Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи о дагестанских войнах в период Шамиля - Мухаммед ал-Карахи

Они оставались при этом мнении до тех пор, пока не спустились войска имама на их равнину. И слава ему, всевышнему. Конец.

Затем имам сел верхом с именем Аллаха всевышнего, и они шли [без остановки], пока при времени заката не остановились на снежной вершине горы выше крепости Цунта. Имам назначил предводителями над пехотными силами Данияль-султана с Джабраилом Мухаммедом ал-Чиркави, а над конными силами — своего сына Гази Мухаммеда. Он приказал сперва выступить пехоте. Данияль-султан пошел с пехотой, а с ним также храбрец хаджи Мухаммед, сын Туралава, наиб Цунталя. Гази Мухаммед с всадниками пошел вслед за ними. Поздним утром они напали на селение Шилда и вошли в него и прилежащие к нему селения, убивая оказывающих сопротивление, забирая в плен семьи, захватывая драгоценное имущество и сжигая жилища и поселения.

Там пал смертью праведника этот наиб хаджи Мухаммед и ряд других. Они забрали оттуда множество пленных и великие богатства и сожгли все селение, кроме укрепления, в котором укрылись некоторые из жителей селения, среди которых был их мужлан Чавчавадзе, который укрылся в укреплении, пренебрегая пленом семьи и сожжением его дома, о чем будет сказано немного ниже.

Передовые части конницы пересекли реку Алазани и затем, к вечеру, все вернулись обратно и собрались за селением Шилда. Пленных отправили в лагерь к имаму. А имам уже начал сражение против той крепости [крепости Цунта], открыв по ней стрельбу из пушек.

При имаме находилось большинство его товарищей и те, кто остались из пехоты и всадников. Находившиеся [234] в этой и второй, расположенной ниже, крепостях сдались имаму. Затем имам послал к своему сыну Гази Мухаммеду и Данияль-султану [приказ] о том, чтобы они утром следующего дня сделали набег на церковь Алаверды, находившуюся перед рекой Алазани.

На следующий день они выступили. Один мудир с некоторыми наибами, всей пехотой и ослабевшими всадниками был поставлен в ущелье со стороны селения Кварели для охранения от врагов этого ущелья. Конники поскакали, обгоняя один другого. Когда они достигли берега реки Алазани, то встретили перед рекой отряд, пришедший из Грузии с намерением оказать им сопротивление и сражаться против них. Этот отряд их не заметил и не принял мер предосторожности. Войска имама напали на них [на отряд] со стороны реки Алазани, и те обратились в бегство, подобно племени Саба. Они обгоняли и опережали друг друга до тех пор, пока не прискакали в какое-то селение. Это оказалось селение Цилиндар. Здесь войска имама взяли в плен жену Чавчавадзе, ее детей, внуков царя Ираклия и тех женщин, которые были с ней из служанок, даже воспитательницу детей — англичанку. Взяли в плен также жену Ильи, упоминавшегося при [описании] сражения с Воронцовым, и молодую девушку из знатного среди них дома. Оттуда забрали драгоценное имущество, украшения и всю утварь и домашнюю обстановку из золота и серебра, забрали даже корону царя Ираклия, перешедшую к нему по наследству от его дедов. Эти богатства были таковы, что не пересчитает считающий их множество и не опишет описывающий их великолепие. Затем сожгли дома Чавчавадзе и вернулись обратно. Когда они перед самым закатом достигли того ущелья, в котором раньше поставили мудира, то встретили врагов, пришедших туда из крепости Кварели. Враги открыли стрельбу из пушек. Некоторые [235] из ополченцев побросали часть того, что захватили, и поскакали по кварелинской дороге направо, пока не скрылись от врагов. Затем войска вернулись из леса на то место, где они ночевали прошедшую ночь. Враги убежали из этого ущелья еще до того, как задние части войска прошли через это ущелье к месту их ночевки. На следующий день отослали пленных и захваченное имущество в лагерь к имаму. Они оставались в этом ущелье 2 дня, после чего пришел приказ имама о возвращении к нему. Они собрали домашних животных, волов и буйволов такое множество, что ополченцы даже резали волов для того только, чтобы снять с них шкуру для пошивки сандалий. Были собраны богатства и пленные. Пленных было 894 человека.

Имам после совещания о том, кого оставить для выкупа пленных мусульман, выбрал [из оставшихся пленных] камилей[138] и распределил их между наибами. А их знать имам отослал в сопровождении своих товарищей в Дарго, в заключение. Он отослал также в Дарго жену Чавчавадзе с ее детьми и служанками, жену Ильи, ту молодую девушку и некоторых детей их знати, всех скрытых под покрывалами и неприкосновенных с той целью, чтобы они были выкуплены за деньги. Затем была выплачена каждому, кто принес что-либо из богатств, будь то много или мало, десятая часть [от того, что он принес]. Затем от остатка богатств и пленных была отделена одна пятая часть. Все остающееся было распределено между участвовавшими в захвате добычи: пешему одна доля, всаднику — три доли. Они оставались там около недели. Сожгли ту крепость, а затем вернулись.

Рассказывают, что погибло из жителей Грузии в этой битве около 2 тысяч душ убитыми, пленными или побросавшимися в реку Алазани. И было сожжено [236] у них около 18 селений. И хвала Аллаху, владетелю миров.

Затем они начали выкупать своих детей, одного за другим, за деньги, настолько большие, что даже говорили, что не осталось вовсе денег в Грузии и стали они в изобилии здесь до того, что подешевели, но приток их все не прекращался долгое время. Да и не прекратит его [этого притока] Аллах всевышний вовеки.

Глава о возвращении к имаму его сына Джемаль ад-Дина

Имам содержал этих женщин и тех, кто был с ними, а их было 20 с лишним человек, в хараме[139] своего дома. Он обходился с ними по обычаю, принятому при обхождении с женщинами, — при спущенных покрывалах на лицах и неприкосновенности с возвеличением и почетом. От их родственников приходили один за другим посланцы, прося обменять этих женщин. Примерно через 9 месяцев дело пришло к обмену Джемаль ад-Дина на начальника крепости Цунта. Эти женщины были выкуплены за 13 с половиной мер серебра. Прочие пленные были обменены голова за голову. Место для обмена было устроено между Мухрас-Шуайбом и крепостью Уйсунгур. Имам пришел с наибами и их ополченцами, со своим сыном Гази Мухаммедом и его товарищами, с этим начальником [крепости Цунта] и забранными вместе с ним пленниками и с теми женщинами. Женщины ехали в арбах. Они остановились на берегу реки Мичик. Пришли и русские и расположились на другом берегу. Они ходили одни к другим небольшими отрядами. Пришла весть от барона, в руках которого находилось [237] их дело, о том, чтобы прислали к ним сына имама Гази Мухаммеда, примерно с 20 товарищами для того, чтобы они видели его, а он встретил своего брата [Джемаль ад-Дина]. Имам сказал: «Пусть идет, если хочет, уповая и положась [на Аллаха]».

Гази Мухаммед отправился с 30 всадниками. Они перешли эту реку и остановились у холма, построившись рядами, с лицами, обращенными к русским. От русских пришло примерно такое же количество из их начальников, сопровождаемых сзади рядами пеших солдат. Русские остановились перед ними [посланцами имама], построившись в ряды и поставив посреди рядов Джемаль ад-Дина. Гази Мухаммеду показали Джемаль ад-Дина, и он подал ему руку. Джемаль ад-Дин вошел было в ряды [товарищей] Гази Мухаммеда, но последний приказал ему оставаться пока, до нужного времени, в рядах неверных.

Среди русских находились перебежавший к ним Бутай проклятый и его сын. Этот Бутай пытался пожать руки мюридам и приветствовать их, говоря «добро пожаловать», но никто из них не посмотрел в его сторону и не ответил на его приветствие; они даже не обратили внимания ни на него, ни на его сына. Это мучило и тяготило Бутая. Затем Гази Мухаммед послал к имаму [сказать], чтобы он прислал тех женщин. Имам прислал их [сидящими] на арбах. Когда эти женщины были уже близко за [рядами товарищей] Гази Мухаммеда, русские привезли три арбы, [груженные] слитками серебра и [привели] пленников для обмена. Юнус взял сына Чавчавадзе и, исполняя то, что было обещано, отдал его сидевшему на лошади его отцу.

Гази Мухаммед похвалил пленников и сказал [обращаясь к ним]: «Благодаря вам возвращаются к нам наши дети». Затем, обращаясь к неверным, он сказал следующее: «Истинно, мы не обращались плохо с вашими [238] семьями, ибо — мы не люди измены и греха. Мы были воюющими поборниками ислама».

Один из русских сказал Гази Мухаммеду: «Не стреляйте здесь из пушек и ружей в знак радости, чтобы не пугались и не боялись эти наши женщины и дети». — «Хорошо», — ответил Гази Мухаммед и приказал им доставить это серебро на арбах на другой берег реки.

Имам приказал еще раньше снять с Джемаль ад-Дина имеющуюся на нем одежду и одеть его в нашу одежду. Удалив народ от Джемаль ад-Дина в сторону, Гази Мухаммед приказал ему переодеться. Затем, когда они отделились от русских, народ стал тесниться вокруг Джемаль ад-Дина для того, чтобы посмотреть и приветствовать его. Когда они перешли реку, то те из русских, которые были с арбами, груженными серебром, начали бросать народу слитки и мешки серебра, говоря: «Это вам, это вам». Но народ не обращал внимания на серебро и никуда не смотрел, кроме как на Джемаль ад-Дина. В связи с этим возвеличился и вырос Джемаль ад-Дин в глазах неверных.