Комплекс Росомахи. Книга вторая из серии «Сказки мегаполиса» - Марина Зосимкина

выламывать, расширяя неровные края отверстия, на месте которого когда-то был

врезан замок и через которое они до сих так плодотворно общались. Он пыхтел,

что-то шипел себе под нос, пару раз ругнулся. Видимо, у него не все получалось.

Потом пробормотал: «Должна пролезть» и вновь обратился к Алине:

– Вы знаете, что я для вас придумал, Алина Леонидовна? Мне искренне вас

жаль, поверьте. Я представил себе, как вы двое суток будете находиться в этом

помещении, без света, без удобств. И будете ждать и прислушиваться к звукам.

Это же ад, настоящий и истинный ад! Я не хочу, чтобы ваши последние часы были

так трудны, я принесу вам свою микстурку. Очень советую. Я вам вот сюда

бутылочку просуну, а вы выпьете. Зачем вам, право, ждать такой жуткой кончины?

Это же действительно страшно и больно очень будет. Но особенно страшно, в

моем представлении. А микстурку мою выпьете, и уснете. Ничего не попишешь,

деточка, так надо. Ничего не попишешь. Я скоро.

И Алина услышала его удаляющиеся шаги. Потом стало тихо.

Женя Анисимов уже минут десять маялся возле ступенек магазина

«Продукты 24 часа», не зная, чего ему хочется больше: войти внутрь поглазеть на

витрину аптечного киоска и заодно пошарить глазами под упаковочными столами,

вдруг кто уронил мелочишко мимо сумки, или же остаться снаружи, подышать

воздухом, подождать, может, кто из ребят подвалит, а там видно будет.

Женя жил в этом доме с самого рождения. В двухкомнатной квартире. И в

настоящее время он в ней жил один. Молодой военный пенсионер, а также

несостоявшийся финансовый директор.

Возможно, именно поэтому раскрутить его на обмен-продажу с

последующим выездом в соседний подвал или на фиктивный брак с той же целью

пока еще не удалось никому. Хотя попытки были и будут, он реалист.

Раньше было не так, раньше он жил с семьей. Нормальная семья, не

пьющая. Мама, деда Коля и бабушка Таня.

Деда Коля работал инженером на машиностроительном заводе и много чего

мог делать дома руками. Да он все делал дома, всю мужскую работу. Такого даже

не водилось, что надо было вызывать водопроводчика или телевизионного

мастера.

Бабушка сначала была заведующей небольшим меховым ателье, где до

перестройки тачали шубы и дохи из искусственного меха под леопарда, а потом,

когда у ателье появилась молодая хозяйка, приняла ее предложение и осталась у

нее начальником производства.

Мама училась. В Тимирязевской академии, что ли. Она хотела стать

ветврачом, но потом как-то не сложилось у нее с обучением, и она отправилась

сначала в недвижимость, потом в страхование, а в последнее время была

рекламным агентом в каком-то строительном журнале.

Мама у Жени была очень красивая. У нее были такие большие, влажные

карие глаза и всегда смеющийся рот.

А как-то дома разразился скандал. Мама плакала в ванной, а дед бегал по

прихожей мимо двери ванной и орал на нее, что она шалава, идиотка, что жизнь

ее не учит, и другие грубые слова на нее орал. Бабушка сидела на кухне и капала

себе валокордин, а потом решила вмешаться, чтобы маму защитить, но дед на нее

замахнулся в сердцах, бабушка отпрыгнула в сторону и тоже заплакала.

Потом мама умерла. Женьке тогда было восемь. Ее увезла неотложка, и

мама больше не вернулась. Медики ругали бабушку, что так долго не вызывала

скорую, а бабушка только плакала. Мамино лицо больше не улыбалось, оно было

серым с зеленоватым оттенком.

Злая врачиха сказала на выходе: «Слишком долго лило».

Женька потом подслушал, как бабушка в своей комнате плакала и говорила

деду: «Это Бог нас наказал, Коля». Дед молчал и как-то странно прихрюкивал,

Женя потом понял, что это он так плакал. Маленький Женя решил, что дедушка

никогда не плакал, вот и не получается у него по-настоящему. То ли дело он, Женя!

Он так может зарыдать, что все сразу начнут бегать вокруг и задавать вопрос: «А

что с нашим маленьким случилось?»

Очень скоро он понял, что уже не маленький.

Деда Коля умер через полгода , от инсульта.

Бабушка сильно изменилась, не улыбалась почти. Но внука любила

беззаветно. Им нравилось сидеть по вечерам вдвоем и пить чай перед

телевизором, смотреть мультики про Чипа и Дейла, разговаривать о том, о сем.

Говорил, конечно, Женька, а бабушка Таня его внимательно слушала. Умная была

у него бабушка.

Когда Жене было лет, примерно, одиннадцать, случилась пакость –

сломался видеомагнитофон. Конечно, не катастрофа, а именно пакость, но все же.

Денег на ремонт не было, на новый видак – тем более.

И тогда бабушка Таня так просто сказала: «Женюль, почини, пожалуйста».

Она всегда говорила ему «спасибо» и «пожалуйста», а он ей тоже.

Женя даже и не удивился ее просьбе. Ну а как же? Деда был жив – чинил

все, а теперь должен он, Женя.

Женя вскрыл, как сумел, отверткой верхнюю панель, что-то там увидел, что-

то ему показалось, что-то он понял. Сказал солидно, что лентопротяжка барахлит

и что ему нужно к Лехе на третий этаж. Вдвоем с Лехой они видак и починили, а

бабушка Таня усадила их перед телевизором и поставила на журнальный столик

перед мастерами коробку зефира в шоколаде.

Потом Женя менял прокладки в подтекающем кране на кухне, потом

смазывал веломоторным маслом заедающий дверной замок, потом он научился

еще много чему, а может и не совсем научился. У него это как-то само собой

получалось. Бабушка говорила – гены и улыбалась.

Но с выбором вуза она настояла на своем – никаких дизайнерских, никакого

менеджера и никакого инженера. Только на бухгалтера. Только! Эта та

специальность, которая нужна при всех режимах и перестройках.

Женя послушался. Тем более, что предпочтений особенных у него не было,

а бабушке он привык верить.

Поступил в институт финансов и права на отделение бухгалтерского учета,

правда, на платное обучение. Учиться ему было, во-первых, легко, а во-вторых

весело. Из-за девочек. Девочек в их группе было много, а пацанов – всего четверо.

К концу второго курса Женю даже приятно тошнило от обилия контактов.

Доучился, защитился, получил диплом.

Да, потом была армия. Все бабушкины денежные запасы ушли на обучение,

так что «отмазаться» не удалось, пришлось служить.

Никто не обещал его ждать, а он никого не просил ждать, письма писать и

приехать через полгода на присягу.

Служил под Москвой в одной из саперных частей. Перед дембелем попал

под взрывную волну во время разминирования какой-то рухляди, на которую

наткнулись копатели из Москвы. У тех мозгов хватило связаться с милицией, а уже

МВД обратилось за помощью к ним в часть.

Рухлядь была насквозь ржавая – ящик снарядов для противотанковой пушки

времен второй мировой. Сдетонировало на несколько секунд раньше расчетного

времени.

Месяц потом Женька провалялся в госпитале, а потом попал под комиссию.

Вернулся домой на два месяца раньше – с инвалидностью и отвратительной

контузией, которая не давала ему вообще никакой возможности не только

работать на компьютере, но и смотреть телевизор. И работать с бумагами. А также

читать дольше пятнадцати минут.

А в остальном – практически здоров. Ха.

Бабушка Таня переживала очень. Очень. Она и слегла-то, наверно, из-за

чувства вины. А он ее успокаивал, как мог. Говорил, что, типа, ничего страшного,

найдет он себе работу, да если и не найдет, то на пенсию прожить можно.

А бабушка ему сказала: «Вот помру я, а ты начнешь по помойкам шарить,

красть помидоры на рынке и клянчить рубль на сигареты».

Он смеялся над ней, а на душе было тяжело. Не оттого, что всерьез

принимал ее страхи, красть и клянчить не будет он ни за что. Но положение все-

таки было такое, что хотелось выть. Бабушку Таню было жаль, только поэтому не

выл.

Потом она попала в больницу, потом ее оттуда выписали. Умирать, как

сказала сама бабушка. За несколько дней до смерти она сказала:

– Может, тебе и ни к чему, но ты послушай все же. Мало ли. Вдруг ты

захочешь креститься. А ты крещеный уже, Женечка, я по секрету от всех крестила

тебя. Ты помнишь дедушку?

Женя усиленно закивал головой. Конечно, он помнит дедушку.

Бабушка продолжила слабым голосом:

– Он ведь рациональный очень был, Коленька мой. И религию считал

бабской придурью, и священников ругал по-всякому. Да какая теперь разница…

Вот, Женечка. Поэтому я по секрету тебя и крестила. Даже мама твоя не знала.

Женя пожал плечами. Какая разница? Крещеный, не крещеный,

правоверный мусульманин, буддист… Все это условности и предрассудки. Но

бабушку огорчать не стал, погладил ее по руке, сказал: «Спасибо, бабуль».

– Ты заходи иногда в храм Божий, а Женюль? – вновь заговорила бабушка,

но как-то несмело, как будто боялась, что он ответит ей грубо или просто встанет и