На острове - Трейси Гарвис Грейвс

Трейси Гарвис Грейвс

На острове

Глава 1 – Анна 

Июнь 2001

Мне было тридцать, когда гидросамолет, на котором летели мы с Ти-Джеем Каллаханом, рухнул в Индийский океан. Ти-Джею исполнилось шестнадцать, и он уже три месяца находился в ремиссии после лимфомы Ходжкина[1]. Пилота звали Мик, но он умер еще до удара об воду.

В аэропорт меня отвез мой парень Джон, хотя он стоял третьим в списке желаемых провожатых после мамы и моей сестры Сары. Мы пробивались сквозь толпу, таща за собой большие чемоданы на колесиках, и мне казалось, что в этот день из Чикаго решили упорхнуть все его жители. Когда мы наконец подошли к стойке «Американских авиалиний», билетный кассир улыбнулся, приклеил бирки на мой багаж и вручил мне посадочный талон.

– Благодарим, что воспользовались нашими услугами, мисс Эмерсон. Я зарегистрировал вас на все стыковочные рейсы до Мале. Приятного полета.

Я положила посадочный талон в сумочку и повернулась, чтобы попрощаться с Джоном.

– Спасибо, что довез меня.

– Я провожу тебя, Анна.

– Это необязательно, – покачала я головой.

Джон пожал плечами.

– Но я хочу.

Мы молча пошли вперед маленькими шажками в толпе семенящих пассажиров. У выхода на посадку Джон спросил:

– Как он выглядит?

– Худой и лысый.

Я оглядела толпу и, заметив Ти-Джея, улыбнулась, потому что его темные волосы уже отрастали. Помахала, и он ответил мне кивком, а сидящий рядом с ним паренек толкнул его локтем под ребра.

– А второй кто? – спросил Джон.

– Наверное, его друг Бен.

Ссутуленные на сидениях мальчики были одеты так, как и большинство шестнадцатилетних подростков: длинные мешковатые спортивные шорты, футболки и расшнурованные теннисные туфли. На полу у ног Ти-Джея притулился темно-синий рюкзак.

– Уверена, что хочешь этим заниматься? – спросил Джон. Он сунул руки в задние карманы брюк и уткнулся взглядом в истоптанное ковровое покрытие.

Ну, одному из нас надо сделать хоть что-нибудь.

– Да, уверена.

– Прошу, не принимай никаких окончательных решений до возвращения.

Ноток иронии в его просьбе не прозвучало.

– Я же пообещала, что не стану.

Хотя на самом деле вариант оставался только один. Я просто решила отложить объявление до конца лета. Джон обнял меня за талию и поцеловал в губы. Поцелуй длился на несколько секунд дольше, чем принято в подобных людных местах. Смутившись, я отстранилась, краем глаза заметив, что Ти-Джей и Бен все видели.

– Я люблю тебя, – сказал Джон.

Я кивнула:

– Знаю.

Покорившись неизбежному, он поднял мою дорожную сумку и повесил ремешок мне на плечо.

– Приятного тебе полета. Позвони, как доберешься до места.

– Хорошо.

Джон ушел, и я смотрела ему вслед, пока он не затерялся в толпе, а затем разгладила юбку и пошла к мальчикам. Увидев, что я приближаюсь, они потупились.

– Привет, Ти-Джей. Отлично выглядишь. Ты готов?

Он коротко посмотрел мне в глаза.

– Да, конечно.

Мальчик набрал вес и уже не был таким бледным. На зубах у него были скобки, которых я прежде не заметила, а на подбородке – маленький шрам.

– Привет. Я Анна, – обратилась я к соседу Ти-Джея. – А ты, наверное, Бен. Как прошла твоя вечеринка?

Подросток смущенно покосился на Ти-Джея.

– Э-э, нормально.

Я вытащила мобильный и глянула на часы.

– Я сейчас вернусь, Ти-Джей. Хочу проверить, как там наш рейс.

Уходя, я услышала, как Бен бормочет:

– Чувак, твоя нянька горячая цыпочка.

– Она мой репетитор, придурок.

Я не придала значения их словам. Будучи преподавателем старшей школы, я расценивала специфические комментарии от одуревших от гормонов подростков как издержки профессии.

Убедившись, что наш рейс по-прежнему в графике, я вернулась и села на пустое кресло рядом с Ти-Джеем.

– Бен ушел?

– Ага. Его мама устала нарезать круги по аэропорту. Он не позволил ей зайти с нами сюда.

– Хочешь перекусить?

Ти-Джей покачал головой:

– Я не голоден.

Мы неловко молчали, пока не пришло время проходить на посадку. Ти-Джей последовал за мной по узкому коридору к нашим местам в салоне первого класса.

– Хочешь сесть у окна? – спросила я.

Мальчик пожал плечами.

– Конечно. Спасибо.

Я отошла в сторону и подождала, пока он не устроился в кресле, а потом села в соседнее и пристегнулась. Ти-Джей вытащил из рюкзака плеер и надел наушники, тем самым давая понять, что не заинтересован в разговоре. Я вытащила из сумки книгу, самолет взлетел, и мы оставили Чикаго позади.

* * *

Неприятности начались в Германии. Полет от Чикаго до Мале – столицы Мальдивских островов – должен был занять чуть больше восемнадцати часов, но мы отстали от расписания, проведя целый день и полночи в международном аэропорту Франкфурта в ожидании, пока авиакомпания составит для нас новый маршрут, поскольку из-за технических неполадок и нелетной погоды старый потерял актуальность. В три часа ночи нам наконец подтвердили вылет, и мы с Ти-Джеем сели на жесткие пластиковые сидения в зале ожидания. Мальчик потер глаза.

Я указала на ряд пустых кресел.

– Ложись, если хочешь.

– Все нормально, – он подавил зевок.

– Мы еще несколько часов проведем здесь. Попробуй заснуть.

– А вы не устали?

Я валилась с ног, но Ти-Джею, вероятно, отдых нужнее, чем мне.

– Я в порядке. Давай, ложись.

– Уверены?

– Абсолютно.

– Хорошо. – Он слабо улыбнулся. – Спасибо.

Он вытянулся на сидениях и сразу провалился в сон. Я смотрела в окно на взлетающие и приземляющиеся самолеты, на мигающие красные огоньки в небе. От холодного кондиционированного воздуха руки покрылись гусиной кожей, и я поежилась. На мне были лишь юбка и блузка без рукавов. В ближайшем туалете я переоделась в предусмотрительно уложенные в дорожную сумку джинсы и водолазку, затем купила стакан кофе. Снова усевшись рядом с Ти-Джеем, открыла книгу и погрузилась в чтение. Через три часа, когда объявили наш рейс, я разбудила ученика.

После прилета на Шри-Ланку наш рейс еще несколько раз откладывали – на этот раз из-за нехватки состава летного экипажа – и ко времени посадки в международном аэропорту Мале (а летняя резиденция Каллаханов находилась еще в двух часах лета) я не спала уже тридцать часов. В висках пульсировало, под веки словно насыпали песку, и глаза горели и болели. Когда в аэропорту заявили, что нашей брони у них нет, я сморгнула слезы.