Шарлотт-стрит - Дэнни Уоллес

«Лексус».

Мне недавно рассказывали что-то хорошее про «лексус».

Внутри у меня что-то щелкнуло.

Я забил в «Гугл» название компании.

Нашел адрес.

Позвонил Дэву.

Забавно, как появление соперника может заставить собраться.

Разумеется, офис «Форест Ласкин» оказался на Шарлотт-стрит.

Вот он — рядом с «Саатчи и Саатчи», почти напротив кафе «Рома», где я, сам того не зная, попал на снимок, сделанный девушкой. Мы с Дэвом сидели в «ниссане-черри», по уши в пакетах из-под чипсов и трубочках из-под мороженого. Припарковались мы там, где делать этого не стоило, но было чуть больше половины седьмого, и все служащие парковок разъезжались в метро по домам. А люди, оказавшиеся в этот час на Шарлотт-стрит, явно были озабочены поиском места, где можно было бы провести вечер. Дэв погрузился в чтение номера «Геймпро» месячной давности. Я включил радио и уставился в окно.

Оказывается, Шарлотт-стрит очень даже приятная во всех отношениях улица. Хотя надо сказать, что эти ее кварталы выглядят более деловыми, не такими интересными. Над нами возвышались огромные деревья, ветви которых переплетались над дорогой, защищая ее от солнца, дождя и мокрого снега.

Это такая улица, что если ты работаешь на ней, то ощущаешь себя ее частью; хочешь, чтобы твое имя было увековечено здесь.

Вот бар «У Джейми». Я представляю, как Дэмиан Андерс Ласкин каждую ночь около полуночи пропускает тут бокал виски в ожидании звонка из Токио или Сиднея. Вот вполне симпатичное заведение «У Елены» — названное в честь легендарной Елены, которая с одинаковым радушием встречала и Де Ниро, и парня, торговавшего газетами у метро.

Вот «Андреа». На самом деле это, конечно, «Андреас», но все зовут заведение «Андреа». Кажется, так звучит лучше.

Вот «У Жозефины», вот филиппинский ресторан, вот «Сиам централь», «Пальмы Гоа», «Нико-Нико», «Лист карри», вот греческий клуб.

— Весь мир представлен на Шарлотт-стрит, — провозгласил Дэв, будто прочитав мои мысли. — Так какой у нас план?

— Пойдем за ним.

— Пойдем за ним?

— Пойдем за ним. Почему бы и нет? Пошли за ним.

— А что потом?

— Посмотрим.

— На что посмотрим?

— Посмотрим, что делать. Если он будет с девушкой или если он приведет нас к ней, тогда… Тогда, думаю, все кончено. Потому что тогда они точно вместе.

Я похлопал по карману куртки. Дэв посмотрел на меня.

— Фотографии у меня с собой, — заверил я его. — Я просуну их под дверь того места, где они обитают, и мы уберемся оттуда.

Дэв повернулся ко мне.

— Вот как? Я думал, у тебя более грандиозные планы.

— Ближе мы не подберемся.

Чего я, собственно, ожидал? Что найду места, где она побывала, и буду сам там фотографироваться? Придумывать все менее и менее популярные конкурсы для «Лондонских новостей»? Все это не сработало.

— Разве ты не хочешь поговорить с ней? Просто чтобы попрощаться?

Я думал об этом. И решил, что нет, не хочу. Я уже говорил: есть что-то, чего лучше не знать. Что, если она окажется идеальной? А если все так и есть, как я себе представляю? Девушка со светящейся здоровьем кожей и бесконечным запасом оптимизма. Что, если ее квартира обставлена потрепанной, но самой элегантной мебелью? Представьте, что я так и не написал письмо Эмили Пай. Да, эта история так и осталась бы незавершенной, но по крайней мере ее эпилог не был бы таким жестоким. Думаю, все мои проблемы с женщинами начались с Эмили Пай, с того дня, когда я решил попытать счастья и бросил в ее ящик это письмо.

В моем случае лучше ничего не знать. Приятнее думать, что некие планы была вполне реальными, чем признать совершеннейшую невозможность этого. Пусть лучше она остается девушкой с фотографии, чем девушкой, с которой я все-таки познакомился.

Разумеется, я не мог знать наверняка, что Дэмиан Андерс Ласкин приведет нас к ней. Я даже не был уверен в том, что они действительно вместе. Но несмотря на то что я пытался убедить Дэва в своей готовности отнестись к этому как взрослый мальчик, именно эта неизвестность так меня и привлекала. Игра вслепую принесла мне целый фейерверк эмоций и оживила мое сердце, до этого разбитое и омертвевшее. Все было не настолько уж плохо. Иногда надо рискнуть, чтобы встряхнуться. Использовать момент.

Кроме того, мне нечего было терять. Нет, правда. Разве что утратил бы немного надежды. И в любом случае после этого я смог бы двигаться дальше.

— Готов спорить на что угодно, окажется, что он гей, — решил оживить беседу Дэв. — Если бы это был фильм, к этому бы и подвели. Сначала было бы много разных шутливых намеков на это, а когда ты бы подошел к нему, он изрек бы что-то вроде «позвольте познакомить вас с моей семьей». А потом мы еще долго оставались бы в шоке, увидев, что вместо ожидаемой девушки вошел мужик.

Дэв рассмеялся и хлопнул ладонью по рулю.

— При этом мы бы были в гей-баре, и этого мужика звали бы как-нибудь так, что было бы непонятно, кто он — Пэт или Джо.

Он успокоился и добавил:

— Как же мне иногда хочется, чтобы в жизни все было как в фильме.

Я посмотрел на него с укором.

— Однако мы сидим в «ниссане-черри» и готовимся к шпионской операции.

Его глаза вспыхнули.

И тут я услышал по радио что-то знакомое и прибавил громкость.

— «Кикс»! — обрадованно воскликнул я.

— Кто?

— Та группа. Мы с ними друзья. Ну, по крайней мере мы знакомы. Это друзья Эбби.

Я снова прибавил громкость. Это была заглавная песня с альбома. Потом диджей — тот самый, как я думаю, что курирует девиц из «Шугабейбс», — объявил:

— Луч света в темном Брайтоне «Кикс».

— Это моя цитата! — Я был в восторге.

— Так написано в их пресс-релизе, и кто я такой, чтобы с этим спорить… В эту пятницу они будут играть в «Скала» около Кингс-Кросс вместе с «Плей-энд-рекорд», «Нейборз фром Хелл» и…

— Как раз когда приезжает Эбби, — уточнил Дэв. — В пятницу вечером.

Мы вернулись к наблюдению за улицей как раз вовремя, чтобы увидеть, как Дэмиан Андерс Ласкин выходит из здания и переходит через дорогу.

— Заводи «черри»! — вскричал Дэв, включая зажигание.

Как выяснилось, нам не надо было далеко ехать.

Мы попытались украдкой тащиться за ним, но очень трудно преследовать идущего пешком человека, когда водители машин сзади настоятельно требуют, чтобы ты хотя бы попытался приблизиться к тридцати милям в час.

Кроме того, Ласкин не собирался идти далеко. Совсем не собирался.

— Кто бы мог подумать! — воскликнул я, уставившись на вывеску.

Мы подождали несколько минут, прежде чем войти.

— Столик на двоих, пожалуйста, — уверенно объявил Дэв, пока я осматривался.

Вот и он. У окна. Напротив него никого нет. Возможно, он ждет ее. Возможно, все это начиналось в «Абрицци» и кончится здесь же.

— Что будем делать? — спросил Дэв.

— Наблюдать.

В этом было что-то необычное. Почему «Абрицци»? Зачем бы ему понадобилось обедать тут? Не то чтобы здесь было так уж плохо, просто «Рока» же совсем рядом. Люди вроде Дэмиана обедают в таких заведениях, как «Рока». Туда же они водят девушек. Для начала они берут «Мохито», а потом отказываются от меню для новичков, так как столуются там постоянно, берут инициативу в свои руки, заказывая крабов в мягком панцире, черную треску и икру осетра.

— Давай сядем рядом с ним, — шепнул мне на ухо Дэв.

— Давай не будем садиться рядом с ним, — шепотом ответил я, но в этот момент подошла официантка в футболке и шляпе памяти Джейсона Пристли.

Дэв показал на стол у окна и поинтересовался, можно ли присесть туда.

От Дэмиана Андерса Ласкина все-таки прекрасно пахло.

Думаю, будь я все еще учителем, я бы описал его так:

«Внешность: выражение лица Дэмиана говорит „я очень занят, и мои мысли находятся далеко отсюда“, даже когда он просто жует хлебную палочку или скучающим взглядом просматривает меню в слишком дешевом для него ресторане. Вблизи он похож на парня из рекламы, имеющего огромный холодильник из нержавеющей стали, наполненный пекинской капустой.

Общение: „спасибо“, — сказал он официанту, когда мы садились, но не поднял глаз, пока тот наливал ему минералку с газом, так будто бы был маленьким принцем.

Общее впечатление: радует, что он не поднял взгляда, не попытался как-то выделить официанта. Это свидетельствовало о том, что мы с ним разные».

Хотя, возможно, я был немного расстроен.

Забавно: мы сидели в нескольких дюймах друг от друга, но он не имел ни малейшего понятия о том, что это значит.

Я хочу сказать, что для нас он был своего рода знаменитостью. Не то чтобы мы были как-то сдвинуты на нем или были большими его поклонниками, но мы кое-что о нем знали. Представьте себе, что вы сидите в «Старбаксе» рядом с Жаном Люком Пикаром. Вот такое ощущение. Тебе хочется дать ему понять, что ты знаешь, кто он такой и в чем заключается его секрет, но ты этого не делаешь. Ты просто не обращаешь на него внимания. Ему же хочется именно этого, а ты стремишься скрыть свое знание. Вам знакомо это чувство?