Волшебник Земноморья - Урсула К. Ле Гуин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Меняй облик! — истошно крикнула Серрет. — Превращайся во что-нибудь! Они летят!
Схватив его за руку, она показала на башню, которая высилась сзади огромным белым зубом, вонзившимся в темнеющее небо. Из узкого, похожего на щель, окна в нижнем этаже вылезали наружу какие-то твари, расправляя широкие и длинные крылья, хлопали ими в воздухе, медленно поднимались вверх и, описав круг, устремлялись прямо на Геда и Серрет, которые стояли на голом склоне холма, где нельзя было спрятаться и нечем защититься. Трескучий шепот, продолжавший звучать в башне, стал громче, а земля у них под ногами начала подрагивать и стонать.
В сердце Геда вспыхнули гнев и ненависть к этим жестоким, смертоносным существам, которые заманили его, загнав, как дичь, в заранее приготовленную ловушку.
— Да превращайся же! — отчаянно крикнула в последний раз Серрет, потом быстро, задыхаясь, выпалила заклинание, съежилась, обернулась серебристой чайкой и взлетела.
Но Гед снова нагнулся и сорвал травинку — засохшую, ломкую травинку, пробившуюся сквозь снег в том месте, где лежал мертвый отак. Он поднял сухой стебелек, сказал ему что-то на Истинном Языке — и тот начал удлиняться и утолщаться. Когда он кончил творить заклятие, в руках у него оказался волшебный жезл. Жезл не вспыхнул красным огнем, когда черные твари из Двора Тереннона, хлопая крыльями, начали снижаться над Гедом, и маг стал бить им по их крыльям. И тогда жезл засветился ясным белым светом, который ничего не сжигал, но разгонял тьму.
Описав еще один круг, твари кинулись в новую атаку. Существа эти, топорно скроенные и неумело сшитые, сотворенные еще в те времена, когда на земле не было ни птиц, ни драконов, ни людей; — давно забытые в мире под солнцем, они снова были вызваны на свет древней и пагубной, не ведающей забвения мощью Камня. Они кружили над Гедом, выпустив когти и клацая жуткими зубами, а потом вновь бросились вниз. Маг ощутил совсем близко взмахи их крыльев, его мутило от исходившего от них запаха падали. Снова он с неистовой яростью отбивал жезлом их атаку — неукротимым жезлом, сотворенным его гневом из сухой былинки. Совершенно неожиданно они взмыли вверх, как испуганное воронье, и, покружив над замком, тяжело хлопая крыльями, полетели прочь, в ту сторону, где скрылась Серрет-чайка. Казалось, они неторопливо махали огромными крыльями, но летели быстро, ибо каждый взмах бросал их на сотни ярдов вперед. Ни одной чайке не под силу долго состязаться с таким тяжелым, но мощным полетом.
Быстро, как он выучился делать это на Роке, Гед принял обличье ястреба, и не какого-нибудь мелкого хищника, промышляющего охотой на воробьев, но огромного, царственного ястреба-пилигрима, способного лететь быстрее стрелы, выпущенной из лука, быстрее самой мысли. Широко раскинув могучие острые крылья, он взмыл ввысь и погнался за тварями, преследовавшими Серрет. Воздух потемнел, сквозь облака в небе проглянули звезды. Впереди он видел лишь черную, рваную стаю, которая вдруг разом устремилась вниз к светлому пятнышку, летящему невысоко над землей. За черной стаей начиналось море, пепельно-серое, как зола, в последних отсветах умирающего дня. Гед-Ястреб устремился прямо на черных Слуг Камня, которые метнулись от него во все стороны, как брызги от брошенного в воду камешка. Но они уже успели догнать и схватить свою жертву. Клюв одной твари был в крови, в когтях другой застряли белые перья, а над мертвенно-серым морем не виднелось ни одной чайки.
Они снова неловко, но быстро развернулись к Геду, широко разинув железные клювы. Он же, описав над ними круг, вскричал по-ястребиному, и в его клекоте слышалась свирепая и непокорная ярость; потом он молнией помчал прочь над низким берегом Осскиля к бурунам, а затем дальше, в море.
Слуги Камня какое-то время кружили над берегом, скрежеща и каркая, а потом один за другим тяжело и грузно потянулись над вересковой пустошью назад, в глубь суши. Древние Силы не могли пересекать море, ибо были привязаны к своему острову и тому месту, где они впервые вышли на поверхность, — к пещере, скале или источнику. Черные исчадия замка вернулись к себе домой, и никто не знает, как вел себя при их возвращении Бендереск, смеялся он или плакал. Но Гед об этом уже не думал, он мчал и мчал вперед на ястребиных крыльях, одержимый ястребиным неистовством, похожий на огромную звезду, на стремительную мысль. Он мчался через Осскильское Море на восток, а зимний штормовой ветер подгонял его, и он летел все дальше и дальше — в ночное море.
В тот год Огион Молчальник припозднился с возвращением домой в Ре Альби из своих осенних скитаний. С каждым годом он становился все молчаливее и нелюдимее. Новый властитель Гонта, живший внизу, в городе, и тот не смог добиться от него ни слова, хотя не поленился подняться вверх, в Соколиное Гнездо, чтобы получить благословение знаменитого мага на предстоящий поход на Андрады; если говорить правду, то он собирался в обычный пиратский налет. Ни единого слова не сказал Огион Владетелю Острова, хотя не гнушался беседовать с пауками, заткавшими паутиной углы в его доме, или — чему были свидетелями многие — учтиво здоровался со встречными деревьями. Властитель ушел восвояси, недовольный и раздраженный. Казалось, что-то тревожило и беспокоило в тот год и самого Огиона, потому что лето и осень он провел высоко в горах, в полном одиночестве, и лишь недавно, почти в канун Поворота Солнца, вернулся к своему очагу.
Наутро после возвращения он проснулся поздно и, желая приготовить себе чашку травяного чая, вышел из дома и направился за водой к роднику, пробившемуся на склоне холма неподалеку от его жилища. Края маленькой заводи под родником замерзли, увядший мох, росший в расщелинах камней, был покрыт белоснежным густым инеем. Утро уже перешло в день, было светло, хотя солнце еще не успело подняться над могучим отрогом горы; вся западная половина Гонта от морского побережья до склона Горы лежала в чистом утреннем свете тихая и молчаливая, ожидая солнце. И когда маг стоял возле источника и смотрел сверху на сбегающие вниз склоны Горы, на гавань и серый морской
