Восьмой (СИ) - Бросс Тим

Ольга с минуту молчала, уже захотелось сбросить звонок и снова упасть в объятия Морфея, хоть кто-то готов принять в объятия. Во сне многое проще. Как же жаль, что нельзя реальность порой забыть также легко, как сон.

— Алла, — наконец ожила Ольга. — Я тут думаю, а Аркадий вряд ли ещё женился на этой, как там её, Нике. Я не видела у него кольца на пальце. Так что у тебя есть ещё шанс.

— Какой ещё шанс? У него уже есть кто-то. Уже поздно.

— Поздно будет, когда он женится. Тогда уж точно поздно. А пока он не связан никакими узами, ты можешь с ним поговорить! Я не заставляю тебя снова начинать с ним встречаться, заново отношения возобновлять. Но рассказать о произошедшем ты можешь!

— И для чего? — Желание отбить вызов всё усиливалось.

— А для того, чтобы он хотя бы знал, из за чего всё! Или думаешь, будет лучше, если ты встретишься с ним лет так через тридцать и только тогда решишь признаться? Чтобы вдвоем осознать ошибки молодости и понять, как бездарно всё потеряли. Ты живешь здесь и сейчас и твои поступки определяют твое будущее.

— Оль, а ты там много выпила, а? — Удивленно спросила Алла. — Что-то ты прям чуть ли в философию падаешь.

— Ты чего, мне же нельзя! — Возмутилась Ольга. — Это всё из-за свадьбы, столько эмоций было. Хоть и живем вместе уже сколько, а всё равно же Событие! И мы с Павлом видели, как ты вслед за Аркадием рванула, думали, что всё, не за горами и новая свадьба! А тут вот как вышло. Слушай, Алла, может, мне с ним поговорить, объяснить, что случилось?

— Нет, Оля, не надо, будет только хуже, — она вздохнула, перевернулась, поправила подушку, — надо мне самой. И, Оля, ты прости меня за то, что я так думала о тебе, и не общалась с тобой и что не помогала никак, а то ведь ты беременна.

— Алла, да я уже простила, — тоже вздохнула подруга, — всякое вот бывает. Но вот за то, что думала что я могла у своей лучшей подруги увести парня, да ещё и Паше изменять, не прощу, если крестной матерью не будешь, поняла?

Попрощавшись с подругой, Алла решительно поднялась с кровати, чтобы тут же остановиться в полной нерешительности. И вот что теперь делать? Звонить своему бывшему парню? Пора признать, Аркадий именно что её бывший парень. Восьмой бывший…

Что ему сказать? Как признаться? Рухнув обратно на кровать, она протяжно застонала, осознавая, что не знает, как всё исправить. Тем более, что он уже встретил другую.

Да блин, неужели вот так она и будет всю жизнь жить с этим тяжким грузом на душе?! Даже представилось, как говорила Ольга, лет через тридцать, когда ей будет целых шестьдесят пять, а ему всего каких-то пятьдесят три или пятьдесят четыре, они случайно встретятся в парке и, сидя на скамейке, будут вспоминать этот эпизод их жизни, когда они ненадолго соприкоснулись судьбами. Вспыхнули ярко, огненно, как спичка, но также быстро и погасли…

Сидя на кухне, она пила крепкий чай без сахара. Такой чай никогда не любила, но сейчас именно он, своей отвратительностью помогал ей собраться с мыслями. Для начала, неплохо бы просто позвонить ему. По телефону вряд ли сможет сказать хоть что-нибудь. Да и подсказывало что-то, по телефону такое признание может только всё испортить. Если осталось что портить.

Не давая себе опомниться, она схватила телефон и, отыскав номер Аркадия, убедилась, что он до сих пор в черном списке. Посмотрела журнал вызовов и плечи снова опустились. В первые дни он звонил каждый день. Упорно бился в стену из черного списка. Она пролистала список и убедилась, что так было первые два месяца. А на третий месяц перестал. Как и обещал тогда, не появлялся в её жизни никак, даже просто не звонил. Хотя нет, одна попытка связаться с ней была, как раз в её день рожденья.

Потом, видимо, смирился с тем, что между ними всё кончено и нашел утешение в объятиях Ники.

При этой мысли нахлынула жгучая волна ревности. И осознание, что если так и дальше сидеть и бесконечно унывать, то он точно женится на той Нике. Или ещё на ком, но только не на ней. А ей останется записать Аркадия в свою восьмую неудачу в личной жизни. Коллекция пополнена.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Алла?! — Судя по голосу, Аркадий был очень удивлен. — Хмм. Что-то случилось? Или… Хмм. Почему ты звонишь, то есть, зачем?

Услышать его голос было одновременно и приятно и как ножом по сердцу. Хотелось бы слушать и слушать, но тогда сердце просто истечет кровью.

— Аркадий, — еле смогла проговорить она. — Нам с тобой нужно поговорить.

— О чем? Если о свадьбе — я был приглашен женихом и невестой, которые теперь уже муж и жена. А если о костюме, то его взял напрокат, чек сохранился, он не из тех вещей, что покупала ты.

Боже, он не забыл тот глупый и мерзкий её приказ вернуть деньги за якобы оплаченные ею билеты. Собственно, конверт с его деньгами всё ещё лежал в сейфе её офиса, раз в неделю она проверяла его наличие и содержимое. Каждый раз чувствуя себя при этом то ли воровкой, то ли просто дурой.

— А более нам и нечем уже говорить. Хотя, — тут он малость замялся, — мне не совсем удобно это говорить, но ведь мы тогда с тобой не предохранялись… Я всё никак не мог спросить об этом напрямую, было как-то… неудобно. Звонил тебе и звонил, хотел по телефону спросить, но ты всё не отвечала…

Как-то машинально потрогала живот. Она не забеременела от него, хотя сейчас уже не понимала, плюс это или минус. Если бы ждала от него ребенка, то до вчерашнего рассказа Ольги она каждый день, наверно, поминала бы Аркадия каждый день особо "добрым" словом. А как бы это могло потом сказаться на ребенке?

— Я тебя тут вчера там тебя видел, — продолжал Аркадий, от волнения он даже слегка сбился в словах, чуть помолчал, смог произнести, — но ты всё такая же стройная, как и раньше, красивая. Но я всё думал, думал, полез интернет изучать, читал всё подряд, вроде как живот в пять месяцев может и не выделяться, ребенок так как-то по особому лежит, или прячется так, что его не видно. Алла, скажи честно, ты ждешь от меня ребенка или нет? Или уже нет?

Последнее резануло. Он подумал, что она сделала аборт? Вспомнился первый брак, муж тогда заставил разного рода угрозами пойти на аборт. А потом развелся, когда узнал, что после аборта она уже не могла иметь детей. Она всхлипнула, заново переживая этот черный эпизод своей биографии.

— Алла, так ты… Я…

— Нет, Аркадий, — решительно сказала Алла, мучать его мыслями о том, что она могла сделать аборт, она уж точно не собиралась. Особенно после открывшейся правды. Но вот раньше, хватило бы ей низости так поступить? — Я не беременна и не была. Но нам с тобой нужно поговорить.

— О чем тогда говорить, если не об этом? — Его голос снова становился холодным.

— О том, что произошло тогда на острове…

— Не знаю, хочу ли я об этом говорить. Сама понимаешь, прошло уже столько времени.

— Аркадий, я прошу тебя, — она почувствовала, что готова умолять его. — Просто поговорим. Но не по телефону. Давай встретимся как-нибудь?

Он вздохнул, видимо, оценивая изменившуюся ситуацию. Раньше он всё пытался с ней поговорить, названивал, часто приходил к ней на работу и к её дому, теперь вот она захотела, а ему уже как-то наоборот стало всё равно.

— У меня мало свободного времени последнее время, — ответил он, оценивая получившуюся тавтологию, — может, созвонимся как-нибудь позже. Хотя, наверно, не стоит…

— Аркадий, — снова повторила она, чувствуя подступающие слезы, — прошу…

— Ты бы хоть дослушивала, — перебил её он. — Я говорю, не стоит оставлять в этом году какие-либо тайны нераскрытыми, переносить их в следующий год. Я позвоню тебе на неделе, попробую выкроить время. — Он ещё немного помолчал, потом добавил. — Алла, знаешь, но я всё таки рад был тебя повидать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Тут Алла услышала в трубке яростный стук в дверь и женский голос, но что говорила неизвестная, не разобрала.

— Ника! Ну что опять, уже на балконе нельзя постоять спокойно! — Взвыл Аркадий и сбросил вызов.

Опять какая-то там Ника! Алла уже заранее начинала её ненавидеть, хоть и не видела никогда. И до вчерашнего дня не знала о её существовании.