Командир Разведгруппы. За линией фронта - Анатолий Терещенко

И всё же за новичком майор Зорич приказал неотступно следить, фиксируя его возможно подозрительные моменты в поведении. Однажды партизаны решили устроить банно-прачечный день. Они с желанием отправились на небольшую местную речку с довольно чистой водой. Соскучился народ по воде – плавали, плескались, мылись и стирали в реке, наслаждаясь по-летнему солнечным днем… Одним словом – отдыхали, что практически для фронтовой жизни было в диковинку и своеобразным раем среди окружающего их ада.

Макарук аккуратно сложил свою одежду – брюки и рубаху, положив их на видное место – бугорок, густо поросший высоким бурьяном. Рубаху сверху прикрыл полностью брюками. Сосед по купанию, заядлый курильщик Владимир Степанов, случайно потянул рубашку новичка, думал найти там в кармане сигаретку или папиросу. На этот жест самовольства партизана Макарук, как ошпаренный, выскочил из воды, явно чем-то перепуганный, и чуть было не бросился на «курильщика-стрельца» с кулаками.

– Ты чего копошишься в моей одежде? – закричал Макарук.

– Курить захотелось.

– Спросил бы… Я не курю.

– Ну, прости ради бога…

Итак, новичок повел себя явно неадекватно.

Об этой забавной и непонятной реакции новоприбывшего на привычные действия партизана было сообщено чекистам.

По указанию Зорича командир отделения под видом проверки чистоты верхней одежды личного состава попытался проверить и рубаху Ивана, но тот категорически отказался показать воротник. Доложили об этом инциденте Зоричу.

– Приведите его ко мне в палатку.

Вскоре появился и нарушитель уставной дисциплины.

На скулах майора рельефно заиграли желваки, брови сдвинулись к переносице, и он тут же ожег допрашиваемого испепеляющим взглядом.

Зорич не растерялся – одним рывком стянул рубаху с сопротивленца. Макарук сразу же побледнел. Его лоб и виски покрыл холодный пот, он задрожал весь и… признался, что является агентом гестапо. А заслан он в отряд для проведения шпионско-диверсионной… и террористической деятельности.

Как свидетельство своей принадлежности к гестаповской агентуре Иван дрожащими руками не оторвал, а резким движением отодрал воротничок рубахи. На внутренней его части была проштампована цифра «35» с печатью местного органа гестапо. Это был своеобразный пароль-пропуск. В случае внезапного задержания агента другими представителями немецкой власти он мог предъявить этот «вездеход» и его бы никто не посмел задержать.

На допросе Иван Макарук подтвердил главное, что, кроме сбора разведывательной информации, ему поручалось ликвидировать двух офицеров – гостей из Большой земли, якобы недавно прибывших в отряд.

– Кого же ты должен был уничтожить? – спросил Александр Пантелеймонович.

– Двух прилетевших на самолете советских офицеров-чекистов – майора Зорича и капитана Гурского, – ответил испуганным, дрожащим голосом неожиданно легко и быстро разоблаченный агент-террорист. Создавалось впечатление, что в нем уже шла борьба мотивов, а его признание чем-то напоминало явку с повинной.

«Налицо взаимоотношение истины и реальности, – философствовал Александр. – Реальность зависит от того, кто её воспринимает, в то время как истина – это ответ на вопрос, какова реальность на самом деле. Реальность воспринимается, истина распознается. Воспринимая реальность существования оборотня, мы распознали истину его разоблачением. Случайность – может быть, даже наверняка. Но счастливая случайность чаще всего находит того, кто меньше всего на неё рассчитывает… Даже такая своевольная дама, как Случайность, любит думающих, независимо какого пола…»

И тут Зорича осенила мысль – «…эта случайность ведь реальный шанс пробраться в разведшколу, «поиграть» с гестапо и начать через нашего агента, если он окажется действительно нашим, осуществление операции «Люблин». Вот оно, чекистское счастье – само прилетело в руки и показывает, с чего конкретно надо начинать. Счастье – в предчувствии счастья! Это смысл жизни разведчика! А с другой стороны, при чем тут смысл жизни – это сама многогранная жизнь!»

Офицер начал играть на национальных чувствах – заговорил с ним на украинском языке, который знал в совершенстве. Да и до этого он по-южному «гакал», а тут вообще стал для Макарука «щырым украинцем».

О себе агент рассказал, что обманным путем его втянули в это «поганое ремесло» – сказался материальный фактор, а потом под угрозами физического устранения его вместе с женой, проживавшей в селе недалеко от Люблина, он был отправлен на учебу в школу.

Чекист несколько дней «проникал» в душу агента, изучая его как человека и взвешивая «за» и «против» в его личностной структуре. Зорич хорошо усвоил истину – недоглядишь оком, заплатишь боком.

Поэтому он проводил с ним глубокие воспитательные беседы. На конкретных примерах показывал украинофобскую политику немецкого фашизма и его карательной системы. Говорил о стравливании нацистами трёх соседних славянских народов – украинцев и поляков, украинцев и русских.

Что касается первых, – он считал, что поводом к противостоянию послужила давнишняя вражда между украинскими и польскими националистами, оспаривающими верховенство на смешанных украинско-польских территориях Волыни, Полесья и Холмщины. Рассказал о подробностях гитлеровского плана «Ост» по искоренению славянских народов, мешающих установлению «нового порядка» в Европе.

– Я знаю, немцы как украинцев, так и поляков считают за нелюдей, за быдлоту, – подтвердил Иван. – Много раз не только слышал, но и видел это их скотское отношение к нам. Почему я – украинец – оказался в Польше? Меня бы убили там свои же христопродавцы – бандеровцы на Волыни, только из-за того, что у меня жинка полька по национальности. Такое «предательство» не прощалось нашими националистами, и мы вынуждены были с полячкой покинуть хутор, а вскоре пришлось сбежать с родного края. Я каждый раз молюсь, чтоб поскорей окончилась война, и мы могли бы вернуться в оставленный дом, к родственникам.

– А тут что, спокойнее? – поинтересовался майор.

– Никто, кроме немцев, нас здесь не «чипае» – не трогает, – последовал ответ Ивана Макарука. – Пудрят мозги, что скоро Советскую Россию они разобьют и Украина станет свободной. И такие селяне, как я, смогут свободно возвратиться на родину.

В ходе неоднократных бесед Зорич всё больше проникался к нему, склоняясь к мысли, – он не подведёт, он будет нашим сторонником, потому что чист душой и помыслами. И вот, несмотря на короткое время изучения, майор поверил искренности Ивана. Он был уверен, что этот украинец не предаст, как не предал свою молодую супругу, и все договоренности с ним будут Иваном четко выполнены…