ОДУРАЧЕННЫЙ ФОРТУНОЙ - Рафаэль Сабатини

Выпрямившись, тяжело дыша и сверкая глазами, мисс Фаркуарсон сердито обратилась к человеку, лишившему ее свободы.

– Сэр, позвольте мне немедленно удалиться, или вы дорого заплатите за это злодеяние.

Холлс закрыл дверь и повернулся к девушке, пытаясь смягчить улыбкой черты своего лица.

Внезапно она умолкла и уставилась на него; открытый рот и расширенные глаза свидетельствовали об изумлении, пересилившем гнев и страх. Ее голос прозвучал хрипло и напряженно:

– Кто вы? Что… как ваше имя?

Холлс уставился на нее в свою очередь, прекратив вытирать лоб и спрашивая себя, что в его внешности могло так странно подействовать на пленницу. Он все еще думал, какое вымышленное имя ему назвать, когда она внезапно сделала ненужной его изобретательность в этой области.

– Вы Рэндал Холлс! – в ужасе воскликнула девушка.

Полковник, чуть дыша, шагнул вперед. Страх зашевелился в его сердце, челюсть отвисла, лицо смертельно побледнело.

– Рэндал Холлс! – повторила мисс Фаркуарсон, и в ее голосе послышалась мука. – Вы! Из всех людей вы решились на такое!

Он увидел, как изумление в ее глазах сменяется ужасом, пока она милосердно не закрыла лицо руками.

Полковник инстинктивно повторил ее жест. Перед его закрытыми глазами годы покатились назад, комната с накрытым столом растаяла в тумане, сменившись цветущим вишневым садом, в котором качалась на качелях и пела прекрасная девушка, чей голос заставил его – молодого и ничем не запятнанного – поспешить к ней. Он видел себя двадцатилетним юношей, отправившимся, подобно странствующему рыцарю, с перчаткой дамы на шляпе (эту перчатку он хранил до сих пор), чтобы завоевать мир и положить его к ногам возлюбленной. Он видел ее – Сильвию Фаркуарсон из Герцогского театра – такой, какой она была в те давно минувшие дни, когда ее еще звали Нэнси Силвестер.

Конечно, годы сильно изменили ее. Мог ли он узнать в этой блестящей красавице девочку, которую любил так отчаянно? Как он мог догадаться, что маленькая Нэнси Силвестер превратилась в знаменитую Сильвию Фаркуарсон, чья слава широко распространилась, подобно сомнительной славе Молл Дейвис или Элинор Гуинн?

Холлс пошатнулся, опершись плечами о закрытую дверь и не сводя глаз с лица девушки. При мысли о ситуации, в которой они оказались, его душу наполнил смертельный ужас.

– Боже! – простонал он. – Моя Нэн! Моя маленькая Нэн!

Глава восемнадцатая. ПЕРЕГОВОРЫ

В любое другое время ив любом другом месте эта встреча наполнила бы его ужасом иного рода. Холлс ощутил бы гнев и боль, найдя Нэнси Силвестер, которую его воображение сделало недосягаемой, подобно звездам, и память о которой служила ему маяком, чье чистое и белое сияние указывало путь через трясину искушений, опустившейся до состояния, рассматриваемого им, как порочное великолепие.

Однако теперь сознание собственного позорного положения вытеснило из его головы все прочие мысли.

Шагнув вперед, Холлс опустился перед девушкой на колени.

– Нэн! Нэн! – задыхаясь, воскликнул он. – Я не знал… Не мог себе представить…

Эти слова подтверждали худшие подозрения Нэнси относительно причин его присутствия, с которыми она отчаянно боролась, несмотря на беспощадные доказательства.

В этой хрупкой девушке чуть выше среднего роста даже теперь, в минуту страшной опасности и горького разочарования, ощущалась царственная гордость.

Она была одета во все белое, если не считать все еще висевшего на плечах голубого шарфа, с помощью которого ее недавно лишили зрения и дара речи. Овальное лицо было не темнее атласного платья. Во взгляде глубоких зелено-голубых глаз, который мог быть то насмешливым, то вызывающим, то ласковым, теперь застыли страдание и ужас.

Откинув со лба прядь каштановых волос, Нэнси с трудом заговорила, так как голос отказывался ей повиноваться.

– Вы не знали! – Боль придала ее чарующему мелодичному голосу резкость, подействовавшую на стоящего перед ней коленопреклоненного Холлса, словно удар шпаги. – Значит все именно так, как я думала! Вы сделали это по чьему-то поручению. Вы, Рэндал Холлс, опустились до роли наемного головореза!

Стон и жест отчаяния явились свидетельством его страданий. На коленях он подполз к ее ногам.

– Нэн, не судите меня, пока не выслушаете…

Но она прервала Холлса, чья униженная поза красноречиво признавала самое худшее.

– Пока не выслушаю? Разве вы не рассказали мне все? Вы не знали, кого похищаете. Но, по-вашему, я не догадываюсь, кто тот негодяй, который дал вам это позорное поручение? И вы – тот человек, который когда-то любил меня, еще будучи честным и незапятнанным…

– Нэн, Нэн! О Боже мой!

– Но я никогда не любила вас так сильно, как ненавижу теперь за то, чем вы стали, – вы, собиравшийся завоевать для меня весь мир! Вы не знали, за чье похищение вам платят! Неужели вы настолько утратили честь и стыд, что смеете оправдываться этим неведением? Ну, теперь вы все знаете, и, надеюсь, что это послужит вам наказанием, что если в вас тлеет хоть слабый уголек стыда, то он обратит вашу душу в пепел! Встаньте! – приказала она с царственным презрением. – Или вы думаете, что, ползая по полу, искупите свое злодеяние?

Холлс сразу же поднялся, однако не столько из готовности повиноваться приказам девушки, сколько потому, что внезапно осознал необходимость немедленных действий. Сейчас нужно подавить все мучения, терзающие его душу, а слова, которые могут выразить и даже облегчить их, должны подождать.

– Я еще могу исправить содеянное, – сказал он, заставляя себя вновь обрести твердость. – Сейчас, когда с каждой минутой увеличивается грозящая вам опасность, нужно не говорить, а действовать. Пойдемте! Как я привел вас сюда, несмотря на все препятствия, так же должен и увести, пока еще есть время.

Нэнси отпрянула от протянутой им руки. В глазах ее вспыхнул гнев, а в голосе вновь послышалось презрение.

– Вы выведете меня отсюда! Вы! Я должна довериться вам!

Однако Холлс даже не моргнул глазом, поглощенный неотложной задачей.

– Может быть, вы предпочитаете остаться и довериться Бэкингему? – свирепо осведомился он. – Говорю вам, пойдемте скорее! – Его властность устояла перед презрением девушки.

– С вами? Нет! Никогда!

Полковник нетерпеливо хлопнул в ладоши.

– Неужели вы не понимаете, что нельзя терять времени? Что оставаясь здесь, вы погибнете? Уходите одна, если хотите. Возвращайтесь немедленно домой. Но так как вам придется идти пешком, и вас, возможно, будут преследовать, позвольте мне, ради Бога, хотя бы идти за вами следом, чтобы обеспечить вашу безопасность.