Волшебник Земноморья - Урсула К. Ле Гуин

у тебя сил, чтобы своими чарами остановить творящего заклинания волшебника, который был дома, в своем наследственном осскильском владении. Хватило их тебе, чтобы не поддаться соблазну, источаемому Камнем, а потом отразить натиск слуг одной из Древних Сил Земли. А еще раньше, на Пендоре, твоих сил хватило на то, чтобы сойтись один на один со старым драконом.

— На Осскиле меня спасло чистое везение, а не сила, — и Гед содрогнулся, ибо живо припомнил призрачный, смертоносный холод во Дворе Тереннона. — А что касается дракона, я знал его имя. У той же злобной Твари, что гонится за мной, нет имени.

— У всех вещей и тварей есть имена, — возразил Огион с твердой уверенностью, и Гед не рискнул повторить то, что слышал от Верховного Мага Геншера: злые силы вроде той, что он высвободил, имен не имеют.

Тут Гед припомнил, что дракон с Пендора предлагал ему назвать имя Тени, только он усомнился в искренности дракона. Точно так же позднее не поверил он и обещанию Серрет, что Камень может открыть все необходимое ему.

— Если у Тени есть имя, — сказал он, — не думаю, что можно заставить ее выдать себя.

— Нет, — согласился Огион. — Но и ты тоже не назвал бы ей своего. И ты ей его не называл. Однако она его узнала. На пустоши близ Двора Тереннона она назвала тебя истинным именем, которое я дал тебе. И это тоже странно, очень странно.

И он снова погрузился в раздумья. Гед нарушил его молчание:

— Я летел к тебе за советом, а не за защитой, Учитель. Не хочу, чтобы она явилась сюда вслед за мной, а она обязательно явится, если я останусь здесь. Правда, один раз ты уже прогнал ее из этого дома…

— Не ее, — сказал Огион. — То было лишь ее предвестье, тень Тени. Мне ее не прогнать. Это можешь сделать только ты.

— Но я бессилен перед ней. Есть ли где-нибудь такое место… — начал Гед, но вдруг осекся и не закончил свой вопрос.

— Безопасных мест нигде нет, — мягко ответил ему Огион. — И, пожалуйста, Гед, постарайся больше не превращаться. Все, что нужно Тени — это разрушить твою подлинную суть. Ей уже почти удалось это, когда она загнала тебя в ястребиное естество. Нет, я не знаю, куда тебе нужно пойти. Но у меня есть некоторые мысли о том, что тебе следует сделать. Хотя мне нелегко сказать тебе — что именно.

Гед молча смотрел на Учителя, требуя правды, и, подумав еще немного, Огион вымолвил:

— Пойти навстречу.

— Пойти навстречу?

— До сих пор она гналась за тобой — и тебе приходилось от нее убегать. И куда бы ты ни направлялся, всюду тебя ждали опасность и зло. Иначе и быть не могло, ибо это она гнала тебя туда, она определяла твой путь. А выбирать дорогу должен ты сам. Начни искать силу, которая ищет тебя. Начни охоту за Тварью, которая охотится за тобой.

Гед ничего не ответил ему.

— Я дал тебе имя у истока реки Ар, — продолжал Огион. — Истока той реки, что, сбегая с гор, сливается с морем. Каждый человек должен знать цель, к которой идет, но ее не определить, если однажды не вернуться к своему началу, чтобы вобрать в себя сокровеннейшую его суть. Если не хочешь быть щепкой, которую кружит и захлестывает поток, ты должен стать самим потоком — от самого истока и до того места, где он растворяется в море. Вернувшись ко мне, Гед, ты уже вернулся на Гонт, и теперь тебе нужно, обратившись к истоку, отыскать то, что было прежде истока. Там все твои надежды на силу.

— Там? — спросил Гед, и в голосе его прозвучал ужас. — Где там, Учитель?

Огион не ответил.

— Если я поверну, — заговорил спустя некоторое время Гед, — если я, как ты говоришь, начну охоту за Тварью, которая охотится за мной, то, думается мне, охота эта продлится недолго. Ведь все, что нужно этой Твари — сойтись со мной лицом к лицу. Дважды ей это удавалось, и дважды она одолевала меня.

— Все решит третья встреча, — сказал Огион.

Гед начал беспокойно расхаживать по комнате — от камина к двери и от двери к камину.

— И если она окончательно одолеет меня, — сказал он, возражая то ли Огиону, то ли самому себе, — она завладеет и моими знаниями, и моей силой, чтобы использовать их во зло. Сейчас она угрожает лишь мне одному. Но если она войдет в меня и завладеет мной, то моими руками она сотворит много непоправимого зла…

— Да. Если одолеет тебя.

— Но если я снова побегу от нее, она наверняка нагонит меня снова… А силы мои будут истрачены на бегство…

Еще какое-то время Гед продолжал ходить по комнате, затем, неожиданно повернувшись, преклонил колени перед магом и сказал:

— Я жил на острове Мудрых и учился там у величайших волшебников нашего времени, но истинный мой учитель — ты, Огион.

И в голосе его звучали любовь и горькая сумрачная радость.

— Хорошо, — сказал Огион. — Теперь это понял и ты. Лучше поздно, чем никогда. Но тебе еще предстоит стать моим учителем.

Он встал, подложил дрова в камин, разжигая доброе яркое пламя, повесил над огнем котелок, чтобы вскипятить воду для чая, потом, накинув на себя овчинный тулуп, сказал:

— Надо пойти поглядеть, как там козы. Последи пока за чаем, мальчик.

Когда он вернулся, весь запорошенный снегом, и отряхнул свои сапоги из козьей кожи, Гед увидел, что маг принес длинный тяжелый сук, отломанный от тиса. Весь короткий остаток зимнего дня и весь вечер после ужина при свете лампы Огион просидел над этим суком, обрабатывая его ножом и шлифовальным камнем, наговаривая при этом заклинания и вплетая в должных местах чары. Много раз водил он ладонями вдоль всего жезла, как бы выискивая в нем какой-нибудь изъян. Работая, он время от времени принимался тихонько напевать. Гед, все еще не отдохнувший как следует после перелета, под это пение задремал и во сне увидел себя ребенком в хижине колдуньи из деревни Ольховки, в такую же снежную ночь, во тьме, освещенной красным огнем очага; он вдохнул воздух, настоянный на аромате целебных трав и смешанный с пахучим дымом,