Райский уголок - Нина Стиббе

материалом и начал цитировать оттуда, а я почувствовала себя виноватой вдвойне. Я постоянно напоминала себе: «Мистер Симмонс – закаленный человек, он дитя современного мира. Он участвовал в мировой войне на стороне победителей и работал на Би-би-си».

Моя сестра блестяще училась в школе, и мне не раз приходилось слушать рассказы учителей о том, какая она была прекрасная ученица, – в том смысле, что сравнение не в мою пользу. После неудачной попытки наложить запрет на курение в нашей общей спальне и последующего переселения сестры в гостиную мы не слишком ладили и изрядно раздражали друг друга. Но в то лето, перед ее отъездом в университет, когда она изучала мыслителей нашей планеты от начала цивилизации до современности, а также постигала, что означает быть человеком, в сестре произошло нечто такое, что вновь сблизило нас. Не знаю, что именно, но началось это, когда она съездила отдохнуть на природе в Скарборо со своим парнем Эриком Картером и его семьей.

Спустя несколько дней после ее отъезда мы получили открытку, где было написано:

Отлично провожу время. Вчера развлекались на аттракционе «Бык Родео» – выиграла пять фунтов, потому что была единственной женщиной-участницей. Кемпинг – это микрокосм. Сегодня утром мы ходили через восхитительный лес к остаткам ледникового озера – все, кроме мамы Эрика, которая все утро готовила торжественный воскресный обед на переносной горелке – и даже трайфл.

Вполне в ее стиле, философски.

Когда сестра вернулась, я еще спала. Папа Эрика Картера привез ее среди ночи, когда дороги свободны, потому что у него был прицеп с кемпинговым снаряжением и он не хотел ехать по скоростным шоссе. Сестра вошла в нашу спальню, рухнула на свою старую кровать и зарылась в одеяло.

Это было странно – не только потому, что она съехала из комнаты из-за угрозы здоровью, вызванной моим курением, но и потому что сейчас по всем статьям было время вставать, а не ложиться.

– О, так ты вернулась? – начала я разговор, но сестра молчала.

Спрятала лицо и плакала. Я спросила, что случилось, и даже потянула из-под нее одеяло.

– Как съездила? – опять спросила я, но она не ответила, и я догадалась, что, наверное, что-то случилось.

Я попросила рассказать, что именно, но она молчала. Может, у нее был секс с Эриком и ей не понравилось. Или у них был секс, но Эрику не понравилось. Или она слышала, как мистер и миссис Картер занимаются сексом в соседней палатке. Или произошла неловкость с биотуалетом.

А потом я испугалась, что произошло что-то действительно серьезное, и позвала маму, и она прибежала к нам.

Оказалось, что ничего страшного или по-настоящему страшного. Просто «прозрение» (мамино словечко), которое обычно неплохая штука, но в данном случае не очень – или все-таки да, она не могла окончательно решить. Путешествие с Картерами заставило мою сестру осознать, какая она ненормальная (мы ненормальные), и ее охватил ужас перед будущим, в котором ей придется существовать вне нашей сумасшедшей курящей семейки и вплотную общаться с величайшими мыслителями этого мира и в то же время быть нормальной, и готовить жаркое, и выбирать проселочные дороги (если можно так выразиться).

Видя, как семья считает само собой разумеющимся, что миссис Картер упускает возможность посмотреть на восхитительный лес и ледниковое озеро ради того, чтобы приготовить жаркое, а отец Эрика запросто отказывается от целой ночи в кемпинге и едет по спокойным полупустым дорогам, поскольку при наличии прицепа его авто считается «медленным транспортным средством» (он даже прикрепил специальную табличку «медленное транспортное средство» сзади на прицепе), ее охватила дикая паника перед перспективой взаимодействовать с подобными нормальными здравомыслящими людьми – которые, разумеется, вовсе не нормальны, потому что все относительно.

И сестра испугалась, что такие люди, как она, не способные адаптироваться к реальному миру, – зачастую оказываются одинокими затворниками и заканчивают свои дни в психушке. А я подумала про себя: «Как леди Бриггс», а еще мне показалось, что это похоже на мамину озабоченность солодовым хлебом и желание уподобиться миссис Гудчайлд, живущей через дорогу, но я промолчала. Это ничего не изменит. А банальной выглядеть не хочется.

В последовавшие дни сестра подала заявление на отсрочку поступления в Дарэмский университет и записалась на курсы медсестер при лестерской Королевской лечебнице – чтобы обзавестись профессией и чтобы она могла заняться полезной практической деятельностью, тем самым занять мозги и отвлечься от тревожных мыслей. Сестра страдала от периодических легких панических атак. Порой принималась скрести баночку из-под джема, и я прикидывала, не накрыло ли ее. А иной раз я пыталась сама ее спровоцировать, притворяясь, что меня ударило током или что увидела в кустах жуткую жуть.

Мама разговаривала со мной по поводу смены курса у сестры. Она была очень разочарована – всегда считала, что моя сестра станет современным философом (как, ну, Джудит Ханн или Айрис Мёрдок) и сможет метафорически показать нам, куда двигаться, или, на худой конец, станет ветеринаром. Она считала, что в каждой семье в идеале должен быть свой врач на случай болезни, ветеринар для собаки и философ, когда вы в сомнениях. Пришлось напомнить маме, что ни я, ни Крошка Джек не планируем становиться врачами. Мама сказала, что возлагает надежды на Дэнни, в связи с чем внесла его имя в лист ожидания в садик Монтессори и накупила развивающих игрушек.

Мама написала рассказ, назвав его «Бёрдс Трайфл», в котором мать семейства случайно ошпаривает грудь, когда кипятит молоко для трайфла на походной горелке, пока остальное семейство осматривает древний фаллический монумент. Семейство возвращается в лагерь и обнаруживает мать, покрытую взбитыми сливками, усыпанную разноцветным драже и коктейльными вишенками. Рассказ задумывался как трагический, но ужасно развеселил мою сестру.

Вскоре после поступившего маме брачного предложения мы с сестрой отправились вместе с мамой в бюро регистрации Маркет-Харбороу, чтобы заказать свадьбу. Дама в конторе сообщила, что нужно до назначенной даты привести будущего жениха (мистера Холта). Мама сказала, что не о чем беспокоиться, мол, он обязательно появится в нужный момент, но дама настаивала, что должна увидеть его – во плоти – заранее, дабы убедиться, что это не фиктивный брак. Нам разрешили назначить дату, и мама заявила, что она согласна на любое свободное число в любой день недели, лишь бы в будни до десяти утра. Жаль, что она так сказала. Затея сразу стала выглядеть фиктивной.

Дама пролистала гроссбух, страницу за страницей, а затем, глянув на нас поверх очков, сказала:

– Вот, девять тридцать.

Мама всмотрелась в дату и заявила:

– Да, отлично, берем.

Мы с сестрой переглянулись. Выбранная дата – одна из