История руссов. Славяне или норманны? - Сергей Парамонов

Как бы то ни было, а все источники утверждают, что Ольга была родом из Руси. На это Беляеву просто наплевать; не сказавши ни слова, почему он отвергает данные всех летописей, он из того обстоятельства, что Олег назвал Ольгу по своему имени, а сам он был якобы из рода Зэмингов, делает вывод, что, мол, и Ольга была из того же рода.

Доказательность подобного вывода прекрасно иллюстрируется украинской пословицей: «В огороди бузына, а в Кыеви дядько».

Мы не можем заподозрить в Ольге даже примеси скандинавской крови, ибо об этом летописи не преминули бы сказать хоть два слова. Если они молчат, то только потому, что славянство Ольги не подвергается ни малейшему сомнению.

Далее, где логика? Если скандинав Олег, беря в жены Игорю Ольгу, переименовывает ее, — значит, она не была скандинавкой, ибо где видано, чтобы скандинавку переименовывали в скандинавское же имя?! Беляев настолько «прост», что даже не замечает внутреннего противоречия, губящего все его построение.

Наконец, было бы понятно, была бы хоть тень вероятия возможности, если бы сам Олег женился на славянке и переименовал свою жену по своему имени, а тут он переименовывает чужую жену!

Непонятно, далее, и совершенно непростительно, почему Беляев молчит о том, что некоторые источники указывают, что первоначальное имя Ольги было «Пребрана». Мы ответили за него: потому, что «Пребрана» явно славянское имя, ничего общего с родом Зэмингов не имеющее.

Почему, далее, спрашивается, Беляев молчит о том, что, согласно одному источнику, Ольга была просто дочь перевозчика через реку у Пскова и что знакомство Игоря с ней и состоялось во время одного из перевозов?

Пусть этот рассказ — сентиментальный апокриф, но почему его замалчивать и отдавать предпочтение не другому подобному же апокрифу, а просто выдумке, высосанной из пальца? Ведь это же, в конце концов, недобросовестно. История — это наука, а не поэтическое творчество. Ведь выдумка Беляева о том, что Ольга была из рода Зэмингов, просто фальсификация истории, т. е. своего рода уголовщина против интересов общества. Ни в летописи, ни в одном апокрифе о родстве Олега и Ольги мы не находим ни малейшего намека (за исключением Тверской летописи).

Беляев глух к другому. Ольга была такой скандинавкой, что, имея мужа-скандинава, назвала своего единственного сына не Гаральд, Бьерн или Гакон, а «Светослав»! Напомним, далее, что согласно некоторым апокрифическим источникам, у ней был и второй сын, которого звали «Улеб», т. е. Глеб, — опять-таки не скандинавское имя.

Наконец, что самое замечательное, совершенно не доказано, что сам Олег был из Зэмингов. Свои «доказательства» Беляев связывает с доказательством не меньшей нелепости, что Рюрик Ютландский был одно и то же лицо, что и Рюрик Новгородский.

Беляев делает из Рюрика какого-то Фигаро: «Figaro ci, — Figaro là…» В 862 году Рюрик переезжает со всей Русью в Новгород, а в 867 году «было востание фризов против Рюрика, которое им было усмирено с помощью датчан». Такие противоречия совершенно не смущают Беляева.

Ему и кое-кому из его поклонников мы позволим себе привести некоторую цитату.

«Вот граница! — сказал Ноздрев. — Все, что ни видишь по эту сторону, все это мое, и даже по ту сторону, весь этот лес, который вон синеет, и все что за лесом, все это мое».

«Да когда же этот лес сделался твоим? — спросил зять. — Разве ты недавно купил его? Ведь он не был твой».

«Да, я купил его недавно», — отвечал Ноздрев.

«Когда же ты успел его так скоро купить?»

«Как же, я еще третьего дни купил, и дорого, черт возьми, дал».

«Да ведь ты был в то время на ярмарке!»

«Эх, ты, Софрон! Разве нельзя быть в одно время и на ярмарке и купить землю? Ну, я был на ярмарке, а приказчик мой тут без меня и купил».

Можем уверить читателя, что случись ему поспорить с Беляевым, он (читатель) обязательно окажется в положении «Софрона».

Вообще, вся статья Беляева, это нагромождение одного невероятного предположения на другое, это сплошная историческая ноздревщина, в которую может поверить либо совершенный простак, либо… остзейский барон. Писания Беляева и К° являются публичным издевательством или насилием над русский историей. И, что хуже всего, заключают в себе ряд ценнейших деталей, облеченных подчас в безупречную научную наружную форму и т. д., словом, способных скрыть главное: беспардонную ноздревщину в выводах.

Читая их, хочется вопить к небу, взывая о справедливости и отмщении, или, выйдя на площадь, потрясая кулаком, ругаться громко и скверно. Дожить до такого наплевательства в науке! Преподносить бредни, как последнее слово науки, преподносить в солидном издании, на прекрасной бумаге… История! «Как дошла ты до жизни такой?»

Оставим, однако, критику, перейдем к тому, что мы можем сказать об Ольге достоверного:

1. Все данные говорят, что она родилась на Руси.

2. Что она была славянкой и, весьма вероятно, принадлежала к видной псковской славянской семье, с которой Игорю выгодно было породниться.

3. Из летописи вытекает, что это был брак по расчету, устроенный старым Олегом.

Недаром Псков с первых страниц русской истории попадает в долгую зависимость именно от Киева, а не от Новгорода, сателлитом которого он делается на несколько столетий позже. Женитьба Игоря на знатной псковичке (вспомним, кстати, что недаром летопись упоминала, что сани ее находятся там и доныне) значительно укрепляло положение Рюриковичей: брак, влияние жены и ее родственников заставлял его считать «своим», чего, конечно, не было бы, если бы он женился на скандинавке. Спешим, однако, оговориться, что это только вероятное предположение, вытекающее из намеков летописи и логики вещей.

С Ольгой, однако, связано несколько интригующих вопросов.

1. Почему она, если имя ее было «Пребрана», стала называться Ольгой? Был ли это каприз старого скандинава Олега, которому не понравилось ее славянское имя? Или другая причина дала основание этому?

2. Не является ли имя «Пребрана» вообще апокрифическим именем, а что всегда Ольга была Ольгой, и никакого переименования не было?

3. Было ли имя «Ольга» искаженным летописцами скандинавским именем, или это было уже совершенно ославяненное имя, наподобие наших нынешних, большей частью греческих, еврейских и т. д. имен, которые в русской фонетической трактовке стали вовсе русскими? Ведь совершенно ясно, что «Иван» происходит от «Иоанна», но кто будет сомневаться в том, что носитель имени «Иван» не есть православный славянин? Таким же образом и скандинавская «Элга» или «Helga» могла превратиться в славянскую «Ольгу».

Одинаковость изменения на славянский лад (Олег, Ольга) — Helg, Helga, совершенно одинаковая фонетика этих имен во всех русских летописях (без начального «х», с изменением «е» в «о») говорит за основательное ославянение этих имен, и к тому же очень давнее.

Склонность «е» или «э» переходить в «о» мы наблюдаем и в ряде других слов: староболгарское «елень» превратилось в «олень», «един» в «один», греческое «Елена» в «Олену» и даже «Алену». В именах «Олег», «Ольга» мы имеем подобные же случаи. Было ли «л» в этих словах твердым — мы сказать не можем; нахождение в древних источниках «Олг», «Олга», может быть, является отзвуком твердого «л» в старонорвежском «Helg»; мы, однако, недостаточно компетентны в скандинавских языках.

Есть, однако, очень интересные факты, позволяющие думать, что в древности иностранцы называли все-таки Ольгу «Элгой». Константин Багрянородный, лично принимавший ее у себя, называет ее в своем сочинении «Элгой».

Имеется также древнегреческая икона с надписью: «Елга архонтисса Росиас» (греч. «Элга, владычица Росии»). Однако икона эта, конечно, могла быть написана значительно позже жизни самой Ольги. Это могло случиться только после того, как она была причислена к лику святых на Руси, а потом уже получила признание и подтверждение и в Византии.

Однако оба эти греческие источника не могут считаться доказывающими скандинавское происхождение Ольги, — искажение славянских, казалось бы, произносимых без всякого труда имен — явление общеизвестное, это объясняется особенностями фонетики иностранцев. У того же Багрянородного мы не находим ни одного русского имени или названия города, которое не было бы искажено. Наконец, даже зная, что «Ольга» и «Элга» — одно и то же, он мог предпочесть в силу каких-то причин скандинавский вариант.

Таким образом, при современном состоянии наших знаний, в славянстве Ольги нет решительно никаких оснований сомневаться. Должны явиться совершенно новые факты, противоречащие этому, которые заставили бы изменить это мнение. Во всяком случае, оно не может измениться под влиянием безнадежной и притом тенденциозной любительщины Н. Т. Беляева и иже с ним.