Король должен умереть - Леонид Сиротин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Живей! — прикрикнул Арктурианин, и бофорец кинулся к двери, сбрасывая на ходу рюкзак. — Где Лорн? Жив?
— Здесь! — повстанец поспешно поднял забрало шлема, открывая юное испуганное лицо. Он был совсем не похож на бойца, даже со штурмовой гаусс-винтовкой в руках. — Жив!
— Давай, Ворон! Достучись, наконец, до центрального сервера. Нам нужна отмена аварийной блокировки.
— Будет, — Лорн с готовностью отложил винтовку, закрепил на лбу «тиару» портативного нейромодуля. — Червь уже внутри. Осталось немного, работаю.
— Ты как, парень? — Арт присел на корточки возле второго раненого. Импульс лучевика попал ему в живот, прошил насквозь, чудом миновав позвоночник. Повстанец оставался в сознании только благодаря убийственной дозе стимулятора. — Держишься?
Ворон на мгновение опустил веки, показал большой палец: «Да». Арт осторожно потрепал его по плечу.
— Мы справимся, — сказал он с уверенностью, которую не испытывал. — Все получится. Мы еще выпьем с тобой, боец.
«Все-таки я ввязался», — подумал он. На душе было странно легко.
Три часа назад он был в рубке «Зверя» и задумчиво разглядывал карту окрестностей космодрома, парящую над главной консолью.
— Что ты там думаешь увидеть? — спросила Гвин, заглядывая Арту через плечо. — Портовый бордель, где тебя дожидаются отборные вателинские шлюхи?
— Поселок, в котором я жил с матерью, — ответил Арктурианин. — И сестрой. Вот он.
Палец капитана коснулся проекции, под ним вспыхнул светящийся кружок, над картой замелькали цифры координат.
— До него меньше часа на скиммере, — Арт начертил пальцем маршрут. — Мне нужно слетать туда.
Он это сказал таким голосом, что Гвин сразу проглотила все возражения вместе с обычными колкостями. Она сказала только:
— Возвращайся быстрее. Я буду постоянно на связи, контрольный сеанс раз в полчаса.
И добавила, прикоснувшись к руке капитана:
— Будь там осторожней, Арт. Ради меня.
Он выгнал турбоскиммер из трюма. Дорогую спортивную модель, «Кабаллос» геркуланумской сборки. Покойная Линда Вей, как все ганзеры, любила скорость и риск. Черная торпеда «Кабаллоса» неоднократно побеждала в гонках, но славилась своей капризностью. Риска Арту хватало и так, а вот за шестьсот километров в час, которые он без усилий выжал из поднявшегося на полтора метра над землей скиммера, капитан помянул Волчицу добрым словом. Ему нельзя было отлучаться надолго.
— Ш-ш-ш-ш, как слышно, прием, — прорезался голос напарницы в его ухе.
«Кабаллос» неукротимо пер вперед по безжизненной свинцовой равнине, с гудением разрезая воздух силовым бампером. Арт лежал в комфортном изгибе корпуса, погрузив руки в воронки управления по бокам.
— Принимаю четко, — ответил он. — Прибуду на место через пятнадцать минут. Никаких шершней в зоне видимости. Как у тебя обстановка, прием?
— В окрестностях все тихо. Сканеры молчат. От наших друзей пока ни слова. До связи через полчаса? Прием.
— Через полчаса. До связи.
Шипение в ушах уступило реву ветра. Арту сразу, не ожидая, когда пройдет полчаса, захотелось снова услышать голос Гвин. С каждой минутой приближения к знакомому с детства хребту, к поселку у подножья, в котором он рос, капитан все сильнее ощущал себя чужим. Этому низкому небу, мертвой степи, остановившим свой бег древним ветрякам вдоль останков шоссе, исполинскому диску безымянной планеты на горизонте — всему чем был в его воспоминаниях Тиндагол.
«Когда вернемся, — подумал он, — возьму Гвин с собой и махнем на Фарху. Подальше от Канторов и повстанцев. Только мы вдвоем. Я ей давно обещал. Вилла на берегу, пять лун в небе, белый песок, океан, песни сирен в полночь. Да, на Фарху, решено».
Как и раньше, он верил, что так и будет.
Обогнув поселок, он направился сразу к Могильному Оврагу, к знакомому с детства кладбищу. Остановился на возвышении, обвел окрестности зрачком тактического монокуляра. Ни души. Ни черно-желтых патрулей, ни уныло бредущих в горы добытчиков галенита и киновари, ни юнцов с шоковыми хлыстами, гоняющих биомехов по плантациям окры. Вообще никого. Очень странно. Но мало ли что поменялось здесь за прошедшие шестнадцать лет. Над странностями, если нужно, он подумает после. Главное, что сейчас ему ничего не угрожает, и никому он неинтересен.
Заглушив двигатель скиммера, Арт поставил его на опоры и спрыгнул с торпеды. Нашел глазами памятную тропинку, пошел вниз, в овраг. Сюда мальчишкой он спускался бесчисленное количество раз. Развлечений в поселке было немного, одно из них — игра в «гаргаунтского сталкера» среди могильных камней. Отчим, Утер, нещадно его порол каждый раз, когда Арта приводил домой рассерженный смотритель кладбища, как там его звали…
Глаза Арта помутились от воспоминаний. Он шел наугад, среди торчащих как попало каменных столбиков с едва читаемыми символами имен и дат. За годы кладбище разрослось и одновременно пришло в еще большее запустенье, чем в год бегства Арта. Много попадалось относительно свежих могил вообще без оград и надгробий и даже без грубых жестяных табличек, положенных самым последним беднякам. По-прежнему ни души вокруг, если не брать в расчет незримо присутствующих здесь обитателей кладбища.
Овраг, по слухам, когда-то был настоящим промышленным могильником. Сюда сливали токсичные отходы, поэтому в нем не жили звери, не росла трава и кустарник. Серая потрескавшаяся земля с одинаковыми овальными пятнами засыпанных ям и кое-где вытоптанными дорожками. В расположении могил не было никакого порядка и системы. В какой-то момент капитану показалось, что он заблудился, что он так и будет ходить без толку по кругу. Но потом на глаза ему попался приметный ориентир, черная семигранная колонна высотой ему по грудь.
В детстве он смотрел на нее снизу вверх, частенько, когда мочился у ее подножья. Благодарные сыновья Гора Лоиса, хозяина матери Арта и двух ее детей, не пожалели денег на черный мрамор, добытый по ту сторону хребта. Убитый ведьмой торгаш, все, что от него осталось, когда Сестра Пути смяла его в комок гравитационным прессом, покоился здесь, под покосившимся символом неизвестной Арту веры. Арт мимоходом пнул надгробье носком магнитного ботинка. Несильно, так, напомнить о себе.
Лежи, как лежал, Лоис, а мы пройдем шагов тридцать на восток. Нет, тридцать — это шагов того, пятнадцатилетнего парня, сейчас поменьше. Пройдем, наступим на могилу еще одного ублюдка. Лежи и ты спокойно, Утер. Жаль, я не наступил на тебя при жизни. Хоть успел плюнуть на твой могильный мешок, когда тебя зарывали за год до моего отлета.
Да, это ты, твое имя на треснувшем могильном камне. Твой кусок земли, старина Утер. Человек, который научил меня ненависти, но еще и стрелять, драться и орудовать плазменным резаком. Лежи, мне нечего тебе сказать.
