Заносы - Борис Тропин

Наконец Эдик заметил министра и задумчиво кивнул ему.

– Как Николай Второй! – уважительно отметил министр, покачал головой и пошел своей дорогой.

– Как вы могли, Эдуард!? Как вы могли?! – выскочила из кабинетика Валентина Спиридоновна, – Вы опозорили всю команду! Так нельзя работать! Вы обязаны встать, сказать, что все в порядке на вверенном вам посту! А вы даже не приподнялись. Вы, Эдуард, что не понимаете?! Вам объясняли! Это же министр!! Близкий родственник Главы нашего государства! Да если бы даже он был просто министром, все равно вы обязаны вскочить и доложить. Он стоит, смотрит на вас, а вы даже не реагируете! Вы хоть понимаете, что такое министр?!

На эту гневную тираду Эдик веско и спокойно отвечает:

– А что министр не человек?

Бедная Валентина Спиридоновна чуть в обморок ни упала. Доложила об этом вопиющем безобразии начальству, сказала, что с Эдиком работать не возможно, он не понимает элементарных вещей и, вообще, спал на лестнице головой вниз.

После этого случая я забрал его к себе в караул.

Когда он у нас появился, контролер мой Никаноровна аж ладонями всплеснула: «Эдик! Ой! А я тебя видела! Ну точно такой, как ты! – смотрит на него изумленными глазами, обходит вокруг, за китель трогает. – Точь в точь! Тоже с бородой… Копия! На Меховой стоит. Это от „Семеновской“ или от „Измайловской“ на 25-м троллейбусе. Там меховая фабрика. Точно такой, как ты стоит! Только каменный».

Женю сманил. Познакомились на одном из семинаров. Тоже пришла к нам контролером. Она пишет короткие рассказы и печатается в «МК». Рассказики, кстати, хорошие. Так постепенно в нашем карауле сформировалось собственное литературное объединение: три писателя и один читатель – Каролина Васильевна. Но ей больше нравятся эдиковы творения. Она так и говорит: «Когда читаешь эдиковы рассказы – все ясно и прямо представляешь этих людей, а ваши… – вздохнула и озабоченно головой повела. – Думать надо».

Каждое дежурство теперь мы по вечерам обсуждаем свои, в основном эдиковы, рассказы и повести, а также самые интересные книги, и журнальные публикации. К нам приходят знакомые и принимают участие в обсуждениях. Одним лито в столице стало больше. Стало больше попыток осмыслить и отразить эту странную реальность непонятного нам государства.

Тащут!

Без охраны нельзя, потому что народ только и смотрит, где бы чего утащить. Но Партия здесь не при чем. Надо отдать ей должное, Партия плохому не учит. Наоборот. «Моральный кодекс строителя коммунизма» наставляет на правильный образ жизни и хорошие поступки. Даже «Торжественная клятва юного пионера Советского Союза» тоже в целом дает правильную ориентацию. И вообще, Партия учит только хорошему.

А народ не слушается.

Еще одна серьезная проблема – призывы Партии дать бой несунам вступили в противоречие с ее же призывами к проявлению творческой инициативы. Народ это сразу подметил, и теперь стоит Партии сказать: «а», или даже «а, б, в, г, д», народ тут же норовит свое «ё, к, л, м, н» вставить. Так, например, очень правильное и мобилизующее обращение к рабочему на плакате у прорабской: «Ты здесь хозяин, а не гость!», вполне логично и даже в рифму заканчивается практичным: «Тащи со стройки каждый гвоздь!»

И утащили бы. Все бы растащили! Но на пути несунам везде надежно стоит охрана! Это мы люди в черных мундирах с зелеными петлицами – стражи границы государственной собственности. Нужные люди на нужном месте.

Поэтому побаиваются, и тащат с оглядкой.

Официальные обязанности контролера и начальника караула я освоил относительно быстро, но, оказалось, что это лишь вершина айсберга нашей непростой миссии. Людей надо знать! И с одними дружить, а других жучить. И вообще, как мне объяснили, работать надо со смыслом. Тогда жить станет лучше, веселей и даже мясо появится.

Несмотря на то, что команда наша подчиняется отделу вневедомственной охраны МВД, что в небольшом здании за старым цирком, есть у нас и кураторы от министерства. Самый главный из них замминистра Перчук, но он курирует нас через ХОЗУ – хозяйственное управление, которому подчиняется управление служебных зданий, сокращенно УСЗ и мы – охрана. Народу в этих управлениях немало, все они при деле, все начальники и всех необходимо знать в лицо, но сразу их запомнить трудно.

Хорошо, из отпуска вернулась Полина зам бывшего начальника караула, а теперь мой зам. Молодая бабка. Внука своего обожает. И вообще, людей любит. В охране давно, всех знает. Спокойная, доброжелательная и рассудительная симпатяга. Мне легче и атмосфера в карауле сразу душевная стала, домашняя. Полину тоже все любят.

Но в первое же дежурство на вечернем обходе она чрезвычайно удивилась.

– Ты что уже три этажа пробежал, что ли?!

– А то! – залихватски бросил я. – Работаем по-стахановски! – И помчался дальше.

– Стой! – вдруг кричит. – Так нельзя!

– Как нельзя?! – я не понял.

– Так обходы никто не делает!

– Почему это?

– Потому. Надо с толком, с расстановкой, вдумчиво… Не понимаешь?

– Не-ет!

– Ничего, Москва не сразу строилась. Работа наша не такая простая, как тебе кажется.

– Поделись опытом!

– На твоей половине открытые комнаты есть?

– Есть.

– Это порядок?

– Это разгильдяйство!

– С этим надо бороться?

– Я уже несколько раз говорил Костину, чтоб он их пропесочил.

– Ты как маленький! Костин зам начальника ХОЗУ. У него других дел по горло. Он тебе пообещал и тут же забыл. Да и не боятся они его.

– А кого они вообще боятся?

– Нас. Пойдем!

Полина вошла в незапертый кабинет, включила свет, я за ней. Осмотрелись. Пять рабочих мест. Столы, заваленные канцелярщиной, холодильник, шкафы для одежды и документов. Подоконник тоже завален бумагами. Обычная комната.

– Ох-хо-хо, какой же беспорядок! – горестно покачала головой Полина. – И это министерство! Сюда командировочные со всего Союза едут. И что они видят? На столах черт те что, по полу тараканы бегают! В холодильнике… – Раскрыла холодильник, посмотрела, – Бр-р-р! Помойка! Что за люди!? Разве в таких условиях можно работать?! – села за один из столов и сразу стала похожа на рассудительного и справедливого начальника. – Видишь теперь, что творится?

Я тоже устроился за одним из столов, покачал головой, пожал плечами – действительно, беспорядок.

– Надо воспитывать, – вздохнула Полина, – а то люди совсем развинтятся.

– Как это, интересно, мы простые охранники можем их воспитывать?

– По мере сил. Ты теперь не просто контролер. Ты начальник караула! Думать должен, а не бегать, как заяц угорелый. Ты здесь по ночам за все в ответе: за министерство, за свой караул, за людей. Заботиться должен. На первом посту ручка сломалась – контролеру писать нечем. В караулке вчера этот пьяница Шлепкин чайник сжег! Контролер придет с поста – чаю не может выпить. Как работать в таких условиях?

– Да, но это же наше начальство должно заботиться!

– От них дождешься! Один приходит и дремлет весь день в кресле, у другой одни мужики на уме. Им что! А за тобой живые люди. Они на тебя надеятся. У Эдика бумага кончилась… Не может к новой повести приступить. Ты о друге своем подумал?

– Да и у меня, – говорю, – на исходе.

– Ну а что ж ты тогда бежишь?! – искренне удивилась Полина.

Я все понял и дело пошло. Если сотрудники забыли запереть кабинет, входим, включаем свет, садимся и думаем: «Какой беспорядок! Как только людям не стыдно?!». Осмотрев хорошенько комнату думаем дальше: «Что здесь лишнего?» и «Как наказать нерадивых?». Чайники конфисковываем сразу – не положено! Один разгильдяй включил чайник и ушел домой – выгорела вся комната. Хорошо, вовремя спохватились, а то б и министерство сгорело. Так что, мы теперь, как чайник увидим – свирепеем. К тому же они нам самим нужны. Нам можно. Бумага нам еще нужна, ручки, карандаши, клей, ластики… У них вон сколько, а у нас нет! Несправедливо! Конфисковываем. Но не все! Не больше четверти из того, что есть на каждом столе – они ведь тоже должны работать. А то придут – столы голые – обрадуются и будут бездельничать! Тоже непорядок.

«Я, как тебя увидела, сразу начальнице сказала – толковый парень и совесть есть, – вспомнила Полина. – Из него хороший начальник караула получится!»

Работать стало интересно. Чувствую, азарт появляется. На дежурство еду с удовольствием. Так и ждешь вечера, чтобы скорее с охранной деятельности переключиться на педагогическую! Возвращаемся с добычей, усталые, но довольные. И контролеры мои рады. Заявки дают заранее: все необходимое на пост и подарки детям: внуку – ластик со слоном, внучке – авторучку. Караул мой в гору пошел. Такой сплоченный стал, дружный – один за всех и все за одного. В соцсоревновании мы с последнего места вышли на второе и вступили в отчаянную схватку за первое с борькиным караулом. Начальство нас хвалит. И все бы хорошо, но одна мысль не дает покоя. Есть в нашем педагогическом методе некое противоречие.