Серые земли Эдема - Евгений Кривенко

Щёлкнуло, под потолком загорелись жёлтые рожки люстры. Павел придвинул к тахте стул и сел, ухмыляясь.

— Вот так будет лучше. Руки вам всё равно не нужны, раз денег брать не хотите. Хотя нет, кое для чего понадобятся…

Шутник хренов!

Я скрипнул зубами от бессильной злобы, а Павел потянулся за дипломатом и достал коробочку. Не спеша, извлёк из неё шприц и ампулы, отломал кончики и наполнил шприц, после чего пристально посмотрел на меня, зрачки маслянистых глаз чуть расширились.

— А теперь продолжим нашу беседу. Только не дёргайтесь, а то ненароком распорю вену!

Может, следовало дёрнуться, чтобы патриотично истечь кровью, но мне почему-то не хотелось. Так что Павел спокойно наложил жгут, вонзил во вздувшуюся вену шприц и стал медленно давить на поршень.

— Лежите спокойно, — докторским тоном посоветовал он. — Водку пить всё равно больше нельзя, от сочетания алкоголя и препаратов можно отдать концы, а это несколько преждевременно.

Я почувствовал себя странно: тело стало как будто меньше весить и едва касалось тахты; голова засвербела, словно начали быстро расти волосы; прежде неяркий свет люстры резал глаза. Я с трудом сообразил, что это, должно быть, побочный эффект от наркотика. Кургузая фигура Павла словно отделилась от стула и нависла надо мной.

В какой-то книжке я читал о медикаментах для наркодопроса, но названий не помнил. Кажется, эти препараты растормаживают сдерживающие центры мозга и вызывают неудержимую болтливость. Можно ли как-то противостоять их воздействию? Наверное, есть какие-то специальные методики, но я не агент ФСБ и меня никто не готовил. Хотя…

Слава Богу, сохранилась и даже обострилась память. В той же книге я прочёл, что нужно найти какой-нибудь ориентир и цепляться за него, как привязку к реальности. А также настроиться на воспоминания, в которых нет ничего секретного и, когда желание говорить станет неодолимым, извергать поток слов на эту тему…

Хорошо, пусть ориентиром станет люстра — жёлтый свет режет глаза и не похож на волшебный свет, в котором я когда-то увидел лицо Киры, но вдруг он удержит меня на краю пропасти, куда я опять начал падать? И вспоминать я буду Киру…

Реальность ускользала: исчезли стены, воздушным шаром заколыхалось и уплыло куда-то лицо Павла, остался лишь нездоровый жёлтый свет. Я смутно почувствовал, как выдернули шприц.

Я отчаянно пытался вспомнить Киру, но перед глазами словно взмахнуло крыло, отдалённо прозвенели ледяные колокольчики, и пришла Аннабель!

Ноги её не касались пола, нагие груди и полупрозрачную ткань на бёдрах обтекал желтоватый свет, а глаза были цвета болотной ряски и затягивали как бездонная топь.

Тебе некуда бежать, Андрей! С одной стороны волчий оскал, а с другой манящая улыбка демона. Но пусть лучше будет Аннабель! Та, что когда-то носила имя Лилит…

Я дал волю языку и, и слова полились сами собой:

— Привет тебе, о первая жена Адама! Гордая и своевольная, ты не захотела подчиниться ему и потребовала равенства во всём, включая брачное ложе. Но Адам упивался властью над Землёй, которую дал ему Бог, и не захотел уступать. Тогда ты бежала, и божьи ангелы гнались за тобой, наконец настигнув на границе ночи. Однако ты отказалась вернуться и снова стать рабою Адама. За это по велению Господа ты была обращена в призрак и заточена в море паров. И призраком ты пребывала доселе, демоном с женским ликом, длинными волосами и чёрными крыльями. Но ты сохранила силу, и часто являлась во сне мужчинам, даря наслаждение…

Слова с лёгкостью всплывали в памяти из какой-то энциклопедии по мифологии, которую я проштудировал после встречи с Аннабель в Москве. Кроваво-красные губы Аннабель раздвинулись шире, огненная змейка языка пробежала по ним, и лицо стало приближаться ко мне. На мгновение в воздухе возникло изумлённое лицо Павла, потом я почувствовал, как снова перетягивают руку — наверное, чтобы ввести ещё порцию наркотика…

— Прекратить! — раздался спокойный голос.

Божественно прекрасное тело Лилит замерцало — и исчезло. Я напрягся, пытаясь преодолеть оцепенение, и наконец огромным усилием воли вырвался из транса. Стены комнаты тошнотворно подвигались, приходя в фокус, а потом послушно застыли. Свет всё ещё больно резал глаза, я поморгал…

В дверном проёме стояла кряжистая фигура. Костюм сливался с темнотой в прихожей, но по узкому горбоносому лицу я узнал Баркова. Он сделал шаг вперёд, Павел тут же выронил шприц и вскочил.

— Так-так, — насмешливо произнёс Барков. — Значит, работаем по совместительству? За одни переводы мало платят?

Мой допросчик не ответил и сделал небольшой шаг в сторону. То, что последовало, я воспринял смутно. Во-первых, восприятие было ещё затуманено, а во-вторых, противники двигались чересчур быстро.

Павел сунул руку в карман, а Марат пружиной метнулся от двери. Похоже, он схватил противника за запястья и одновременно ударил коленом в пах. Павел издал жуткий вопль и упал как куль. Вся схватка оказалась молниеносной, куда короче, чем обыкновенно показывают в кино.

Марат наклонился и быстро обшарил тело. Выпрямился с забавным пистолетиком в руке, больше похожим на инструмент из химической лаборатории: маленькая рукоять и два синеватых коротких ствола. Ловко вынул патрон и вгляделся в пульку с иглой на конце.

— Надо же, — хмыкнул он. — Наверное, нервно-паралитического действия. Разновидность не смертельного оружия, ЦРУ часто пользуется таким.

На меня будто дохнул снежный вихрь с Адишского ледопада: там в меня уже стреляли похожим…

Я с трудом кивнул на свернувшегося калачиком Павла:

— Он что, из ЦРУ?

— Кто его знает, — Марат ловко снимал с меня верёвки. — Визитной карточки у него нет. Но явно не агент: боевая подготовка слабая, выстрелить не успел. Скорее всего, обыкновенный сотрудник — завербовали и провели ускоренный курс обучения. Чаще всего секреты просто покупают, а для этого Джеймсы Бонды не нужны. Ну-ка посмотрим, чем вас накачали…

Марат стал рассматривать и нюхать пустые ампулы, а потом порылся в «дипломате».

— Надписей на ампулах, естественно, нет. Но, скорее всего, тиопентал натрия, плюс ещё кое-что. Хорошо бы положить вас под капельницу, но придётся потерпеть, незачем привлекать внимание. Ничего, выживете.

Успокоил, называется. Я с трудом привстал и тут же прислонился к стене, так сильно закружилась голова. Кивнул на Павла:

— А с ним что?

Марат глянул на переводчика:

— Болевой шок. Таким ударом и убить можно: в паху нервов на квадратный сантиметр больше, чем в любом месте тела, кроме мозга. Но не переживайте, ваш Павел этого не стоит.

Меня затошнило, и я сглотнул едкую горечь:

— Что, потом убил бы?

В серых глазах Марата плеснулось веселье:

— Ещё пара уколов, и вас бы обнаружили мёртвым, никаких следов борьбы и насилия. Диагноз — употребление некачественного алкоголя. Частая причина смерти молодых мужиков в России.

Перед глазами поплыло, а затем я ощутил два болезненных удара по щекам. Сразу прояснилось, и я увидел, что Марат потирает руку.

— Не падайте в обморок, — сказал он жёстко. — Вам здорово повезло, что я решил установить наблюдение. Уж извините, не поставил в известность. И не думайте, что наш друг совсем уж бездарь. Он наведался в ваше отсутствие, чтобы проверить квартиру, а заодно скопировал содержимое ноутбука на флеш-драйв. Перед сегодняшним визитом перерезал телефонный кабель — хорошо, что я установил камеру с беспроводной связью…

— Скопировал жёсткий диск? — вяло забеспокоился я.

— Значит, кое-что там держите, — усмехнулся Марат. — Хотя бы шифруйте, программу я дам… К великому сожалению тех, кто будет изучать вещи своего незадачливого сотрудника, а их придётся вернуть, компьютерные вирусы давно освоили флеш-драйвы… В общем, навязал я вам свои непрошенные услуги. Но теперь мне нужна помощь.

Я облизал губы:

— Конечно. Что надо делать?

Марат встал:

— Я отлучусь ненадолго, а вы постарайтесь прийти в себя. Пройдитесь по комнате, выпейте воды. Понимаю, вам тошно, но сила воли творит чудеса.

— А этот не придёт в себя? — кивнул я на Павла.

— Добавьте, — равнодушно отозвался Марат. — По тому же месту. Ручаюсь, отключится сразу.

Я содрогнулся, а Марат сложил шприц и ампулы в коробочку, сунул в карман и, насвистывая, покинул квартиру.

Встать оказалось невероятно трудно, перед глазами плыло, но, в конце концов, я слез с тахты и доплёлся до кухни. Там долго пил холодную воду, пока не унялся пожар в гортани.

Обратный путь оказался легче. Павел лежал в той же позе, и мне стало немного жаль его. Сунул нос в чужую игру, и вот к чему это привело. Впрочем, и я осмотрительностью не отличался — похоже, тоже влез в чью-то игру… Хотя мог ли я выбрать другой путь? Есть ли вообще свобода выбора в этом мире?