Аромат розы - Джоан Смит

— Но это же невозможно! — воскликнула я. — Ведь ваша тетя была замужем за Макинтошем!

— По-моему, это называется двоемужеством, — сказал Уэйлин, поперхнувшись. — Старая бестия! А я называл вашего дядю негодяем за то, что он ее бросил!

— Я не понимаю. Если они были женаты, почему она не поехала с ним в Индию? К тому же, она ждала ребенка. Это не логично, Уэйлин.

— Тетя Маргарет не выносила жару. Холодная старая Шотландия куда больше ее устраивала. Держу пари, она заупрямилась в последнюю минуту.

— Может быть, она не знала, что уже ждет ребенка.

— Да, может быть и такое объяснение, но оно ее не оправдывает. Возможно, она хотела уговорить Макшейна не ехать в Индию.

— А он, наверное, надеялся, что она поедет с ним. Мама всегда говорила, что он был упрямым, как осел.

— Полагаю, она боялась признаться отцу, что вышла замуж за вашего дядю. Дедушка Уэйлин был тираном. У него были честолюбивые планы в отношении своей дочери. Поэтому она приняла предложение Макинтоша и вышла за него замуж, чтобы поскорее удрать в Шотландию и спрятать свои грехи от семьи. Думаю, именно так это и произошло.

— Интересно, когда дядя Барри узнал обо всем? Должно быть, много времени спустя Зуринда Джоши стала его любовницей. — Уэйлин был немного удивлен. — У него в Индии много лет была женщина. Мама все время боялась, что он на ней женится. Теперь понятно, почему он этого не сделал.

Мы спустились в гостиную и выпили по рюмке вина. После долгих обсуждений, я сказала:

— Все это очень интересно, но тот ли это документ, который искали Борсини и Стептоу. Если Борсини их законный сын, зачем ему это скрывать? Наоборот. А если нет, то он самозванец, и брачный контракт тут ничего не меняет.

— Если леди Маргарет не была законной женой Макинтоша, тогда она не имела права на ее часть наследства. Эти деньги должны вернуться к сыну Макинтоша. Она оставила свое имущество в Линдфильде человеку, которого она считала своим сыном, поэтому ему так хочется спрятать этот документ.

— Да, я понимаю, что вы имеете в виду.

Глава 21

Прошло около получаса, и домой вернулась Бродаган. Митра ее была сдвинута набок, лицо красное от бренди и мучений, которые она перенесла. Но несмотря на все это, она улыбалась.

В руке Бродаган держала виновника своих страданий — вырванный зуб.

— Вот из-за этого самого негодника я не спала всю ночь, миледи. Подумать только, какой-то маленький кусочек кости, а мучений больше, чем от самой страшной пытки. В огонь вас, мистер Сломанный Зуб, и скатертью дорога, — сказав это, она швырнула обидчика в камин.

— Молодец, Бродаган. Очень больно было?

— Если в аду надо переносить такие же муки, я не буду больше грешить и постараюсь обязательно попасть на небо, чего бы это ни стоило. — Она повернулась к мама и сказала:

— Я хочу вам признаться, миледи. Я не сделала тряпки для пыли из куска того старого муслина, которым была покрыта кровать в голубой комнате для гостей, как вы велели, а сшила себе нижнюю юбку. Это большой грех на моей совести. Я тотчас же разорву эту юбку и сделаю из нее тряпки для пыли, потому что жизнь грешника не стоит того, чтобы потом принимать за нее такие мучения.

— Весь старый муслин в этом доме — ваш. И вы можете делать с ним все, что вам заблагорассудится, Бродаган, — заверила ее мама со слезами на глазах. Потом, обращаясь ко мне, она сказала:

— Сам Бог послал мне таких честных слуг. Клянусь небом, они все просто святые.

Бродаган была так растрогана, что тут же расплакалась. К ней присоединилась Мэри. В конце концов мама тоже зарыдала вместе с ними. Я почувствовала, как из моих глаз медленно выкатилась слезинка, и пока мы не утонули в этом потоке слез, мы отправили Бродаган в постель. Мама пошла с ней, поэтому я не могла ей сразу рассказать о женитьбе дяди Барри. Она будет в восторге, когда узнает об этом, но все было настолько запутанно, что мне хотелось сначала как следует обдумать, какие это может иметь последствия, прежде чем рассказать ей.

Теперь, когда моя история подходит к развязке, мне нет никакого резона лукавить. Я всей душой была на стороне Эндрю Джоунза (а я считала, что это Борсини) и надеялась придумать что-нибудь, чтобы он унаследовал долю своей матери в состоянии Макинтоша. Она, конечно, имела право на это наследство. Макинтош знал, что она в положении, когда женился на ней, и то, что она уже замужем, не особенно его смутило. Его собственный сын был хорошо обеспечен. Почему бы Эндрю тоже не получить кусок пирога? Однако, мама могла посмотреть на это иначе, поэтому мне надо быть осторожной.

Я была так взбудоражена, что не могла заставить себя взяться за рисование или какое-либо другое занятие. Поэтому я решила прогуляться по лужайке, чтобы хоть немного развеяться. У меня будет возможность понаблюдать за парком Уэйлинов. Теперь, если что-то интересное и произойдет, то это случится в Парэме.

Но там я увидела лишь пару садовников, которые косили траву.

Главной темой во время ленча было состояние здоровья Бродаган и то, что у нас не хватает слуг. Щека у Бродаган распухла и стала похожа на репу. Несмотря на это, она хотела работать, но мама ей запретила. Мэри и Джейми с трудом смогли нарезать баранину, а уж приготовить ее было для них непосильным занятием. Печь в кухне никак не растапливалась, некому было открывать дверь, если придут гости. Мы заканчивали наш ленч, когда явились слуги из Парэма. Я совсем забыла, что Уэйлин предлагал прислать их. Они пришли как нельзя кстати.

Мама как язык проглотила при виде их, и мне самой пришлось попросить лакея заняться печкой и направить женщин в распоряжение Мэри. Сразу после ленча мама пошла наверх проследить, чтобы Мэри убрала комнаты. Ей не хотелось, чтобы слуги Уэйлина увидели пыль и неубранные постели в нашем доме.

— Он знает, что нам нужна помощь, мама, поэтому и прислал слуг.

— Да, дорогая, но это слуги из Парэма. Мне бы не хотелось, чтобы они подумали, что у нас в доме нет порядка.

Она пошла к себе в спальню, чтобы убрать собственную постель и вытереть пыль на туалетном столике. Я села у окна и стала ждать.

Уэйлин и Борсини появились довольно скоро. Не знаю, чем это было вызвано, но Борсини уже не казался человеком второго сорта. На нем был тот же пиджак, но когда он вышел из кареты Уэйлина, украшенной фамильным гербом, его осанка была более уверенной. И он, и Уэйлин выглядели людьми одного круга. Налет подобострастия, который всегда чувствовался в манерах Борсини, исчез. Он шел с гордо поднятой головой, расправив плечи. Казалось, он всю жизнь ездил в этой карете. Они с Уэйлином смеялись, как закадычные друзья.

Я сама открыла им дверь, потому что лакей возился с печкой и не мог выполнять обязанности дворецкого. По озорным искоркам в глазах Уэйлина, я поняла, что произошло какое-то очень приятное событие, и он радуется, как дитя. Когда Борсини вошел, то остановился на мгновение в дверях, радостно улыбаясь, потом подошел ко мне и поцеловал в щеку: