Кольцо Атлантиды - Жюльетта Бенцони

— Да! Мы в ссоре! И, возможно, на всю жизнь!

— Ты всегда преувеличиваешь. Страдания Адальбера по поводу его пассий напоминают мне кризис подросткового возраста. У него это пройдет, как проходит у других....

— Но в его случае есть опасность, что останутся неизгладимые следы. Ну вот, теперь вам все известно. Что вы мне посоветуете?

— А сам ты что думаешь предпринять?

— Если бы я не застрял в этой дыре по вине дурака-полицейского, то уже был бы на пути в Венецию. У меня вся эта история уже в печенках сидит! Подумать только, а я еще мечтал о приключениях!

— Но ты всю жизнь будешь о них мечтать. Держу пари, что, даже сев на пароход, ты тут же побежал бы упрашивать капитана дать обратный ход!

— Вовсе не уверен...

— Да неужели? Ты способен бросить старого друга, чтобы он один выкарабкивался из этой грязной истории?

— Ну, есть один способ помочь ему, я о нем подумал, когда уезжал из «Пальм»: отдать ему Кольцо, и пусть выпутывается как хочет.

— Почему же ты этого не сделал?

— Потому что он расценил бы этот шаг как проявление моей гордыни и подумал бы, что я таким образом прошу у него прощения. Но если Кейтун отдаст мне паспорт и разрешит выехать из страны, я так и поступлю перед отъездом.

— Посмотрим... А пока очень советую тебе поспать. Потом наймем фелюгу и поплывем на прогулку по Нилу! Это как раз то, что нам обоим нужно!

Глава 7

Последователь Шерлока Холмса?

Тетушка Амели оказалась, как всегда, права: плыть под парусом в час, когда заходящее солнце чертит прозрачные узоры на белом полотне треугольного крыла фелюги, оказалось настоящим блаженством. Воды Нила были голубыми, как никогда, топорщась пенными гребешками там, где волны разбивались о скалы; воздух божественно чист, зелень изумрудна и густа, а яркие нежные цветы подступали прямо к воде. Чуть слышно напевая, на судне трудились моряки. Решено было

обойти вокруг острова Элефантина и затем там пришвартоваться, чтобы взять на борт План-Крепен, находящуюся в разрушенном храме.

— Она там с утра и будет рада уехать с нами, чтобы не дожидаться парома.

— Мари-Анжелин проводит там дни напролет? А вам не скучно без нее?

— Да нет, она не на весь день уезжает на остров. Чаще всего она отправляется сюда после полудня, хотя с тех пор, как я сдружилась с Сэржентами, иногда и с утра уезжает, запасаясь своим... сухим пайком? Так это называют?

— Именно так! — засмеялся Альдо.

— Кроме того, в теплых странах меня всегда тянет поспать после обеда, а ей на месте не сидится, ты же ее знаешь. Как-то она сама мне призналась, что не хотела бы терять зря ни единой минуты своей жизни...

— Я этому не удивляюсь. Но что же, она пропускает свою любимую утреннюю службу? Не приняла же она ислам, в самом деле!

В Париже Мари-Анжелин с точностью секундомера ежедневно, ровно в шесть утра, посещала службу в церкви Святого Августина. Там она организовала в некотором роде информационный центр, состоящий из старых дев и лакеев множества знатных домов, и годами черпала от них разные сведения, которые часто оказывали неоценимую помощь в многочисленных приключениях, куда неизменно ее втягивали, к огромной радости самой Мари-Анжелин, ее друзья — Альдо и Адальбер.

— Это не проблема! Недалеко от отеля есть небольшой монастырь, и она легко добирается туда пешком. Такая, как она, и на Северном полюсе часовенку найдет.

Потом оба замолчали, поддавшись волшебству речной прогулки. Здесь, на воде, Альдо словно сбросил груз своих забот. Пройдя северный мыс большого острова, а затем и остров-сад Киченер, они поплыли вверх по реке вдоль левого берега, где вскоре встретили паром, направляющийся к монастырю Святого Симеона. Приближаясь к проходу между островами Эсса и Элефантина, Альдо взглянул в предусмотрительно захваченный с собой бинокль и удивленно вскрикнул:

— Да что же ей тут делать?

— Ты о ком?

— Да о вашей же План-Крепен, бог ты мой! Возьмите бинокль и посмотрите на тропинку, которая ведет к понтону, где паром. Готов съесть свою шляпу, если это не она!

Но это была именно она. Сидя верхом на степенно вышагивающем осле, Мари-Анжелин не спеша спускалась к дебаркадеру. Рядом с ней трусил парнишка, которого они недавно видели в компании с ней. Она направлялась к парому, следующему на остров Изис, откуда на пароходе можно было добраться до Асуана.

— Ты прав, это она! Напрашивается справедливый вопрос: что можно здесь рисовать? Совершенно пустынное место.

— Если вам будет угодно ко мне прислушаться, я бы предложил, более не беспокоясь о Мари-Анжелин, вернуться в отель и подождать ее там. Интересно, что она расскажет нам за ужином? Вам же известна ее скрытность.

— Не понаслышке!

— А кто этот юноша? Я их уже второй вижу их вместе.

— Юный Хаким? Он ей очень предан с тех самых пор, как в первый же день после нашего приезда она вырвала его из лап одного верзилы: тот гнался за ним с хлыстом и обзывал попрошайкой. И она, вооруженная лишь зонтиком от солнца, ринулась в бой! Посмотрел бы ты на нее! Эпическая сцена! План-Крепен в одиночку совершила крестовый поход в лучших традициях своих предков, о которых она нам прожужжала все уши. Грандиозное зрелище! С того дня мальчик в какой-то мере сделался ее пажом. А мы расскажем ей, что видели их?

— Почему бы и нет? Она вольна находиться там, где пожелает.— Да-да, конечно. И все-таки иногда ее реакция бывает непредсказуемой.

Так и случилось этим вечером. Когда Альдо и тетушка Амели спросили ее, где же она побывала сегодня днем, Мари-Анжелин покраснела до самых корней своих соломенных волос и попыталась ответить как можно непринужденнее:

— Где? О, в этой стране, куда ни пойди, везде так интересно... Хаким рассказывал мне о... статуе... очень старинной и наполовину зарытой в песок

— И, полагаю, вы ее нарисовали?

Пурпурный цвет ее лица приобрел багровый оттенок:

— Нет... нет... в этом не было смысла... но прогулка оказалась приятной.

Альдо хотелось продолжить допрос, чтобы таким образом отомстить ей за плохо скрытое разочарование, когда она узнала, что, поссорившись с Адальбером, он переехал в отель один. Даже если вдруг она влюбилась, их многолетние доверительные отношения заслуживали иной реакции. Так что перед тем, как все они разошлись по номерам, чтобы заняться приготовлениями к ужину, он по дороге к лифту, воспользовавшись тем, что План-Крепен пошла к стойке за ключами, успел шепнуть на ухо маркизе де Соммьер:

— Ни слова о том, что я вам рассказал! Потом скажу почему.

Но объяснений ей не потребовалось.