Тьма после рассвета - Александра Маринина

голых умозаключениях и ничем не подкрепленных предположениях делать вывод о том, что у Лихачевой скрываются объявленные в розыск опасные преступники!

Быть высмеянным не хотелось. Но Геннадий все равно позвонил в район.

***

На стене над креслом начальника отдела вместо давно ставшего привычным портрета Брежнева теперь красовался портрет Андропова, нового генсека. «Быстро управились, — насмешливо подумал Кирилл Носилевич, — пять дней всего прошло». Хотя на самом деле капитан и знать не знал, с какой быстротой должны заменяться портреты. Когда Хрущева меняли на Брежнева, он еще даже среднюю школу не окончил. Может, там норматив установлен «в течение суток»? Вовремя не заменишь — получишь втык, а то и «с занесением в личное дело» отхватишь.

Начальник выслушал доклад Носилевича и его коллеги, который присутствовал при опросе свидетелей Колей Разиным, и удовлетворенно кивнул.

— Очень хорошо. Можно считать, что участие Буслаева в деятельности группы удалось выявить, а когда возбудят уголовное дело, следователь все закрепит протоколом. Место, где они распечатывают свои антисоветские опусы, мы давно обнаружили, а теперь получили доказательства того, что Буслаев туда ходит. Олег Муляр не особо надежен, но его жена скажет все, как надо. Потом проведут очняк Муляра и Буслаева. Следователя проинструктируем, так что в успехе не сомневаюсь.

Коллегу Носилевича отпустили, а Кирилла начальник попросил остаться.

— Из прокуратуры не звонили? — спросил капитан. — Что там слышно насчет возбуждения дела?

Начальник вздохнул.

— Пока ничего. Такие дела за пять минут не решаются. Им дали время до завтрашнего утра. Да куда торопишься-то, Кирилл? Не убежит твой Буслаев, ты его уже вон сколько времени разрабатываешь.

— Я надеялся еще Муляра к этой группе пристегнуть, он проходит у Буслаева как давний и постоянный контакт, допускает соответствующие высказывания, одним словом, крайне ненадежный граж­данин.

— Ничего, если Муляр сорвется — невелика потеря, Буслаев важнее, у тебя и так большая группа получается. Что планируешь дальше?

— Хорошо бы получить доступ в квартиру Муляров. Если следователь вынесет постановление об обыске на предмет обнаружения личной переписки пропавшей девочки, я смогу покопаться во всех бумажках. Вы же знаете, Валерий Викторович, наш контингент очень любит прятать рукописи и подпольные издания среди книг и вещей своих детей. У них почему-то считается, что дети — это святое, и в их вещах рыться не будут. Нужно, чтобы следователь отрабатывал версию о причастности взрослого человека, который познакомился с девочкой и начал склонять ее к побегу из дома. Тогда основания для обыска и детального осмотра всех вещей будут железные, никто ничего не заподозрит. Записки, подарки, все такое. Мы можем в этом смысле надеяться на следователя?

Валерий Викторович развел руками и слегка приподнял брови.

— Дружок, ты переоцениваешь наши возможности. Мы, конечно, можем многое, но не все. Указание мы организовали, а уж как его будут выполнять… Следователя подобрали грамотного, квалифицированного.

— И управляемого?

— Не зарывайся, дружочек. Ты хочешь и то, и другое, и можно без хлеба, да? Так не бывает, сам знаешь. Дело тухлое, возбуждаться не на чем, если строго по закону, а чтобы закон в такой ситуации обойти и не подставиться, нужны хорошие мозги и высокий профессионализм. Ты много видел управляемых профессионалов?

— Ну да, — согласился Носилевич. — А если помочь?

— Есть варианты? — оживился начальник.

— Ну… — Кирилл пожевал губами в задумчивости, — есть прорехи, которые можно подлатать. Оперативники из Краснопресненского опрашивали одноклассников, мне Разин рассказывал, но там есть щелочки, в которые мы могли бы втиснуться. Кто-то торопился, и с ним поговорили совсем коротко, кто-то болел, и родители стояли над душой, чтобы ребенка не сильно тревожили, а кого-то и вовсе пропустили. В общем, вполне реально найти, с кем поработать. Девочка-то красивая, крупная, с формами, раннего созревания. Потом, конечно, дело прекратят за отсутствием события преступления, но главное — возбудят и дадут нам возможность работать. Ну, может, следаку выговорешник влепят за необоснованное возбуждение, но это ведь небольшая цена за раскрытие государственного преступления. Все-таки мы с вами занимаемся крайне важным делом, при котором жертвы не имеют значения.

— Разумеется. Особенно когда эти жертвы приносят другие, а не ты, — хмыкнул Валерий Викторович. — Хорошо, пиши план мероприятий и свои предложения. Пятнадцати минут тебе хватит? Тянуть нельзя, нужно все сделать уже сегодня вечером, чтобы следователю было о чем подумать до утра. Так что поторапливайся. Пятнадцать минут.

— Лучше двадцать, — улыбнулся Кирилл.

— Я сказал: пятнадцать, — жестко произнес начальник. — И не торгуйся, времени в обрез.

— Есть, товарищ полковник. Могу идти?

— Погоди, еще два слова. Этот твой источник, актриса, из-за которой ты устроил сыр-бор, чтобы с ней не столкнуться… Как ее? Янишина, кажется?

— Так точно, Жанна Янишина.

— Я запросил в бухгалтерии ведомости, посмотрел, во что она нам обходится. Многовато.

— Она — ценный источник, Валерий Викторович, и я вынужден постоянно ее поощрять.

— Ну-ну… Давай-ка, устрой мне контрольную встречу с ней, хочу сам убедиться, что она действительно обладает информационными возможностями. Заодно и проверю, как ты ее поощряешь.

— Обижаете, товарищ полковник.

— Не обижаю, а проверяю прочность собственного стула. Ты же помнишь недавний скандал с майором из четвертого отдела?

Кирилл кивнул. Конечно, он помнил. Да об этом все управление знало. Многие оперативники этим пробавлялись, и у них в Комитете, и в милиции. Обычная практика. Агентура бывает платной и полуплатной. Агент-платник — это высший пилотаж, он профессионал и ежемесячно получает зарплату за свою работу, но такие агенты бывают только у самых крутых оперов и на самом верху. Остальные источники получают деньги только тогда, когда приносят своему куратору по-настоящему ценную информацию, которая оказалась полезной при раскрытии преступления или розыске преступника. Чтобы получить в бухгалтерии деньги на оплату такого агента, нужно составить бумагу по строго определенной форме, приложить саму информацию, получить резолюцию руководства. Все строго. Но жизнь показывает, что чем строже регламент, тем больше находится изворотливых умов, придумывающих, как этот регламент обойти. Можно, например, нарыть важные сведения самостоятельно или получить случайно из стороннего источника, подать это как информацию, добытую негласным аппаратом, оформить бумажки, получить денежки и поделить. Есть и другие варианты, они всем известны. Но если опер попадается, то по шапке получает и он сам, и его непосредственный начальник как не сумевший должным образом осуществлять контроль за деятельностью своего подчиненного.

Контрольной встречи начальника с Жанной Янишиной Кирилл не боялся. С ней все честно, она свое отрабатывает, а о том, что происходит помимо обмена информацией, Жанна, разумеется, будет молчать. Интим с агентурой не поощряется, по крайней мере официально. Но ведь, положа руку на сердце, это такой эффективный способ держать человека под контролем! Жанна — умная бабешка, лишнего не брякнет. Однако Кирилл все равно подстраховался, чтобы не столкнуться с ней лицом к лицу во время опроса тех, кто был в вечер похищения дома у Смелянских. Конечно, можно было предупредить, попросить сделать вид, что они не знакомы, но… А вдруг? Какие-нибудь непроизвольные реакции, взгляды, улыбки, не те интонации, не то выражение лица. Менты на «земле», само собой, умом не блещут и вряд ли заметят, особенно молоденький неопытный Коля Разин. А вот Гордеев и Телегин — это ребята