Вокруг Света 2006 №06 - Вокруг Света

Рыцарь зеленой гвоздики

В Англии, где к чудачествам всегда относились терпимо, Оскар быстро стал кумиром артистической среды. Покинув Оксфорд, он обосновался в съемной квартире в центре Лондона, превратив ее в настоящий храм красоты. Просторные комнаты заполнились античными вазами и японскими ширмами, фарфором и акварелями прерафаэлитов. По соседству обосновалась Сперанца, покинувшая надоевший Дублин. Вместе они оживляли любое общество: пылкие речи матери оттенялись язвительными остротами сына. Уайльд по-дружески общался с принцем Уэльским, ухаживал за великими актрисами Эллен Терри и Сарой Бернар, враждовал со знаменитым американцем Уистлером. Им стали «угощать» посетителей салонов: «Приходите обязательно, сегодня будет этот ирландский остроумец».

Но любимец публики — не профессия. Уайльду пришлось долго выбирать себе призвание. Наконец он решил стать драматургом: театр был в моде, им бредили все, от королей до гувернанток. В 1881 году он написал пьесу «Вера, или Нигилисты», посвященную России, где набирали силу революционеры, которые год спустя убьют царя Александра. В пьесе они тоже готовят цареубийство, но одна из них, юная Вера, влюбляется в монарха и спасает его ценой собственной жизни. Эта наивная пьеса, где русские ходят в цилиндрах и пьют ржаное виски, не имела успеха, однако известность самого Уайльда продолжала расти. Осенью 1881 года его пригласили совершить турне по Соединенным Штатам. Далекая заокеанская страна бурно развивалась, но по старинке преклонялась перед культурой бывшей метрополии. И тем не менее там уже появились собственные эстеты, мечтавшие поглядеть на известного оригинала.

В самом начале следующего года Уайльд сошел с парохода в нью-йоркском порту. Налетевшим на него репортерам он бросил: «Господа, океан меня разочаровал. Он совсем не такой величественный, как я думал». Публика в восторге ожидала продолжения, но гость разочаровывал ее. На своих лекциях он был одет изящно, неброско и вполне разумно говорил о новом искусстве, которое должно не копировать жизнь, а поднимать ее до определенных высот. На одну из таких лекций в зал явилась группа местных денди в коротких штанах и широченных галстуках с подсолнухами в руках — кто-то сказал им, что их кумир обожает эти цветы. Оглядев вошедших, Уайльд улыбнулся и воскликнул: «Я впервые прошу Всевышнего избавить меня от последователей!»

Погостив в Нью-Йорке, Уайльд отправился на Запад, окруженный не меньшей славой, чем слоненок Джумбо, которого цирк Барнума вез тем же маршрутом. По железной дороге он проехал всю страну до самого Сан-Франциско, а на обратном пути выступил в шахтерском городке Ледвилле. Он с юмором описывал этот визит: «Когда я поведал им о тайне Боттичелли, эти крепкие мужчины разрыдались, как дети. А когда я имел неосторожность покритиковать Уистлера, они выхватили револьверы и пристрелили бы его, окажись он там». На банкете он окончательно покорил шахтеров, показав, что может выпить не меньше их. Он писал друзьям: «Америку к цивилизации я уже приобщил — осталось только небо!»

В январе 1883 года он вернулся домой и тут же поспешил в Париж. Там, в отличие от чопорного Лондона, бурлила богемная жизнь.

Гюго, Верлен, Золя потрясали основы общества, в салонах кипели страсти вокруг полотен импрессионистов, в кабаре взлетали в воздух дамские ножки в ажурных чулках. Подзарядившись творческой энергией, Уайльд вернулся в Англию, где занялся привычным делом — чтением лекций об эстетизме. Навестив родной Дублин, он встретил там очаровательную 25-летнюю Констанс Ллойд. Оказалось, что дочь богатого адвоката влюблена в него чуть ли не с детства. Восхищенный ее красотой и душевной тонкостью, Оскар быстро пришел к мысли о женитьбе, а заодно это был способ поправить вконец расстроенные финансы. В мае 1884 года состоялась свадьба, и скоро на свет появились сыновья: Сирил, а затем Вивиан.

Принц декаданса

Уайльд возлагал на семейную жизнь самые радужные надежды, но они не оправдались. Беременность и роды изменили прекрасное тело Констанс, а кричащие младенцы вызывали у него только раздражение. К тому же семья постоянно требовала денег, которые нужно было где-то добывать. Наследство жены было потрачено на обустройство четырехэтажного дома на Тайт-стрит. Этот «дом красоты» стал местом встреч лондонских знаменитостей, среди которых по привычке блистал Уайльд. Констанс выходила к гостям лишь изредка, одеваясь по просьбе мужа в экстравагантные наряды и отпуская неловкие замечания, над которыми все потешались. По вечерам Оскар упрекал ее словами, которые позже вложил в уста своему герою Дориану Грею: «Вы убили мою любовь! Раньше вы волновали мое воображение, а теперь вы не вызываете во мне никакого интереса».

Тоска по утерянной красоте пробудила в нем мечты об античности, когда художники наслаждались любовью-дружбой с юными учениками. Тут же нашелся такой ученик — 17-летний студент Роберт Росс. Роман с ним придал второе дыхание творчеству Уайльда: были написаны рассказ «Кентервильское привидение», несколько сказок, а потом и роман «Портрет Дориана Грея», который вышел в свет летом 1891 года в журнале «Литгинсотте». Это необычное произведение, оба героя которого отвергли традиционную мораль ради своих прихотей, вызвало настоящий скандал. Газеты, словно по команде, обвинили автора в «непристойном подражании французским декадентам». Так было впервые произнесено слово, ставшее впоследствии «приставкой» к Уайльду, — «декаданс» (по-французски «упадок»). Писатель возражал, он вовсе не считал «Дориана» аморальным. «Это — история со своей моралью, — писал он, — а она такова: всякое излишество, равно как и всякое самоограничение, приводит к наказанию».

Устав от поднятой им шумихи, Уайльд уехал в Париж, где тщетно пытался покорить молодого писателя Пьера Луиса. Тот написал стихотворение о восточной танцовщице, чарующей мужчин. Вдохновившись, Уайльд превратил его в историю о библейской Саломее, танцем выпросившей у царя Ирода голову пророка Иоанна Крестителя. Пьеса «Саломея» была написана по-французски в конце 1893 года, но автор долго не разрешал ее ставить, выдвигая бесчисленные условия, например требуя найти актрису с синими от природы волосами. В другой раз он заявил, что Саломею непременно должна играть Сара Бернар, причем непременно обнаженная: «Ее желание должно стать бездной, а испорченность — океаном. Даже жемчужины должны умирать от страсти у нее на груди».

Сам Уайльд в это время сгорал от страсти по юному лорду Альфреду Дугласу, который сменил Росса в роли его возлюбленного. Бози, как звал его Оскар, был капризен и эгоистичен: вымогал у покровителя дорогие подарки, устраивал ему скандалы и обожал шокировать публику, прилюдно оказывая Уайльду знаки внимания, которые в викторианское время не позволялись даже законным супругам. По салонам поползли нехорошие слухи, особенно после того, как писатель окончательно покинул жену с детьми и поселился вместе с Бози. Но Уайльд все еще был «принцем декадентов»: премьеры его комедий «Женщина, не стоящая внимания» и «Идеальный муж» стали главными событиями сезона. Газеты называли его «лучшим из современных драматургов», отмечая ум, оригинальность, совершенство стиля. Однако близкие знакомые уже заметили трещины в его маске самоуверенного денди. Поэтесса Анна де Бремон ужасалась: «Блуждающий взгляд, осунувшееся лицо — мне показалось, что передо мной сидит мертвец, пусть и безупречно одетый». Интуиция подсказывала ему, что дороги назад нет: он ступил на путь, который может привести только к гибели.