Две интервенции. 1918–1922, 2022–2023 гг. - Александр Борисович Широкорад
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот 1‑я конная батарея под командой подполковника Ашехманова на полном карьере снялась с передков на берегу моря, почти в воде, и открыла огонь по кораблям союзников. Уже третьим выстрелом батарея достигла прямого попадания. Корабли начали отход. Это был первый в истории случай поединка конной артиллерийской батареи с неприятельской эскадрой.
Общие повреждения кораблей союзников англичане до сих пор не сообщили, известно лишь, что 17 октября крейсер «Драгун» получил попадание снаряда, убившего 9 и ранившего 4 моряков.
В конце концов, Бермонт решил вывести свои части из зоны обстрела корабельной артиллерии. Левое крыло русско-германской армии было отведено на хорошо оборудованные Олайские позиции.
Следует заметить, что и артиллерия Западной армии нанесла серьезные повреждения судам Антанты. Об этом красноречиво свидетельствуют многочисленные могилы британских и французских моряков в Риге. Теперь «незалежные» власти чуть ли не ежегодно устраивают торжества у этих могил с приглашением представителей флотов Англии и Франции. Однако население Риги понятия не имеет, кто стрелял в антантовцев, и в кого они стреляли. Британский адмирал, приехавший в честь очередного поминовения убитых, сделал доклад о событиях октября 1919 года для узкого круга латышских политиков. Историк Ю.Ю. Мелконов попытался получить в британском посольстве стенограмму выступления адмирала, но ему отказали без указания мотива.
После отхода аваловцев от Риги серьезных боев не было. Русско-германская Западная армия медленно продвигалась в Курземе. 22 октября она захватила Сяды (Салдус), 30 октября — Тальсен (Талси) и Цабельн (Сабиле), 9 ноября — Гольдинген (Кулдигу). 4 и 14 ноября части майора Плеве предприняли атаки в районе Либавы, но были отброшены огнем орудий с британских кораблей.
Тем временем латвийские власти объявили тотальную мобилизацию под антигерманским лозунгом: «Вновь идет Черный рыцарь! К оружию! На последний бой!» Эти призывы печатались в газетах, в расклеенных по городу литовках и сообщениях государственных учреждений. В армию призывались лица 1884–1900 годов рождения. 22 октября стали создаваться роты добровольцев, в которые могли вступать мужчины старше 35 лет. Остальные жители Риги мужского пола в возрасте от 18 до 60 лет (за исключением пасторов, врачей и больных) обязаны были, согласно правительственному распоряжению от 4 ноября, вступать в отряды обороны.
Компартия Литвы в тот момент считала, что пришли в столкновение две контрреволюционные, одинаково враждебные трудовому народу силы, и призвала трудящихся бойкотировать объявленную временным правительством мобилизацию, не распылять своих сил и всегда быть готовыми взяться за оружие по призыву коммунистов. Подобная тактика не учитывала эмоции латышей и привела к оттоку сочувствующих компартии.
В результате тотальной мобилизации латышская армия увеличилась на 8 тыс. штыков. В октябре 1919 г. англичане и французы поставили Ульманису 22 пушки, 124 пулемета, 18 600 винтовок, 30 тысяч снарядов, 10 миллионов патронов, а также обувь и провиант.
Начались массовые аресты всех сочувствующих Германии. Ниедра, Ванкин и еще 168 политических и общественных деятелей были объявлены государственными преступниками, а их недвижимость секвестрирована.
Сразу после начала наступления аваловцев на Ригу Ульманис послал своих эмиссаров в Варшаву за помощью. Пилсудский обещал помочь, но взамен потребовал Либавский порт и Латгалию. В итоге стороны не сошлись в цене, и Польша сохранила нейтралитет в Курляндской оперетте.
А тем временем артиллерийская дуэль через Двину продолжалась. Аваловцы бессистемно обстреливали кварталы Риги, чередуя фугасные снаряды с химическими. «Один снаряд, разорвавшись в квартире датского консула Нильсена, разрушил всю обстановку и убил жену консула. Сам консул, отравленный газами, был отправлен в больницу. 29 октября в 3 часа дня снаряд попал в городскую столовую, переполненную посетителями. К счастью, снаряд, пробив толстую стену, не разорвался, но осколками кирпичей было ранено восемь человек.
Между прочим, подвергся бомбардировке и городской музей, в котором осколками снарядов были испорчены некоторые картины русско-латышских художников, в частности, “Северная ночь” академика Пурвита, “Купальщицы” Розенталя и “Вечер” Клевера»[100].
Попытки Бермонта захватить Виндаву и Либаву закончились неудачей. Аваловцы подошли к Виндаве на 25 верст, но вернулись, узнав о приходе туда британских эсминцев. 5 ноября двенадцать рот Западной армии атаковали Либаву, но были отражены латвийским гарнизоном и огнем трех больших британских эсминцев типа «Вотчмен». В ответ три аваловских самолета сбросили на британские эсминцы несколько бомб.
16 октября в латвийской армии были произведены кадровые перестановки: были сняты главнокомандующий и его начальник штаба генерал Симонсон и полковник Лаймнеш, а вместо них назначены полковник Баллод и полковник Раузин.
В ночь на 10 ноября 1919 г. латыши и эстонцы начали генеральное наступление под прикрытием огня британской эскадры. Аваловцы были отброшены от Риги. Трофеями латышей и эстонцев стали 11 орудий, 18 минометов, 3 бомбомета и 110 лошадей.
Латышские войска двинулись к аваловской столице Митаве. Там началась паника, латышский комитет во главе с Ниедрой и Ванкиным и «правительство» графа Палена разбежались кто куда.
19 ноября полковник Бермонт бесследно исчез. Командование Западной армией принял германский генерал-лейтенант Эбергард. В тот же день Эбергард отправил радиотелеграмму латышскому главнокомандующему: «Западная русская армия перешла под охрану Германии, и я принял на себя командование. Прошу сообщить радиотелеграммой о Вашем согласии объявить в ночь с 19‑го на 20 ноября перемирие, чтобы начать мирные переговоры»[101].
Казалось бы, все, конец кровопролития, русские и немцы без боя хотят уйти в Германию. Но великие латышские стратеги только вошли во вкус. И вот 21 ноября в 5 часов утра латышская артиллерия начала с трех сторон обстрел Митавы. От попадания снаряда возник пожар в старинном замке Бирона, горели гимназия и реальное училище. Всего за час артобстрела в городе вспыхнуло до сорока пожаров. Обстрел продолжался непрерывно, а главная сила огня была направлена на вокзал и пароходную пристань, где находилась «Митавская речная флотилия».
Замечу, что Бермонт приказал вооружить и бронировать пять речных пароходов общества «Аусбург». Между прочим 22 мая 1919 г. два бронепарохода («Кондор» и «Секундас») поддерживали огнем роту Баллонда, наступавшую на Ригу.
Как писал Н. Бережанский: «Пожар митавского замка Бирона продолжался трое суток, и замок выгорел дотла, к огромной радости латышей, исторически ненавидевших этот замок.
Митавский замок был построен великим Растрелли, в момент возведения Эрнеста Иоганна Бирона, находившегося тогда в зените своей славы при дворе Анны Иоанновны, в Курляндские герцоги (1737)»[102].
Позже латвийские националистические и коммунистические историки будут в унисон обвинять в гибели творения Растрелли… немцев. В книге «Латвия на грани эпох» говорится: «Отступая, бермонтовские “культуртрегеры” сожгли Елгавский дворец, здание Петровской академии, ряд других значительных сооружений»[103].
Однако пожар Митавского замка показался Ульманису недостаточно
