На языке улиц. Рассказы о петербургской фразеологии - Наум Синдаловский

Буржуазия же с ее Февральской революцией, которая, по Ленину, должна была неизбежно перерасти в социалистическую, пользовалась особой ненавистью большевистского вождя. А уж когда вторая революция и в самом деле победила, буржуазия стала врагом по определению. Не требовалось никаких доказательств вины, достаточно было принадлежать к враждебному классу, чтобы быть уничтоженным. Вот почему пословица: «Смотреть, как Ленин на буржуазию» со временем стала выражать подозрение, обвинение и приговор одновременно. Смотреть, как Ленин на буржуазию, можно только на смертельного врага.

Истоки такой ленинской непримиримости и даже жестокости по отношению ко всему, что не касалось главного дела его жизни — революции, таятся в его характере. Сохранилась любопытная и поучительная легенда. Мать Надежды Константиновны Крупской скончалась за границей, когда они, все втроем, жили в Швейцарии. Однажды Крупская, смертельно уставшая от бессонных ночей у постели больной матери, решила ненадолго прилечь отдохнуть и попросила Ленина, что-то писавшего тут же за столом, разбудить ее, если матери потребуется помощь. И ушла в другую комнату. На следующее утро, проснувшись, она к ужасу своему увидела, что мать уже умерла, а Ленин все еще продолжает работать. Надежда Константиновна потребовала объяснений. И услышала в ответ: «Ты просила тебя разбудить, если матери потребуется помощь. Она умерла. Твоя помощь ей не нужна».

Между тем поговорка, вынесенная в заголовок, далеко не единственный факт использования имени Ленина в петербургской фразеологии. Среди подобных примеров можно вспомнить и философское «Сытое брюхо к Ленину глухо» и «Ленин и теперь лживее всех лживых»; ироничное «Все путем и Ленин в кепке»; сравнительное «Я и Ленин» и «Рванулся, точно Ленин в Петроград». Взрывная сила метафоры, заложенной в имени Ильича, не ослабевает до сих пор. «Урок истории» в школе, по утверждению советских школьников, — это знакомство с Лениным, «Ленинские места», согласно словарям русского жаргона, — зад и половые органы; «По ленинским местам» — на уголовном жаргоне удар в область паха, «Запах Ильича» — это и запах политуры, суррогата спирта, и вонь тюремной камеры, а «Невыносимый Ленин» это мумифицированный музейный экспонат, выставленный посреди Красной площади в самом центре Москвы. Какой смысл превалирует в многозначном слове «невыносимый» остается только догадываться.

Преображенский полк был одним из двух первых гвардейских полков, созданных Петром I. Он сформирован в 1690-х годах из так называемой «потешной команды», размещавшейся в подмосковном селе Преображенское. Другая такая «команда» была в селе Семеновском. Это были две знаменитые «Петровские бригады», как их называли в народе. Оба полка — Преображенский и Семеновский — прославились в Северной войне. Согласно легенде, за мужество, проявленное во время битвы под Нарвой, солдатам обоих полков было велено носить красные чулки, в память о том, что они «отражали атаки врага, стоя по колено в крови». А в память о боевых заслугах в битве при Гангуте, где преображенцы находились в составе гребного флота, перед казармами Третьей роты 1-го батальона Преображенского полка, что располагались на берегу Зимней канавки, был установлен катер «Потешный», по преданию, принадлежавший лично Петру Великому.

В 1687 году «Потешным командам» Петра I было велено называться «полками». Во всяком случае, когда в 1697 году в Европу выехало так называемое Великое посольство, царь Петр числился в нем «Преображенского полка урядником Петром Михайловым». В 1723 году оба полка были переведены в Петербург. Для строительства полковой слободы им был отведен участок в Литейной части между современными Литейным и Суворовским проспектами. Квартал за домом № 32 по Суворовскому проспекту, где некогда находился полковой плац, и сегодня в народе иногда называют «Преображенским полем». Как и Марсово поле, оно было вытоптано солдатскими сапогами и в летнюю сухую погоду становилось нестерпимо пыльным. Местные жители называли его «Петербургской Сахарой».

Барабанщик лейб-гвардии Преображенского полка. 1700–1720 гг.

В начале 1740-х годов императрица Елизавета Петровна сформировала из верных ей преображенцев личную гренадерскую роту, которую в Петербурге прозвали «Триста каналий». По свидетельству мемуаристов, Преображенских солдат в Петербурге недолюбливали. Их прозвищами были: «Железные носы» или «Самохвалы». В преображенцы набирали дюжих брюнетов, темных шатенов или, наоборот, светло-русых и рыжих. На привлекательность никакого внимания не обращали. Главными были рост и богатырское сложение: «Солдаты Преображенского полка достают головой до потолка», — говорили о преображенцах в известной поговорке. В начале XIX века их мундиры были белого цвета, за что их дразнили «Мельниками».

При императрице Елизавете Петровне за преображенцами закрепилось еще одно имя. Их называли «Захарами». О происхождении такого прозвища сохранилась легенда. Известно, что тезоименитство императрицы приходилось на день поминовения святых Захария и Елизаветы. В один из таких дней императрица прибыла к своим любимым «лейб-компанцам» в Преображенскую слободу. По этому случаю в полку было устроено богатое застолье. Преображенцы радостно приветствовали и поздравляли императрицу. В разгар веселья Елизавета Петровна спросила: «А среди вас есть именинники, носящие имя Захар?» И подвыпившие преображенцы все, как один, дружно ответили: «Мы все сегодня именинники, раз наша благодетельница делит с нами нашу трапезу». Елизавета Петровна рассмеялась: «Так вы, выходит, все Захары». С того времени будто бы и повелось называть преображенцев «Захарами».

Более 200 лет верой и правдой служили преображенцы царю и Отечеству и только однажды, если верить фольклору, вызвали монаршее неудовольствие. Произошло это при императоре Павле I прямо во время парада на Марсовом поле. Чем был вызван гнев царя, неизвестно, только Павел неожиданно закричал: «Направо, кругом, марш… в Сибирь!» И полк, отличавшийся высокой дисциплинированностью, в полном составе стройно прошагал с Марсова поля по улицам Петербурга до Московской заставы и «направился далее по Сибирскому тракту». Только около Новгорода преображенцев догнал посланец от императора и объявил ему государево «прощение и позволение вернуться в столицу».

В 1918 году Преображенский полк был расформирован.

Петербург — самый северный из городов мира, население которых превышает один миллион человек. Он находится на 60-й параллели, расположен севернее Новосибирска и Магадана и всего на два градуса южнее Якутска. Шестидесятая параллель, по мнению многих ученых, считается «критической для существовать человека». Как утверждают специалисты, именно здесь возникает «крайнее напряжение ума и психики, когда границы существования, сон, бред, лихорадка, границы этого мира и мира потустороннего, иного — все двоится» и начинается «искушение разума и искушение разумом», способствующее развитию неврозов и некого «шаманского комплекса». Сами петербуржцы, правда, не столь категоричны, но и они не спорят с очевидными фактами: «Климат в Петербурге хороший, только погода его портит», — утверждают они.

Границы времен года в Петербурге так размыты и неопределенны, что за 300 лет существования города в фольклоре сложился целый цикл пословиц и поговорок, каждая из которых способна еще больше запутать питерский календарь: «В Петербурге три месяца зима, остальное — осень»; «Поздняя осень Петербурга, незаметно переходящая в раннюю весну»; «Лето в Петербурге короткое, но малоснежное»; «В Петербурге лета не бывает, а бывает две зимы: одна белая, другая — зеленая». Японский путешественник, посетивший Россию в XVIII веке, с изумлением писал на родину, что «землетрясения в Петербурге случаются редко и что императрица отправляется весной в Царское Село, чтобы полюбоваться снегом».

В середине XIX века зимой на центральных улицах Петербурга устанавливались легкие дощатые павильоны, в центре которых разводили костры. Вокруг них, греясь, попивая сбитень и балагуря, собирались извозчики в ожидании своих хозяев после ночных балов и вечерних спектаклей. Про такие костры язвительные петербургские пересмешники говорили: «Сушить портянки боженьке». Иностранцы, во множестве посещавшие Петербург, с восторгом рассказывали своим соотечественникам, что зимой в России так холодно, что «русские принуждены топить улицы — иначе бы им и на улицу нельзя выйти».

Впрочем, в конце концов наступало время, когда и в Петербурге чувствовалось всеобщее радостное предвкушение весны. Раньше всего приметы зимы начинали исчезать с главных улиц и площадей города. По воспоминаниям художника Мстислава Добужинского, в конце зимы «целые полки дворников в белых передниках быстро убирали снег с улиц»; это называлось: «Дворники делают весну в Петербурге». Затем начинался торжественный проход по Неве ладожского льда, или «Ладожских караванов», как называли петербуржцы неторопливо проплывающие между гранитными берегами ледяные глыбы. Они вселяли окончательную уверенность в приходе долгожданной весны. В петербургский климат ледоход вносит некоторые изменения. Среди обывателей живут давние питерские приметы: «Пойдет ладожский лед — станет холодно», «Ладожский лед прошел — тепло будет».