Зеркальщик. Счастье из осколков - Наталья Алексеевна Мусникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Простите, - сдался Всеволод Алёнович, покаянно опустив голову, - я не умею говорить красочно.
- И не надо, - Варенька нежно провела рукой по щеке Зеркальщика, дивясь собственной смелости, - я же Ваше Отражение. Мне не нужны слова, я чувствую всё, что с Вами происходит.
Всеволод прижал руку девушку к своей щеке, проникновенно заглянул в глаза барышне, прошептал чарующе:
- Варенька, Вы позволите Вас поцеловать?
Ответов тут могло быть несколько, но для Варвары Алексеевны существовал лишь один-единственный и никаких более:
- Да!
В упоительно-сладостном поцелуе таял защитный кокон, словно стены ледяного замка под палящими лучами солнца.
Алексей Петрович, первый приметивший проявившуюся пару, не утерпел, толкнул жену локтем в бок:
- А что, матушка, на маслену неделю станем свадьбу справлять, а?
Софья Васильевна поджала губы. С одной стороны, молодец, конечно, никаких нареканий не вызывал: умён, пригож, влюблён, опять же служба у него весьма уважаемая и для обчества полезная, а то, что из дома воспитательного, так это беда небольшая. Барыня знала много достойных людей, коих злая планида лишила заботы родительской. И ничего, встали на ноги с помощью ясной головы на плечах да добрых людей вокруг, семьи завели, иные вообще в генералы да министры выбились. Это всё с одной стороны. А с другой – уж больно жаль отдавать дочурку-кровиночку за дознавателя, да ещё и Зеркальщика! Негораздое про них болтают, и пусть не от большого ума, но в каждой сказке есть крупица малая правды. А ну как этот Зеркальщик вопыты колдовские над Варенькой чинить начнёт, поедом её век заедать станет? Да и мала она, на годок младше Юленьки, а та ещё и заневеститься толком не успела. Да и гораздо ли младшей сестрице вперёд старшей под венец бежать? Поди-ка, сберегись тогда от пересудов людских! И препятствовать опять же как станешь? Не за стеной же высокой, не за запорами пудовыми девку прятать! Ох, Матерь Пресвятая Богородица, помоги!
Женщина перекрестилась, вздохнула тяжко.
- Не вздыхай, не вздыхай, век горлинку в клети не продержишь, нужно и на волюшку отпускать, - хохотнул Алексей Петрович.
- Дак кабы знать, что не волюшку, а не в клеть меньше да темнее, - ответствовала Софья Васильевна. – Вон, как он прижал её, а ну, как и в семейной жизни вздохнуть не даст! Всё будет по-за своей спиной держать!
- А ты себя вспомни, - окончательно развеселился глава семьи, - как один вечор ко мне босая прибежала, тётка обувку спрятала!
- Ах, как романтично! – взвизгнула восторженно Аннушка и разрушила тем самым амурное очарование.
Остатки защитного кокона брызнули мелкими колючими осколками, к счастью, никого не поранив. Всеволод вздрогнул, инстинктивно задвигая Вареньку себе за спину, заслоняя собой.
«А я о чём, век по-за спиной продержит, - мысленно охнула Софья Васильевна и тут же с усмешкой добавила. – А впрочем, за иной-то спиной будет слаще, чем у Христа за пазухой. Прости меня Господи, дуру грешную!» Женщина торопливо перекрестилась, скороговоркой прошептала молитву.
- Ну что, добрый молодец, - Алексей Петрович честно пытался глядеть строго, но не получалось, губы дрожали от сдерживаемой усмешки, - есть чего мне как отцу сказать?
Зеркальщик повернулся к Вареньке, взял её за руку:
- Если Варвара Алексеевна согласна, я был бы счастлив стать её супругом.
Алексей Петрович одобрительно крякнул, хитро покосился на супругу, подмигнул Юленьке с Аннушкой, потом повернулся к средней дочери:
- Ну, Варвара, чего скажешь? Согласна ли стать женой Всеволода Алёновича? Токмо не торопись, подумай как следует, супружеские узы тяжелее оков кандальных могут стать, ежели поспешишь с решением.
- Я согласна, - прошелестела Варенька и не стерпела, полыхнула смущённым румянцем, спрятала лицо у суженого на груди.
- Вот и добро, - серьёзно сказал отец. – Присылай сватов. А на масленой неделе свадебные гуляния устроим. Аккурат к тому времени все приготовления завершим, да и вы друг к другу присмотритесь. Учти, молодец, обижать дочь я не позволю!
Широкая, чуть кривоватая из-за шрама улыбка озарила лицо Всеволода.
- А я и не собираюсь.
- Вот и добро, - Алексей Петрович пристукнул ладонью по столу. – Ну, дочки, летите к себе, нам со Всеволодом Алёновичем о важном потолковать надо.
- Ах, папенька, - недовольно поморщилась Юленька, - право слово, это весьма неучтиво, отсылать, словно детей малых!
Но батюшка был настроен весьма решительно и потакать дочерям (как, чего греха таить, частенько делал) не собирался:
- Идите-идите, не перечьте отцу! А то гневаться стану!
Гнева отцовского, хоть и был он редок, девушки страшились, а потому почтительно присели перед гостем и легкокрылыми бабочками выпорхнули из столовой. Аннушка попыталась было под дверью послушать, да Юленька на неё прицыкнула, и барышня покорно пошла за сестрицами. Наверху же, воспользовавшись тем, что родители заняты, а значит, пригляду никакого, барышни опять принялись гадать и подняли такой смех и визг, что прибежала Малуша и в приказном порядке отправила всех почивать.
- Малушенька, золотце, так ведь рано ещё, - заканючила Аннушка, пользуясь тем, что ей, как самой младшей, позволялось гораздо больше, чем сестрицам.
Но служанка оказалась неприступной, словно гордая вершина:
- Ничего, завтрема Варваре Алексевне на службу ранёхонько, а Вы, Юлия Алексеевна, с маменькой на службу в церкву сбирались. И ежели сей же час в кровать не отправитесь, то завтрема будете невыспавшаяся и всенепременно проглядите того тонкокостного юнца, что уже вторую седмицу позади Вас в церкви стоит и всю службу заместо икон на Вас пялится.
- Ой, и то правда, девочки, поздно уже, - Юленька притворно зевнула, потянулась. – Папенька-то с маменькой, чай, легли уже.
- Знамо дело, - согласно кивнула Малуша, - токо гость через зеркало в гостиной сбёг, словно тать лесной, прости меня господи.
- Как сбёг? – ахнула Варенька.
Служанка почесала кончик носа:
- А не знай. Вроде, сбирался остаться, Прошка ему
