также бывший присяжный поверенный Браун и инженеры Комитопуло, Гюштюк, Лактин и Белоусов.

Сущность дела заключалась в том, что группа специалистов горного дела, бывших служащих западноевропейских концессий в России, работая в Главном управлении горной промышленности (ГУГП) и других местах на ответственных должностях, использовала это в интересах иностранного капитала. Они помогали бывшим собственникам и другим заинтересованным иностранцам получать концессии на выгоднейших для тех условиях, сообщая им сведения, не подлежащие оглашению, знакомя их с состоянием предмета концессий, принимая при этом участие в составлении проекта договора. Была организована как бы частная нелегальная контора по содействию иностранным концессионерам с привлечением специалистов — служащих государственных учреждений для сообщения иностранцам экономической информации.[352]

Центральной фигурой в деле был московский адвокат Н. М. Таубе, который на своей квартире создал нелегальную адвокатскую контору для помощи иностранным капиталистам в заключении договоров концессии. При составлении проектов договоров концессии он привлекал необходимых специалистов-горняков («спецов»), которые за деньги давали нужные рекомендации, секретные материалы ГУГП и др. В результате агентурной разработки ЭКУ ГПУ 29 декабря 1923 г. все члены группы Таубе были арестованы. Ему же удалось выехать за границу и избежать ареста.[353]

С помощью спецов цензовики решали следующие задачи:

• содействие по сокрытию от новой власти производственных материалов и сырья, подлежащих национализации;

• сбор и передача цензовикам информации и документации о реальном состоянии интересующих предприятий;

• создание условий, способствующих экономическому развалу производств и предприятий, с целью передачи их по договорам концессии или аренды по «бросовым ценам» заинтересованной стороне;

• предоставление преимуществ при заключении торгово-хозяйственных договоров с аффилированными фирмами своих бывших хозяев;

• создание таких условий, которые позволяли прибыль, полученную от деятельности государственных предприятий, передавать бывшим собственникам;

• организация из числа спецов группировок, не допускающих в государственные учреждения коммунистов и сочувствующих им, и др.[354]

Как свидетельствуют материалы тех лет, это была новая форма подрыва экономической безопасности государства. Ее возникновение стало возможно в связи с тем, что многие граждане, в том числе и впоследствие арестованные по этому делу, не поддерживали большевиков, считая их власть временной, еще больше пошатнувшейся с введением НЭПа. Концессионеры рассматривались ими не как политические враги, а как своего рода компаньоны, которые за интересующие их сведения платили деньги.

Примеров подобной деятельности спецов в этот период было огромное количество. Так, например, еще в период 1919–1921 гг. бывшим служащим фирмы «Нобель и К0» за подобную «работу» ежемесячно раздавалось около 200 миллионов рублей (в переводе на советские денежные знаки).[355]

Во время НЭПа бывшие служащие этой фирмы продолжали поддерживать интересы своих хозяев. Член правления Нефтесиндиката, бывший «нобелевец» И. В. Покровский, в бытность свою являясь начальником морского транспорта в г. Баку, отдавал распоряжения о ремонте судов исключительно только принадлежавших ранее Нобелю. Во время переговоров с представителями иностранной фирмы на концессию нефтяных скважин на Бакинских промыслах, он, в ущерб государственным интересам, старался отговорить иностранных партнеров от заключения этой сделки. Другим примером может служить попытка Л. Уркарта получить в концессию Алагирские рудники на Северном Кавказе, принадлежавшее ему до революции. По данным ЭКУ в январе 1923 г. Л. Уркарт при посредничестве знакомого ему «спеца» пытался коррумпировать директора треста «Кавцинк», обещая последнему за содействие в сделке выезд за рубеж и обеспечение «деньгами на всю жизнь». По оперативной информации ЭКУ в этом принимал участие Нарком РКИ Горской республики, который ранее был директором «Кавцинка».