Король казино - Фридрих Незнанский

По прилете в Москву Павлов позвонил по телефону, которым пользовался крайне редко, только в самых не­обходимых случаях. Он назвал пароль и тут же получил краткий ответ: «Арестован Пестов. Уходи». И все. Те­перь обстановка стала ясна. В аэропорту никто их не встретил, и это обстоятельство играло на руку полковни­ку. Правда, подошел майор Климов и сообщил, что на стоянке их ожидают «Волга» и «рафик».

Хорошо, — ответил Павлов, заходя в здание аэро­вокзала. — Иди. Я за газетой.

И здесь майор дал маху. Вероятно, сыграло то обсто­ятельство, что не струсил полковник, остался в доме, а ведь и в самом деле могло рвануть, рисковал мужик своей жизнью, и Климов поневоле зауважал его. С дру­гой стороны, он хорошо помнил слова генерала, чтобы он и полковник прибыли в его кабинет вместе. Но вот вылетело из головы, хотя и ненадолго. Не дойдя не­скольких метров до «Волги», майор повернул обратно, немного подождал у выхода, надеясь, что Павлов вот- вот появится. Но Павлов не появился, поиски сотруд­ников тоже не дали результата. Полковник исчез. Альберт Георгиевич Попов-Городецкий находился в некотором смятении. И было от чего. Выписав солид­ный банковский чек и никого не предупредив, Ефим Аронович Фишкин вылетел в Женеву. Секретарь Фиш­кина не придала особого значения отсутствию началь­ника, такое бывало, и не раз, но всегда в первой поло­вине дня руководитель фирмы «Диана» интересовался делами, звонил, даже если он находился в другом го­роде. Не последовало звонка и после обеда, и секре­тарь поделилась своими сомнениями с Городецким. Аль­берт Георгиевич, как человек бывалый, сразу почуял неладное, сделал несколько звонков приятелям и де­ловым людям и, получив отрицательный ответ, на вся­кий случай позвонил в Шереметьево. Здесь и узнал, что господин Фишкин вылетел утренним рейсом в Же­неву. Городецкий, разумеется, знал о неприятностях Фишкина, но для него явился полной неожиданнос­тью отъезд друга: мог бы и посоветоваться, если хоро­шо подумать, не так уж и велики эти неприятности. Значит, утаил что-то Фима или перетрусил, что не очень-то вязалось с его характером, не в такие исто­рии попадали и всегда находили выход. Еще больше обеспокоился Городецкий, когда позвонила ему вице- премьер Стрельникова и сообщила, что к нему в каби­нет в десять ноль-ноль явится полковник Саргачев Ва­лерий Степанович, указания которого следует ему, Го­родецкому, исполнять неукоснительно.

В десять ноль-ноль Саргачев открыл дверь кабинета:

Полковник Саргачев.

Исполняющий обязанности директора фирмы По­пов-Городецкий. Присаживайтесь. Курите?

Городецкий придвинул посетителю пачку «Кента».

Курю. И именно такие, — доставая и выклады­вая на стОл свои сигареты, ответил Саргачев.

Городецкий мельком глянул на пачку и улыбнулся.

Эти, — придвигая свою пачку поближе к полков­нику, сказал он, —· несколько отличаются качеством. И не в худшую сторону. Настоящие американские.

Саргачев закурил, затянулся.

Да, — согласился он. — Отличаются. Вы пре­дупреждены о моем приходе?

Да, Валерий Степанович.

На словах мне велено передать следующее. Все дела, бывшие и те, что могут быть, с этой минуты пой­дут через меня. Документы, вам известные, по приобре­тению недвижимости, прошу предоставить немедленно.

Они в сейфе Фишкина.

Откройте.

Но ключ-то, видимо, у него!

Значит, вскройте.

Профессия «медвежатника* стала очень редкой, Валерий Степанович...

Пусть Фишкин в таком случае передаст вам ключи.

А где он, Фишкин-то? Нет, это ни в какие ворота не лезет1 Столько прожить, проработать бок о бок, ка­залось, ну никаких секретов нет друг от друга, и нате вам, пожалуйста!

Что вы возмущаетесь, Альберт Георгиевич?

А вы не знаете?

Что-то мне известно...

Для чего тогда и спрашивать? — пробурчал Го­родецкий.

Вы полагаете, господин Фишкин в Женеве?

А то где же?

Ошибаетесь. Ефим Аронович находится в след­ственном изоляторе.

Фима арестован? — медленно спросил Городец­кий. — За что?

Мне казалось, что на этот вопрос ответите вы.

У него были некоторые неприятности, но при его адвокате дело яйца выеденного не стоит!

Кто адвокат Фишкина?

Господин Вержбицкий.

Знаю его. Для господина Вержбицкого дело дей­ствительно яйца выеденного не стоит... Однако самое маленькое дельце может повлечь за собой дело боль­шое, если его раскрутить. Итак, я вас слушаю.

Полагаю, что мы будем совершенно откровенны.

Без этого нам лучше более не встречаться. Не в ваших интересах что-либо скрывать, тем более что я в курсе некоторых важных обстоятельств. По-моему, че­ловеку, позвонившему вам, доверять можно?

Какой разговор! — отмахнулся Городецкий. — Выходит, Лариса Ивановна... Как бы это выразиться помягче...

Не нужно выражаться помягче. Выражайтесь так, как считаете нужным. Если в данном случае вы не находите слов, то объясняю. Все документы, в кото­рых фигурирует фамилия вице-премьера, должны быть переданы мне или уничтожены на моих глазах. «Мед­вежатники», настоящие умельцы, пока не перевелись. В случае, если нам не удастся взять ключ у господина Фишкина, таковые найдутся. И сделать это надо, как я уже сказал, как можно быстрее.

Значит, Фима арестован... — проговорил Горо­децкий.

К делу, Альберт Георгиевич.

В движении «Прогрессивные женщины» ранее юрис­консультом была некая Федотова Лилия Васильевна. Жен­щина с характером, въедливая, однако визировала она документы без задержки, хотя и с видимой неохотой. Однажды один из документов, по приобретению пионер­ских лагерей, визировать отказалась, а два других, по алмазным акциям и судостроительно-судоремонтному за­воду, мы и не стали предлагать. Ефим Аронович, надо сказать, большой спец в плане рисования документов.

Знаю, — перебил Саргачев. — За что и сидел.

Приятно работать с человеком, которому не надо объяснять щекотливые моменты биографии, — улыб­нулся Городецкий.

Подобные моменты вашей биографии мне также известны.

Не сомневаюсь. Вероятно, Лариса Ивановна про­светила вас и насчет вещей, касающихся... скажем так, заведений развлекательного характера?

Вы хотите, чтобы я подробно рассказал вам о вашей, лично вашей роли в деятельности казино, рес­торанов, представительных гостиниц? Могу на досуге. Но вначале давайте о господине Фишкине.

Ясно, — помолчав, сказал Городецкий. — Одним словом, Ефим Аронович подделал подпись Федотовой, и мы на «законном основании» приобрели недвижимость.

Все эти шутки тянут лет на пять!

Как говорил незабвенный Остап Бендер, он чтил Уголовный кодекс. А я читаю.

Почему господин Фишкин не подключает своего адвоката? Ему, видимо, уже предъявлено обвинение, так что адвокат может вступить в дело.

Сам не пойму!

Может быть, чего-то или кого-то боится?

Не такой он человек. Не из таких положений выходил. А вот кого он боится? Вопрос любопытный. Вам известно, кем сейчас работает Федотова? Впро­чем, откуда? Я только что назвал ее фамилию...

Лилия Васильевна Федотова — член следствен­ной бригады, а возглавляет ее старший следователь по особо важным делам Александр Турецкий. А чтобы для вас сущность проблемы стала еще яснее, сообщаю, что там же состою и я. Бригада создана для расследо­вания дела об убийстве Кузьминского. Позже мы ста­ли заниматься и убийством Андрея Васильева, небе­зызвестного вам Роберта Веста. А если говорить яс- чее, мы копаем, то есть ведем работу, по наркотикам, к которым вы, уважаемый Альберт Георгиевич, имее­те самое прямое отношение.

У вас очень большой объем работы, —сказал Горо­децкий. Итак, я сказал, что чего-то Фима не боится, но вот кого-то может и испугаться. Дело в том, уважае­мый Валерий Степанович, что недавно у Фишкина был разговор с помощницей Турецкого — Федотовой. Фима записал этот разговор, в котором следователь допустила небольшую, но весьма для нее неприятную промашку...

Где пленка?

В том-то и дело, что ее нет. В принципе-то она есть, но лежит уже в кармане или сейфе самой Федотовой.

Каким образом она там очутилась?

Очень простым. Громила саженного роста, с пле­чами тяжеловеса просто-напросто забрал у Фишкина пленочку, сунул в карман и ушел.

У вас же полно телохранителей. И все они — спортсмены, мастера спорта!

Охранников много, — согласился Городецкий. — И фишкинские охранники — тоже парни не из сла­бых, но были повержены во прах, если выражаться старинным российским слогом.

Вы при этом присутствовали?

Господь избавил! — проговорил Альберт Георги­евич и даже перекрестился.

Верующий?

Верую, — смиренно ответил Городецкий. — В Бога, в черта, а больше в самого себя.

Правильная вера, — усмехнулся Саргачев. — А кто-то опознать этого громилу мог бы?

Конечно! Те же охранники, повергнутые во прах. Кстати, они уже навели справочки и выяснили, кто таков, где служит и даже некоторые детали его био­графии.