Квартирный вопрос (сборник) - Алекс Клемешье

— Если что, я на машине, подвезу, — предложил Болек.

— Нет, ребят, так не пойдет! — запротестовал Сема. — Я очень занят. И вообще, жениться как бы не планирую.

— Кандибобер! — взвизгнула Люси. — Да как ты можешь! Да как ты смеешь! Я отдала тебе все: свою красоту, свою молодость, свою невинность…

— Люсенька, я ведь у тебя не первым мужем был! — напомнил Сема на всякий случай.

— Да? Вот так? Считаться теперь будем? Будем считаться, да? — Люсьена неожиданно разрыдалась. — За что ты меня так ненавидишь?

— Нехорошо! — покачал головой Болек.

— А наш сын, наш трехлетний Петенька? — всхлипывала Люси. — Ты о нем подумал? Мальчику нужен отец!

— Нужен, — кивнул Болек.

— Подождите! — опешил Сема. — Люси, какой еще Петенька? Мы с тобой лет восемь не виделись уже!

— И это все, что ты можешь сказать в свое оправдание? Ты думаешь, восемь лет твоего разнузданного разгула тебя извиняют? Какой же ты гад, Кандибобер!

Люси разразилась потоком бессвязных эпитетов, междометий и вульгаризмов. Болек укоризненно вздыхал.

— Стоп, хватит! — не выдержал Сема. — Васеньки-Петеньки, Лёлеки-Болеки, черт бы вас всех… Короче так: квартира все равно достанется твоему Петеньке, раз уж мы родня. Но только после моей кончины. Устроит такой вариант?

Люси притихла, наморщила лобик и задумчиво сказала:

— Ага, вот ты как хочешь… После кончины. Дело, конечно, хозяйское. Как скажешь. Можно и после кончины. Пойдем, Болек, нам надо подготовиться.

Амбал потер руки, весело подмигнул и ушел вслед за Люсьеной. Сема закрыл дверь и, шумно выдохнув, оборвал провод звонка. Хватит на сегодня посетителей!

В целом можно было считать, что день прошел победоносно: атаки претендентов на бабушкино наследство отбиты, враг отступил. Героические предки Семы взирали с портретов удовлетворенно.

Ночью он долго не мог уснуть, ворочался на диване и вздыхал. В конце концов Сема решил почитать что-нибудь успокоительное на сон грядущий и зажег настольную лампу.

Звякнуло оконное стекло, что-то вжикнуло над ухом, и подушка неожиданно подпрыгнула, выпустив облачко перьев и пуха. Сема обалдело посмотрел на дырку в окне, разбегающуюся паутиной трещин, пробормотал: «Мама!» — и рухнул плашмя на пол. Извиваясь ужом, он дополз до телефона и лихорадочно набрал номер.

— М-м-м? Слушаю, — послышался в трубке сонный голос Моцека Карловича.

— В меня стреляли! — завопил Сема. — Эти сволочи хотят меня убить! Тут снайперы на каждой крыше сидят! Окно разбили, мерзавцы!

— Даже так? — удивился консультант. — Странно, я думал там пуленепробиваемые стекла. Ну ничего, завтра пришлю специалистов, заменят. Не волнуйся, ложись и отдыхай.

— Как отдыхать? Кругом пули свистят! Я вызываю полицию!

— Ну да, полиции больше заняться нечем, только тебя с квартирой сторожить! Не психуй, ложись пока в ванной — там спокойней. Утром позвоню в Генштаб, попрошу пару человек в усиление. По старой памяти не откажут, я думаю. Все, приятных снов!

Остаток ночи Сема провел в ванной, завернувшись в плед и задрав ноги на стену. Входная дверь квартиры периодически сотрясалась от ударов, неведомые голоса матерились и требовали немедленно открыть. Сема злорадно отвечал: «Идите к черту, прием окончен!» — но посетители не унимались. Кто-то гнусаво ныл: «Симон, открой, я твой папа!»

— Мой папа томится в застенках жестокого опупейского диктатора Мамардама Кадардама! — возражал Сема. — А ваш голос на папин совсем непохож. Валите прочь, пожалуйста!

Однако снаружи продолжали гундеть, настырно, тошно и жутко. Потом послышались глухие удары, хрип, и что-то загремело на лестнице. Сема насторожился. После паузы дверь ожесточенно поцарапали и грудной женский голос простонал: «Папа, я твоя дочь, впусти меня, пожалуйста!» «Мистика какая-то!» — подумал Сема, поеживаясь, и отвечать не стал.

Он плотнее кутался в плед, зажимал уши ладонями и считал до ста. В полусне-полубреду по комнатам бегали маленькие белые носорожки с красными глазами и мышиными хвостиками, а за окном колыхался в воздухе раздутый Елпидифор Задубей и, хищно улыбаясь синюшными губами, шипел: «Сема, я твоя маленькая доча, впусти меня, впусти-и-и!»

Наутро громко и требовательно забарабанили в дверь. Морщась от боли в затекшей шее, Сема выбрался из ванны, глянул в глазок:

— Кого надо?

— Компания «Окна счастья»! Остекление балконов, лоджий и командных пунктов. Вызывали?

Сема открыл дверь, и в квартиру ввалилась галдящая не по-русски толпа рабочих в синих спецовках. Последними вошли два крепыша в касках и бронежилетах.

— Сержант Иванов, — представился один.

— Сержант Петров, — добавил другой. — Спецбригада «Коньки-Горбунки», группа тактической поддержки. Прибыли по просьбе Моцека Карловича.

— Очень приятно, — сказал Сема с облегчением. — Знаете, тут стреляют почему-то!

— Разберемся, — невозмутимо ответили сержанты.

В квартире дым стоял коромыслом. Стучали отбойные молотки, визжали шлифмашины, в клубах пыли бегали рабочие, перетаскивая какие-то ящики и могучие стальные конструкции. Иванов с Петровым отдавали указания, делали пометки в блокнотах, рисовали краской из баллончиков загадочные линии на полу. Наконец работы были закончены и бригада рабочих удалилась.

Сержант Иванов (а может, Петров), послюнявив палец, пролистал свой блокнот и деловито сообщил:

— Значит, так. Озвучиваю данные рекогносцировки. На текущий момент имеем следующее. Четыре окна заложены мешками с песком, остальные сектора стрельбы распределим позже, по мере надобности. Мертвые зоны и маршруты перемещения обозначены краской на полу, — он многозначительно глянул на Сему. — Желательно учитывать. Во избежание.

— Учту, — кивнул тот.

— Далее, вопросы организации взаимодействия с соседями…

— Извините, — перебил его Сема, — а при чем тут соседи?

Сержант посмотрел с укоризной:

— При том, что противник может организовать фланговый удар через соседние квартиры, подорвав стену кумулятивным зарядом и зайдя в тыл наших позиций.

— Вот оно что! — удивился Сема.

— Итак, по соседям. Квартиру снизу не учитываем: противник там не пойдет — у нас господствующая высота. Соседи слева — в длительной командировке; квартира пустует, но заминирована и стоит на сигнализации ВОХР. Соваться туда — самоубийство. Так что слева у нас чисто.

— Приятно слышать! — сказал Сема. — Хотя лично мне не очень верится, что кому-то придет в голову взрывать…

— Соседка справа, — не обращая внимания, продолжил сержант, — пенсионерка Жесть Сильфида Прокрустовна. И этим все сказано — противнику там делать нечего. За правый фланг тоже можно не беспокоиться.