Пойди туда — не знаю куда - Виктор Григорьевич Максимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А еще узнала Василиса, что та полная женщина в красной кофте из поезда — тоже местная, новоцаповская. «Так мне же деньги отдать ей надо! — обрадовалась цыганская гостья. — Я же у этого гада безухого, Царство ему Небесное, ворованное-то отобрала!»
Раиса на это только рукой махнула: «Какие там деньги, бриллиантовая! У нее и было-то тысяч тридцать. Уж как-нибудь разберемся: наша она, двоюродная сестра моего Семена». — «Тоже цыганка?» — удивилась Любовь Ивановна. «Почему цыганка, русская. Сенька-то у меня наполовину русский был…»
На следующее утро Семеновы встали рано. Не было еще и семи, когда баро Георгий подогнал к дому, стоявшему на самой окраине Заречной слободы, старенький, вхлам разбитый «пазик».
Собрались быстро, да и что было собирать кочевым цыганам — старые ковры да латаные-перелатаные лоскутные одеял? Последним внесли в автобус старинный тульский полутораведерный самовар.
— Ну, спасибо этому дому, поехали к другому! — низко, в пояс, поклонилась улице Катерина, жена цыганского вожака.
Битком набитый горластой ребятней шарабан, дымя и стреляя выхлопной трубой, тронулся. Василиса с двумя чумазыми малышами на коленях устроилась среди тюков на заднем сиденье. «Пазик» надсадно завывал, переваливаясь на колдобинах. Все слободское собачье с неистовым лаем и воем неслось за ним вдогонку.
— Ай, дэвлалэ! Да кто ж вас, охламонов, кормить теперь будет? — прослезилась Раиса.
Вот она, сидевшая по правую руку от баро, и приметила первой опасность.
— Эй, разрази меня луна, неужто Алфеев! — привстав с кондукторского кресла, крикнула злостная нарушительница новоцаповских порядков.
Справа, на обочине дороги, стояли две автомашины: желтый милицейский «уазик» и черный джип «тайфун».
— Гей, ромалэ, прячьте головы в карманы! — сверкнув отчаянной улыбкой, крикнул баро.
Старенький мотор взревел во всю свою пенсионную мочь. Но пистолет «ТТ» и на этот раз, слава Тебе Господи, не понадобился! Чадя и пыля, автобус протарахтел мимо копавшегося в моторе джипа сержанта Губайдуллина, того самого, которому Василиса заехала пяткой правой ноги в челюсть. Стоявший у куста спиной к дороге Повидло проводил цыганский автобус долгим угрюмым взором — в заднее стекло Василиса увидела, как он, обданный пылью, сердито сплюнул. На этом инцидент и был исчерпан.
«А где же Мишаня? Это ведь его джип?» — запоздало удивилась Василиса. Рискуя свернуть себе шею, она еще раз оглянулась, но стоявший с поднятым капотом «тайфун» был уже далеко-далеко, и никакого Мишани пассажирка «пазика», конечно же, не увидела.
Когда выехали на ростовское шоссе, сыпанул веселый слепой дождик. До Каширы добрались без особых приключений. Там и заправились.
Малыши на руках у Василисы крепко заснули. Глубоко о чем-то задумавшаяся, она смотрела в окно такими отсутствующими глазами, что даже Катерина не выдержала, тронула ее за рукав:
— Э, чего пригорюнилась, красавица?..
Белый «линкольн» буквально вылетел на шоссе. Чертыхнувшись, баро Георгий ударил по тормозам. Посыпались цыганские манатки, Василиса больно ударилась лбом об переднее сиденье.
Это был лимузин Константина Эрастовича. Пока «линкольн» выворачивал, Василиса успела разглядеть развалившегося на задних креслах владельца с мобильным телефоном в руке. За рулем сидел дворецкий Митрич, только на этот раз не в дурацкой лакейской ливрее, а в милицейской форме, с полковничьими погонами на плечах.
Василиса всегда была существом совершенно для меня лично загадочным, непредсказуемым. Да и мать, Капитолина, была от нее в полнейшей растерянности. «А моя-то дурында что опять учудила!» — то и дело по-соседски жаловалась мне она. Вот и этим утром, 27 мая 1996 года, когда до Москвы оставалось всего-то ничего — километров тридцать, — героиня нашей сказки вдруг поднялась со своего места и, передав малышей Катерине, крикнула баро Георгию:
— Эй, морэ, тормозни-ка еще разок!
Жалобно завизжала почти лысая уже резина. Планета Земля, скрежетнув осью, остановилась, и Любовь Ивановна Глотова, сердечно распрощавшись с семейством Семеновых, сошла с таборного автобуса.
Перебежав через встречную полосу автотрассы Москва — Ростов-на-Дону, она, размахивая спортивной сумкой, зашагала к стоявшему на обочине шоссе большегрузному «КамАЗу», на огромном синем фургоне которого было написано: «АО „СТАМБУЛ-ТРАНЗИТ“. СРОЧНЫЕ ПЕРЕВОЗКИ».
— Бог в помощь! — сказала она высокому светловолосому водителю, менявшему правое переднее колесо. — Вам случайно не на юг?
— На юг, на юг, — скручивая проржавевшую неподатливую гайку, прокряхтел крепко уже перемазавшийся шофер «КамАЗа», синеглазый, лет сорока — сорока пяти мужик в военном камуфляже, с золотым обручальным кольцом на правой руке.
— Вот и замечательно! — опуская сумку на землю, улыбнулась Любовь Ивановна. — Значит, нам по пути…
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,
в которой один человек таинственно исчезает, а другого язык не поворачивается назвать человеком
Все воскресенье ушло на ремонтные работы. Так и не пойманные новоцаповскими пинкертонами, ночные вандалы серьезно повредили электропроводку джипа «гранд-чероки». Подходящих колес и уж тем более фирменного аккумулятора в райцентре не нашлось. За этим добром Мишане пришлось ехать аж в Москву. Вовчик Убивец весь день проковырялся в моторе. Уже вечером, когда автомобиль удалось наконец завести, он заклеил пластырем пулевые пробоины на стекле. О, с каким удовольствием Вовчик сделал бы то же самое с мокрогубым беззубым хавальником Киндер-сюрприза, который прямо-таки достал его своими кретинскими «елы-епами». К счастью для не в меру болтливого «отморозка», Убивец был человеком на редкость выдержанным. Ну кто бы мог подумать, что этот молчаливый, шеястый, вечно жующий жвачку бык трижды входил в сборную страны по спортивному бриджу. А уж про то, как Вовчик, которого братья-картежники прозвали Камнем, играл в покер, Магомед, тоже не мальчик по части блефа, говорил с искренним почтением в голосе. Кстати сказать, они и познакомились за карточным столом — тогда еще старший следователь прокуратуры товарищ Базлаев и Вовчик Убивец, в те поры — личный
