И настанет день третий - Олег Шовкуненко

– Это тебе за позабытую жену, за дочек сироток, а также за короткую убогую память!

Сурен упал на пол и обреченно закрыл голову руками. Он больше не сопротивлялся, он безропотно сносил мои остервенелые удары. А я, ослепленный гневом, все не мог остановиться. Жестокая терапия могла продолжаться еще бог знает сколько, но вдруг до меня долетел тихий сдавленный шепот:

– Леха, все… хватит.

Мы стояли на коленях, один напротив другого. Молчали. Сурен потому, что еще не оправился от шока, а я потому, что не находил слов. Мы так и замерли как две коленопреклоненные статуи, уткнувшись лбами и крепко сжимая друг другу руки.

Не могу передать, что творилось в душе. Водоворот чувств, гремучая смесь, коктейль Молотова. Да, именно, подходящая аналогия. Словно бутылка с горючей смесью я вот-вот был готов вспыхнуть. И не просто вспыхнуть, смертоносный огонь я желал выплеснуть на все это ненавистное царства зла. То, что здесь творится, не должно существовать никогда! И всему виной жадность, золото это проклятущее!

Я скосил свой единственный глаз и поглядел на три кучки тускло поблескивающих самородков. Странно, в кладовой не было источников света, но, тем не менее, внутри не было темно. В воздухе висело какое-то желтоватое свечение. Наверняка, это светились кучи золотого металла. Видать он никак не хотел отпустить Сурена из своих грязных лап.

– Погоди, браток, у меня тут есть одно дело.

С сумасшедшей поспешностью я принялся разматывать самодельные бинты, которыми была прикрыта дыра на месте моего левого глаза. Конечно же, они были грязными, пропитанными свернувшейся кровью, но не время и не место перебирать харчами. Воспользуемся тем, что есть.

– Сейчас я тебе замотаю глаза, – повелительно сказал я другу. – Не вздумай снимать повязку, пока не скажу.

Сурен ничего не ответил, и продолжал молчать все то время, пока я старательно делал из него слепого. Однако, как только я закончил, он, едва шевеля губами, прошептал:

– Зачем? Зачем все это? Разве уже не все равно?

– Тебе еще раз двинуть для пущего ума? Все равно ему, видите ли! А вот мне не все равно!

Я вскочил на ноги и кинулся вышвыривать из кладовой то немногое золото, которое Чен Фу все-таки удалось сюда понатаскать. Не смотря на острую боль в перебитых ребрах, я трудился как очумелый, и уже через несколько минут внутри пещеры не осталось ни кусочка этой заразы. Затем я приволок оружие. Мой ледоруб и кирка Сурена нам еще могли пригодиться.

Напоследок я откинул взглядом золотую гладь озера Коцит и не обнаружил ничего подозрительного. Нас вроде как оставили в покое. То ли нечистая сила и впрямь не утруждает себя контролем, всецело полагаясь на всемогущую власть золота, то ли специально затихла и наблюдает, чего такого занятного выкинет этот неугомонный русский. Ладно, не парьтесь, сволочи! Русский обязательно чего-нибудь выкинет. Вот только посидим, подумаем, и, будьте уверены, получите свой подарочек.

Я кровожадно ухмыльнулся, затем захлопнул оглушительно лязгнувшую дверь и начал колдовать с замками. Они почему-то не работали. Вот невезуха, у этих китайцев даже на том свете в ходу полное дерьмо!

– Леха, оставь, все равно ничего не получится, – Сурен услышал мои проклятья и понял, кому они адресованы. – Ты их закрыть не сможешь, никто не может. Замки запирают только приходящие.

– Ладно, – я тут же бросил молотить по засовам и заблокировал дверь старым проверенным способом, запихнув кирку под массивную дверную ручку. – Снимай повязку. Уже можно.

Я сам с неописуемым облегчением сдернул с глаза свое пластиковое пенсне. Проморгался. Вроде как ничего. Никаких кровожадных желаний, а главное, золото в моем восприятии продолжало вызывать лишь чувство отвращения, можно даже сказать гадливости. Вот и славно. Значит, будем жить! Ну, если не жить, то хотя бы пытаться это сделать.

Я подковылял к Сурену и сел рядом.

– Леха, значит, и ты… Значит, и тебя сюда тоже… – Сурен комкал в руках обрывки моей тельняшки.

– А куда же меня еще, безбожника этакого? В раю, говорят, такие не нужны.

– А я тут давно. Уж и не помню сколько, – Сурен говорил медленно и тихо.

– Пятнадцать годков минуло с того самого дня, как ты ушел от нашего пирса.

– Пятнадцать говоришь… – мой друг закрыл лицо обезображенными ладонями.

– Да… Искали мы тебя долго, да только все в пустую.

– Лиду видел? Знаешь как она? А девочки?

– Встречались года два назад. Она в Москву вернулась. Девчонки выросли. Красивые стали, просто глаз не оторвать. Ирина замуж вышла за нового русского. Это, чтоб ты знал, порода у нас такая вывелась. Хищники, одним словом. Иркин то, толи банкир, толи глава какого-то там фонда. Хрен их сейчас разберешь.

– Лида… она меня еще помнит? – голос Сурена дрогнул.

– Замуж второй раз так и не вышла, если ты это хотел узнать. А помнит ли? Знаешь, она обручальное кольцо так с руки и не сняла.

Вот тут Сурен не выдержал. Захрипел, заклокотал, как будто в глотку ему залили расплавленный свинец, а затем этим самым свинцом заставляли дышать. Раскаленный металл прожог легкие и, теряя сознание, Сурен рухнул на бездушные колючие камни. Упал, да так и остался лежать, вздрагивая и теряя последние капли жизни.

Мне самому было тошно и паскудно, но такой роскоши, как биться в истерике, я себе позволить не мог, да и Сурену тоже. Время щелкает как сумасшедшее, и у меня уже точно осталось меньше суток. Тьфу ты, почему у меня? У нас, конечно же, у нас!

– Сурен, вставай! – я схватил друга за плечо и, скрипя зубами от боли, стал его тормошить. – Вставай… скорей же! Времени очень мало.

– Что ты от меня хочешь?! – Лусинян выл, не поднимая головы.

– Я…

Не зная, что ответить, не ведая, как воодушевить друга, я лихорадочно подбирал слова. И таки, кажется, подобрал:

– Я хочу, чтобы ты показал свое обручальное кольцо. Да, кольцо! Второе, такое же, как и у Лиды.

Мне была хорошо видна левая рука Сурена. Не было у него на пальце никакой обручалки.

– Кольцо? – ошарашено переспросил мой друг.

– Вот именно, кольцо! Или что, потерял, отобрали, выбросил? Это ты все забыл! Это ты сломался! Это ты струсил и сдался!

– Алешка, очнись, мы ведь в аду, – теперь Сурен смотрел на меня выпученными от удивления и тревоги глазами. – В самом настоящем аду.

– Да мне насрать! Хоть в жопе у самого дьявола! Ты думаешь, раз угодил сюда, значит все, конец? Ни хрена подобного, и тут можно оставаться человеком. А все эти местные уроды… – я пренебрежительно сплюнул, – В гробу я их видал. И с ними тоже можно управиться. Если хочешь знать, я тут одному демону уже успел по башне настучать, а циклопу из седьмого круга горлянку перерезал.