Энеолит СССР - Вадим Михайлович Массон

Количество радиокарбонных дат, как видим, довольно ограниченно. Необходимо отметить, что сотрудником Института истории, археологии и этнографии АН Грузинской ССР Г.Л. Кавтарадзе, исходя из «калибрационной кривой» Р.М. Кларка, а в тех случаях, когда дата старше 4500 лет до н. э., путем экстраполяции этой кривой, получены калиброванные даты многих названных памятников Закавказья. Все они старше приведенных выше дат на 600 лет и более (Кавтарадзе Г.Л., 1981, с. 136–138). При определении хронологии мы исходим из отмеченных выше радиокарбонных дат. Таким образом, мы имеем в общей сложности около 15 таких дат (включая две дополнительные даты для одного образца из Шулаверисгора) для восьми раннеземледельческих памятников Южного Кавказа, в том числе для семи поселений, расположенных в Центральном Закавказье, и для одного памятника (Нахичеванский Кюльтепе I) в Южном Закавказье. Для поселений Шомутепе, Тойретепе и Нахичеванский Кюльтепе I получено по одной дате, для Гаргалартепеси, Имирисгора и Храмис Дидигора — по две, для Арухло I — три и для Шулаверского поселения-шесть. До сих пор, к сожалению, нет ни одной радиокарбонной даты для памятников Мильско-Карабахской и Муганской степей и Араратской долины. Для памятников других областей Кавказа, в частности Кавказского Причерноморья, мы имеем единственную пока радиокарбонную дату — 3810+90 лет до н. э. (ЛЕ-1347), полученную для энеолитического слоя Мачарского поселения в Абхазии (Бжания В.В., Папаскири Л.А., Габелия О.Н., 1979, с. 497).

Учитывая ограниченное число радиокарбонных дат, отсутствие значительной их серии хотя бы для нескольких памятников, а также несоответствие отдельных дат сравнительной стратиграфии поселений, мы не будем рассматривать каждую из этих дат и таким образом определять хронологическую последовательность изучаемых памятников. На основании этих дат представляется возможным говорить с уверенностью лишь об абсолютной хронологии рассматриваемой культуры в целом. Большинство приведенных дат приходится на V тысячелетие до н. э., одна — на середину VI тысячелетия до н. э. и две — на начало IV тысячелетия до н. э. Видимо, развитие культуры энеолита Южного Кавказа относится в основном к V тысячелетию до н. э., ее формирование и начальные этапы генезиса — к VI тысячелетию до н. э., а позднейшие стадии — к началу IV тысячелетия до н. э. Как будет показано ниже, в пользу такого общего заключения свидетельствуют и некоторые археологические данные.

Центральнозакавказская, или шулавери-шомутепинская, группа памятников, судя по радиокарбонным датам, старше Нахичеванского Кюльтепе I, на что указывает и сравнительный анализ материалов данных комплексов. А поскольку почти все памятники, известные в Мильско-Карабахской и Муганской степях, по материалу ближе Нахичеванскому Кюльтепе I и Аликемектепеси, чем памятникам среднего течения р. Куры, они, следовательно, могут быть объединены с Кюльтепе I условно в одну хронологическую группу — нахичеванско-мильско-муганскую или южнозакавказскую. Причем в этой условно выделяемой группе относительно ранним является, вероятно, само Кюльтепе I близ Нахичевани, а поселение Аликемектепеси на Мугани — сравнительно поздним комплексом, представляющим, видимо, завершающий этап рассматриваемой культуры.

Таким же поздним памятником, относящимся к IV тысячелетию до н. э., является Техут — наиболее исследованное раннеземледельческое поселение на территории Армении. Следует отметить, что своеобразие Техутского комплекса, в том числе его керамики, заметно выделяет этот памятник среди остальных раннеземледельческих поселений Араратской равнины и Южного Кавказа в целом. А это в свою очередь затрудняет определение места Техута в культуре энеолита Закавказья. Хронологическое положение других энеолитических памятников Армении в настоящее время определить трудно, так как они слабо обследованы и материалы их почти не изданы. Судя по той небольшой коллекции керамики, которая известна по публикациям, ряд этих памятников в культурном и хронологическом отношениях ближе памятникам Центрального Закавказья, чем, например, Техуту.

В значительной степени аналогично им и Гинчинское поселение в Дагестане. Этот памятник, судя по инвентарю, несомненно, моложе раннеземледельческих поселений Центрального Закавказья и относится, вероятно, также к IV тысячелетию до н. э. Его керамический комплекс, включающий небольшое число образцов расписной посуды, также весьма специфичен. Хотя в Горном Дагестане известны уже и другие аналогичные ему поселения, Гинчи — пока единственный раскопанный памятник. До сих пор неясно, характеризует ли этот памятник самостоятельную культуру энеолита Северо-Восточного Кавказа вообще либо Горного Дагестана в частности или же он представляет локально-хронологический вариант закавказского энеолита на поздней стадии развития.

Как отмечалось выше, первая попытка наметить периодизацию раннеземледельческих памятников Закавказья и представленной ими культуры уже сделана (Кигурадзе Т.В., 1976). Т.В. Кигурадзе на основе изучения стратиграфии и других данных, прежде всего, квемо-картлийских поселений (Шулаверисгора, Имирисгора, Гадачрилигора, Дангреулигора и Храмис Дидигора), выделяет более пяти ступеней в развитии этой культуры, которую он именует шулавери-шомутепинской. Первую, или древнейшую, ее ступень представляет в настоящее время всего один памятник — Шулаверское поселение, точнее, его строительные горизонты IX–IV. Ко второй ступени относятся горизонты III–I Шулаверисгора, горизонты VII–VI Имирисгора и Гадачрилигора, к третьей — горизонт V Имирисгора, к четвертой — горизонты IV–I Имирисгора, горизонты I–IV Храмис Дидигора, нижний слой Дангреулигора, а также Шомутепе, Тойретепе, Бабадервиш и Хатунарх, к пятой — горизонты V–VII Храмис Дидигора, а также Арухло I, Гаргалартепеси, Иланлытепе, Нахичеванский Кюльтепе I, нижние горизонты Аликемектепеси. К поздним ступеням этой культуры относятся поселение Цопи, верхние горизонты Аликемектепеси и др.

В связи с недостаточной изученностью памятников Квемо-Картли и соседних с ней районов Азербайджана, а особенно других областей Закавказья, не все звенья периодизации Т.В. Кигурадзе представляются достаточно обоснованными. Прежде всего, не совсем ясно, какой единый принцип положен в ее основу. Ниже мы увидим, что характер поселений для всех ступеней одинаков, архитектура также в целом единая, представленный в них каменный и костяной инвентарь в общем единообразен. Те небольшие различия, которые наблюдаются в материале, например, памятников всех ступеней квемо-картлийской группы, заметно не меняют общего представления о комплексах каждой ступени. Исключение составляет, пожалуй, лишь керамика. Весьма малочисленная керамика, представленная в Шулаверисгора, в горизонтах VII–VI Имирисгора и Гадачрилигора, т. е. в памятниках первой-второй ступеней, как будет показано ниже, сравнительно архаична, отлична по орнаментации и, видимо, по формам от глиняной посуды памятников последующих ступеней. Однако преувеличивать значение этого факта едва ли правомерно, поскольку памятники первой-второй ступеней единичны (сейчас их известно три, и все они находятся в одном микрорайоне), а их материал, особенно керамический, крайне ограничен.

В этой связи следует отметить, что у некоторых исследователей раннеземледельческой культуры Закавказья вызывает сомнение правомерность рассмотрения Шулаверского поселения как наиболее раннего памятника изучаемой культуры. Они считают, что раннюю ступень древнейших оседло-земледельческих памятников Закавказья на основании двух названных выше радиокарбонных дат представляют Шомутепе и Храмис Дидигора и что поселение Арухло I, например, нельзя относить к столь поздней ступени