Восьмой (СИ) - Бросс Тим

— Здравствуй, Алла, — произнес Аркадий, останавливаясь. — Вот, я пришел, ровно три часа. Что дальше?

Настроение и уверенность упали ещё сильнее. Голос парня ровный, спокойный, даже скорее равнодушный. С какой-то там Никой по телефону на свадьбе он говорил живее и бодрее. Говорил, что любит её.

Либо она всё упустила, либо одно из двух.

— Аркадий, я хотела извиниться за то, что было на острове. Попросить прощения и объяснить, из-за чего всё.

— Вовремя, — без тени эмоций усмехнулся парень. — Вот как раз когда уже мне всё равно стало. Два месяца я пытался выяснить у тебя, из-за чего всё это случилось. Неоднократно приходил, каждый день звонил. Пока не понял, что мой номер давно в твоем черном списке. Тогда я хотел и понять, что произошло, и вернуть тебя. Но сейчас уже, повторю, всё равно. Лучше мне уйти.

Он развернулся и сделал пару шагов, но Алла ухватилась за его рукав, почувствовав, что именно сейчас всё решается. Нельзя дать ему уйти, не объяснив ничего.

— Подожди, дай мне сказать, — Алла пыталась заглянуть в глаза Аркадия, но тот лишь отвернулся, раздраженно выдергивая рукав. — Я тогда совершила ошибку, ужасную ошибку…

Аркадий быстро отошел на несколько метров и развернулся к ней. Во взгляде его промелькнула злость.

— У меня мало времени, Алла. Я не хотел сюда приходить. Раньше бы прибежал, да. Но мы не раньше, мы здесь и сейчас. И ты тратишь моё время. Помнишь фильм "Тот самый Мюнхгаузен"? Финальную сцену, где Марта и барон прощаются? И вместо того, чтобы сразу сказать о сыром порохе, о главном, она говорит, что будет ждать его, что любит его. А надо было сказать сразу о главном. Чего не делаешь сейчас ты, — Аркадий выдохнул после своей тирады и продолжил. — Так и быть, у тебя есть ещё шанс. Скажи о главном, из-за чего всё произошло. Считаю до трех, но четверки в этот раз не будет.

Алла поникла окончательно. Ей не удалось подготовиться к этому разговору, не удалось подобрать нужные слова, а теперь нужно сказать сразу главное. А это было сложно, она сама уже сомневалась, что может сказать это.

— Всё ясно, — Аркадий мысленно закончил свой отсчет. — Прощай, Алла.

Он явно хотел произнести что-то ещё, но лишь развернулся и зашагал прочь.

— Я думала, что ты мне изменяешь! — В панике выкрикнула она, не веря, что смогла это сделать, признаться в своей ошибке Аркадию.

Тот прошел ещё несколько шагов и остановился, словно вкопанный. Несколько ужасно длинных долгих секунд он стоял неподвижно, затем медленно повернулся к ней.

— Что я делал? Изменял тебе? Да с кем?! — Теперь он был обескуражен и ошарашен.

— Аркадий, просто выслушай меня сейчас. Я, мне сложно это говорить, не смогла подготовиться, — пробормотала она, боясь, что он всё-таки уйдет сейчас.

— Хорошо, Алла, выслушаю. Мне самому уже стало интересно, когда да и с кем я успел тебе изменить.

— После той нашей ночи на острове, когда ты ушел со Ольгой, я сначала маялась бездельем, а потом решила прогуляться немного. И увидела вас со ней. Хотела было подойти, но всё в моей душе перевернулось, я видела как ты целовал её. И ты не сопротивлялся ей. Я слышала, как ты говоришь что любишь её, и как она говорила то же самое… И…

По её щеке прокатилась слеза. Боль, что была нанесена той сценой, снова вернулась. И осознание того, что Аркадий ни в чем не был виноват, не гасило её.

Он выдохнул, опустив голову.

— Так вот из-за чего всё это было, — его тихий голос звучал виновато. Он сглотнул и продолжил. — Алла, я тогда, я не изменял тебе. Но именно такое у меня было ощущение. — Он смотрел на снег, стараясь подобрать слова. — Проснуться рядом с тобой тем утром и не бояться больше показывать своих чувств к тебе. И видеть, как ты не боишься того же. Каким прекрасным было то утро… И как же мерзко было на душе, когда пришлось заменить Павла, — он посмотрел ей в глаза, — во время съемок для какой-то там рекламы. Если бы Павел тогда не отравился не пойми чем, ничего этого бы и не было, не пришлось его заменять. И если бы мы с ним не были так похожи… Как сказала мне тогда Ольга, морды ещё одинаковые были бы у нас, нас могли бы считать разлученными в детстве близнецами. Я не мог рассказать тебе, Ольга просила ничего никому не говорить, даже просила поклясться, что сохраню эту тайну. Я очень хотел рассказать, очень, потому что… Это было так отвратительно, целовать кого-либо кроме тебя. Прости, я…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Его признание звучало как целебный бальзам, нанесенный на её душу. Одно дело услышать правду от Ольги, другое же — от того, кого она считает любимым человеком, из его уст… И услышать ещё, что у него были к ней чувства…

В его взгляде снова была та теплота, с которой он смотрел на неё тогда, и после их ночи на острове и до неё. Теплота, которую она не сразу заметила и поняла, что она значит.

Но вдруг всё угасло.

— Но почему только сейчас ты решила всё это рассказать? — Проявившиеся было в его голосе теплые эмоции стали исчезать. — Почему не раньше? Тогда, как нас увидела, либо когда я вернулся тем вечером? Или хотя бы в любой из тех моих попыток возобновить наши отношения?

Повисла мертвая холодная тишина, что можно было слышать как падают снежинки, рассекая острыми краями воздух.

— И сейчас ты смотришь на меня так, будто и так обо всём знаешь…

— Я… На свадьбе Паши и Оли я поговорила с ней, она мне рассказала, как всё было, — теперь она опустила голову.

— С ней ты нашла возможность поговорить, а вот со мной нет. И почему же?

Что-то сказать ей помешал звонок на смартфон Аркадия. Он быстро достал его, едва не отрывая пуговицы кармана, принял вызов.

— Аркаша, ну где тебя носит? Елку уже пора наряжать, а тебя всё нет! — В повисшей мертвой тишине голос девушки был слышен очень отчетливо.

— Ника, я скоро буду, пока занят, — он отбил звонок и повернулся, чтобы уйти. Не успел он сделать нескольких шагов, как Алла снова схватила его за рукав.

— Подожди, — быстро прошептала она, чувствуя, что теряет его.

— Да отстань ты! — Выкрикнул он, снова вырывая рукав, некоторые из немногочисленных прохожих вдалеке повернулись к ним. — У тебя было столько времени, чтобы всё рассказать! Почти полгода! Сколько раз я приходил к тебе?! И что было каждый раз?! И вспомни, что ты мне сказала в последний раз, когда я спросил про возможность возобновить наши отношения. — Он развернулся, отошел на несколько шагов, затем бросил, не поворачиваясь. — Видеть тебя не хочу!

— Прости, Аркаша, за всё прости, — сказала Алла, глядя вслед стремительно удаляющемуся бывшему, теперь уже совершенно точно бывшему. Восьмая любовная неудача. На этот раз полностью по её вине.

***

Двое сидели на скамейке в ста метрах от фонтана.

— Теперь всё зависит только от него, — первый смотрел на листок. Две линии на нем сходились, но не соприкасались, оставался едва заметный зазор.

— Такая мощная эмоциональная вспышка, довольно неожиданно, — сказал второй.

— Кажется, такие люди обычно копят в себе раздражение, а потом как выплеснут, так спасайся кто может. Кто опаснее, такие как он или такие, что сразу впадают в ярость?

— Без понятия, — ответил второй, — нам остается только ждать. Теперь никаких подталкиваний, никакого вмешательства.

Они исчезли в мощном порыве ветра, разлетевшись ворохом снежинок.

***

Ярость, злость и гнев переплелись в один сплошной кипящий комок. Аркадий не разбирая дороги быстро шел, едва ли не несся.

Если бы не звонок Ники, что могло бы произойти? В разговоре с Аллой он уже чувствовал, как начинает медленно закипать. Даже когда рассказывал ей о том, что ему пришлось заменить Павла. И могло бы дойти до беды. Он не считал себя способным поднять руку на женщину. Даже ведь тогда, на острове, всё могло бы закончиться хуже. Но нет, не смог. Даже скорее не так — не хотел причинять ей боль. А ведь, оказывается, всё таки причинил… Но была мысль ударить… За это он потом бы ненавидел самого себя, просил бы у неё прощения. Но смогла бы она простить? Вряд ли. Всё таки, Ника позвонила очень вовремя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})