Алмазный лабиринт - Олаф Бьорн Локнит

Вспомнилось и другое. Солнечный день, блики, пляшущие на волнах, покачивание корабля и голос Сигурда с его неистребимым акцентом. О чем он тогда рассказывал внимательному слушателю по прозвищу Крысенок? А, об одержимых воинах с севера, умевших на время битвы впадать в состояние дикого зверя, медведя там, или волка, когда становилось неважно, сколько перед тобой противников – один или сотня. Крысенок отчетливо услышал собственный полный любопытства голос:

– А с тобой такое случалось?

– Однажды, – неохотно ответил Сигурд, скривившись так, будто эти воспоминания были ему неприятны. – Потом день валялся, мерзко было, точно полную бочку прокисшего пива вылакал. Когда безумие находит, ничего не помнишь, что делал. Как волна нахлынет, побарахтаешься немного и тонешь в ней…

Сейчас такая темная яростная волна поднималась из внезапно появившейся глубины незамысловатой вайдовой души и сметала все, попадающееся на пути. Значит, все уже расставлено по местам и рассчитано? А вот и не выйдет по-вашему, господа подземные Хозяева, кто бы вы там не были…

Лиловая фигура шевельнулась, точно почувствовав неладное, и потеряв без того вялый интерес к происходящей схватке. Хозяин повернулся, ища источник раздражения, и Крысенок увидел под складками капюшона выбеленный временем череп, черные провалы глазниц и мерцающие в них огоньки. Манящие и обманчивые огоньки, что кружат над бездонными болотными трясинами.

– Ненавижу, – процедил Крысенок, смотря сверху вниз на сдвинувшегося с места и поплывшего над полом Хозяина. – Сдохни!

Витки цепи захлестнули прямой меч возле самой рукояти, человек и зверь покатились по полу, рыча, как бешеные псы, человек оказался сверху, вцепился в покрытые буграми и наростами рога животного, рванул на себя, преодолевая сопротивление… Голова косматого чудовища дернулась, запрокидываясь, подземная тварь захрипела и в наступившей тишине раздался короткий отвратительный хруст, точно с размаху переломили о колено подгнившую ветку.

Человек выпрямился, поднял с пола меч, стряхнув обвившую его цепь, и не видя приближающегося к нему сзади Хозяина. Круг стаи, опешившей от зрелища гибели считавшегося доселе непобедимым вожака, разомкнулся, и, заметив парящего Хозяина, кабаны начали пятится. Почуявший неладное человек обернулся, перехватывая клинок поудобнее.

– Прочь! – подхваченный черной мутной водой Крысенок наклонился с балкона, уже не понимая, кричит он вслух или приказывает мысленно. – Все вон отсюда! Убью!

Огромная волна тяжело поднялась, изгибая клокочущий пеной гребень, мягко накрыла Вайда с головой и потащила за собой, в темную неподвижную глубину.

Крысенку еще ни разу в жизни не доводилось терять сознание, и, очнувшись, он с удивлением обнаружил, что сидит, привалившись к толстой колонке перил, а в ноющей голове звучит назойливый голосок Тени:

– Проснись! Проснись!

– Да не сплю я… – пробормотал Крысенок, и Тао, облегченно вздохнув, замолчала. Повернув голову (с трудом, потому что при каждом движении где-то внутри нее начинали перекатываться грохочущие валуны), Вайд посмотрел вниз. Поле боя осталось за людьми – зал совершенно пуст, если не считтать трупов мертвых кабанов и валяющейся у колонны скомканной лиловой тряпки. Ага, вон и Молчун объявился, изрядно потрепанный, но вполне живой, сидит на корточках возле Фелле. Шевелится она, или кажется? Нет, действительно шевелится, Метос помогает ей сесть, она трясет головой, и, похоже, спрашивает, что произошло. А где капитан? Надо бы отсюда спуститься…

Сначала получилось встать только на четвереньки, потом, цепляясь за стену и перила, подняться на ноги.

– Ты уходишь? – тоскливо спросила Тень, став почти неразличимой в оранжевом свете. – Совсем?

– А ты разве не со мной? – удивился Крысенок. – Сама же говорила, что хочешь наверх… Вот и пойдем.

Тень помялась, нерешительно переступая с ноги на ногу, и, наконец, выдавила:

– Страшно…

– Да не бойся ты! – Вайд протянул руку и погладил шершавый прохладный камень там, где качалась вытянутая головка Тао. – Никто тебя не обидит… Слушай, а что случилось с этим… Хозяином?

– Ты его убил, – кратко ответила Тень. – Стражи увидели, испугались и убежали сами.

Крысенок поперхнулся и подумал, что если он скажет об этом даже Молчуну, тот не поверит ни единому слову или в лучшем случае посмотрит эдак снисходительно и заговорит о чем-нибудь другом. А капитан просто от души посмеется. Так что лучше помолчать, верно, Тао? С чудовищами должны разбираться те, кому это на роду написано, а не сопляки, только и умеющие, что срезать кошельки у подгулявших бездельников…

Когда Вайд отыскал коридор, ведущий с балкона в зал, и вошел, заранее приготовившись к самому худшему, маленький отряд сидел, подпирая стену, и, судя по всему, решал, что делать дальше.

– Явился, – хмыкнул Конан, услышав неуверенные шаги. – Ну, и где тебя носило?

– Бить будешь? – спросил Крысенок, чувствуя, что против воли начинает улыбаться, как деревенский дурачок – от уха до уха, и ничего не может с собой поделать. – Я вас искал… А нашел кое-кого другого. Вот ее.

Тень осторожно высунулась из-за спины Крысенка, пошевелив ушками, и снова спряталась.

– Это что? – недоуменно спросил Молчун. – Ты где был, Вайд? Мы уж подумали, что тебя схарчили… Нет, в самом деле, оно движется. Что ты такое притащил?

– Это Тень, – сердито сказал Крысенок, обидевшись, что Тао называют «оно». – Она живая, и…

– Тень? – ледяным тоном переспросил киммериец, и Крысенок замолчал на полуслове, пожалев, что позади него сплошные каменные стены, в которых нет ни малейшей щелочки, куда можно спрятаться. – Крысенок, скажи честно, ты стукнулся головой? Я даже согласен поверить в то, что тебя поймали здешние свиньи и долго били, но только не говори мне, что ты подобрал живую тень.

– Но она действительно живая, – растерянно сказал Вайд. – Ее зовут Тао, и она хочет выбраться отсюда, – он подумал и с вызовом добавил: – И она моя!

– Сгинь, – отрезал Конан. – И постарайся не попадаться мне на глаза. Вместе со своей тенью!

– Да пожалуйста, – протянул Крысенок, бочком отодвигаясь подальше от явно разозлившегося капитана и присаживаясь рядышком с Молчуном и Фелле: – У нас пожевать ничего не осталось?

– Сначала он где-то шляется, потом его еще и корми… – вполголоса проворчал киммериец, но Метос, похоже, убеждений капитана не разделял, и начал рыться в мешке. Фелле, пришедшая в себя после падения, с искренним любопытством посмотрела на мерцавшую в отдалении Тень и шепотом спросила:

– Она правда живая?

– Абсолютно, – кивнул Крысенок. – Она даже разговаривать умеет.