Последний козырь Президента - Александр Овчаренко

У меня оставался ещё один свободный день и я, не мудрствуя лукаво, решил воспользоваться советом Петракова и попить пивка. Однако я не привык проводить время без пользы, поэтому назначил в пивном баре встречу своему агенту, проходившему по документам под оперативным псевдонимом «Камыш». Камышу имел три «ходки» в зону, и ему было глубоко за сорок. Он слыл «домушником»[22], но фортуна не была к нему благосклонна, поэтому полжизни он провёл за решёткой. После третьей «ходки» Камыш отошёл от дел, но в криминальных кругах его по-прежнему считали своим.

Пивбар являл собой классическую пивную, интерьер которой кинематографисты любили изображать в советских детективах середины семидесятых годов прошлого века.

Стоя за круглым столиком, я неспешно потягивал пиво из тяжёлой стеклянной кружки, удивляясь тому, как такое заведение могло сохраниться в центре Москвы в первородном обличье до наших дней.

Народу в пивной торчало немного, и часть столиков оставалась свободной, поэтому я очень удивился, когда к моему столику подошёл высокий мужик в потёртом китайском пуховике. Лицо скрывал надвинутый на глаза капюшон. То, что это не Камыш, я понял с первого взгляда: Камыш значительно ниже ростом, и он в любое время года носил потёртую кожаную кепку, которую называл «восьмиклинкой».

– Не помешаю? – глухо спросил незнакомец, пристраивая на столик пару кружек светлого пива.

– А если бы и так? – недовольным тоном произнёс я.

– Ты, кореш, извини, но я пить один не могу, – произнёс обладатель китайского пуховика, и одним движением откинул с головы капюшон.

Несмотря на отсутствие былого лоска, трёхдневную щетину и давно не стриженые волосы, своего школьного товарища Игоря Сафонова я узнал с первого взгляда. Какое-то время мы молча оценивали друг друга, потом школьный приятель скупо произнёс: «Выпьем»!

В создавшейся ситуации это был наилучший выход, и мы решительно сдвинули кружки.

– Не искри! – упредил меня Игорь и сделал большой глоток из щербатой кружки. – Я отвечу на любые твои вопросы. Подчёркиваю: на любые!

– Хорошо! Начнём с простых вопросов. Итак, как тебя зовут?

Видимо, он не ожидал, что я буду копать так глубоко, и на секунду растерялся, однако виду не подал:

– Для тебя я по-прежнему Игорь Сафонов.

– Сафонов Игорь погиб 31 августа 1986 г. в катастрофе теплохода «Адмирал Нахимов», кстати, вместе с родителями.

– Я на твоей могилке, Кантемир, не был, но имя в списке погибших на памятной доске в метро на Лубянке видел. Так что ты тоже в списках живых не значишься.

– Выпьем?

– Выпьем!

– Не усложняй, – произнёс мой школьный товарищ, утирая пивную пену с губ. – Пусть всё останется, как было: я для тебя Сафонов Игорь, ты для меня Кантемир Каледин.

– Ты сказал, что ответишь на все мои вопросы.

– Это мой ответ. Другого не будет.

– Хорошо, перейдём к следующему вопросу. Скажи, мой воскресший друг, ты работаешь в интересах нашего государства или у тебя есть другой хозяин?

– Я не работаю на иностранную разведку, следовательно, я не шпион. Ты это хотел услышать?

– И это тоже. Так кто же Вы, мистер Икс?

– Я, так же как и ты, являюсь сотрудником спецслужбы, и моя работа тоже состоит в том, чтобы оберегать и поддерживать внутри государства конституционный порядок.

– Выходит, мы с тобой коллеги?

– Коллеги. Только я служу в другом департаменте.

– Неужели в ГРУ?

– Не гадай! Всё равно не угадаешь.

– Будь по-твоему. Следующий вопрос: ты обанкротился?

– Нет, я по-прежнему являюсь владельцем крупной посреднической фирмы, а мой внешний вид – всего лишь маскировка. Руководство послало меня на встречу с тобой, поэтому я сейчас играю роль типичного представителя московской интеллигенции, который не нашёл места в обновлённой российской действительности.

– Как ты меня отыскал?

– Хочешь знать, на чём ты «прокололся»?

– Хочу! Как ты понимаешь, для меня это не праздный вопрос.

– На квартире, – произнёс Сафонов и утёр с губ пивную пену. – Ты уже более полугода как находишься в лучшем из миров, а на твою квартиру до сих пор никто не наложил лапу. И заметь: при полном отсутствии наследников. Согласись, это как-то нелогично, что квартира в элитном жилом комплексе, стоимостью около десяти миллионов рублей, уже шесть месяцев является бесхозной, и её до сих пор никто не прибрал к рукам. Дальше я решил провести дополнительную проверку, и от имени одного крупного писательского объединения послал в Управление ФСБ запрос о предоставлении информации о погибшем сотруднике ФСБ полковнике Каледине, для написания книги о последнем его подвиге. И знаешь, что мне ответили?

– Точно ответить не берусь, но что-то вроде того, что вы, господа писатели, не имеете допуска, и что для получения интересующей вас информации надо оформить разрешение установленным порядком!

– Правильно! Почти угадал. А что из этого следует?

– И что же из этого следует?

– Из этого следует, что твоё личное дело по-прежнему находится в кадрах, а не отослано в архив. Будь оно в архиве, меня бы кадровики просто перенаправили именно туда, а уж в самом архиве от меня потребовали бы «…получить разрешение установленным порядком»! Вывод: если твоё дело не сдано в архив, значит, ты жив.

– Лихо! Ну, допустим, ты убедился, что я живее всех живых, но как ты смог меня отыскать в многомиллионном городе? Я ведь мог и не быть в Москве.

– Мог. Однако я рассуждал логически. Если твою смерть связали с террористическим актом на Лубянке, а ты при этом выжил, значит, есть вероятность, что ты всё же находился во время взрыва в метро, следовательно, должен был получить ранение или хоть какое-то телесное повреждение. Не мог ты остаться целым, будучи в одном вагоне с террористами. Поэтому наши штатные «хакеры» проникли в компьютерную базу данных медицинских учреждений, подведомственных вашей «конторе», и выудили твоё имя. Надо было менять личность до того, как тебя положили в палату. Ну да это не твоя ошибка.

– А как ты нашёл меня после выписки из нашего ведомственного «санатория»?

– Это несложно. Я узнал, на такси какого таксомоторного парка ты уехал в Москву. После этого пришёл в эту фирму и заплатил диспетчеру пару сотен «баксов». Диспетчер без лишних вопросов выдал мне распечатку, где значился номер такси, фамилия и имя водителя, а также время и маршрут. Так я узнал, что порт твой нынешней приписки – УВД «Центральное». Признаюсь, это меня больше всего удивило.

– Признаюсь, меня тоже. И последний вопрос: зачем я тебе нужен?

– Хороший вопрос! Мне поручено передать через тебя руководству вашей «конторы» очень важную информацию.

– А сами реализовать полученную информацию или хотя бы довести её до заинтересованных лиц вы не в силах?

– В том-то и дело, мой дорогой друг, что официально нашей секретной службы нет. Разумеется, у нас, как и у любых «силовиков», есть свои руководящие органы, свой аналитический центр, свои подразделения силовой поддержки и даже своя тыловая служба, но об этом знает крайне узкий круг лиц. Мы не стоим на довольствии у государства, у нас законные, но собственные источники финансирования, поэтому мы не подчиняемся ни одной государственной структуре. Повторяю: официально мы не существуем[23].

– И Президент знает о вашем существовании?

– Знает, и относится пока терпимо. Я бы даже сказал, нейтрально. В разные времена при разных руководителях государства нашу службу то негласно приближали к президентскому окружению, то объявляли на нас охоту. Сейчас руководство страны и ФСБ усиленно делает вид, что о нашем существовании им ничего неизвестно. Нас такое положение устраивает. Что же касается «горячих» новостей, то можно было обойтись проще: взять и скинуть всю информацию по электронной почте в Администрацию Президента или в ФСБ. Однако где гарантия, что наше предупреждение не примут за бред шизофреника или чей-то глупый розыгрыш. Поэтому наши аналитики решили, что если переданная мной информация в руководство ФСБ придёт через тебя, больше шансов, что к ней отнесутся серьёзно.

– Я весь во внимании!

– Не ёрничай! Дело действительно серьёзное. Ты ведь ещё продолжаешь заниматься делом Таненбаума?

– Считаю, что ответ на этот вопрос ты знаешь не хуже меня.

– Будем считать, что ты ответил утвердительно. Так вот буквально на днях нам случайно стала известна информация, что Таненбаум готовит покушение. Угадай, на кого?

– Даже боюсь предположить!

– На канцлера ФРГ Анну Вернер.

– Хм! Действительно, такое сообщение по электронной почте посылать не следует. Если бы я услышал это от кого-то другого, ни за что бы не поверил.

– А мне веришь?

– С трудом, но верю. И зачем это ему?

– Возможно покушение – всего лишь маленькая деталь какого-то дьявольского плана. Аналитики до сих пор ломают головы, но для решения этого уравнения слишком мало исходных данных и слишком много неизвестных.