Полное собрание сочинений. Том 3. Басни, стихотворения, письма - Иван Крылов

<Е. П. Полторацкой> {Е. П. Полторацкая – родственница Е. М. Олениной, жены А. Н. Оленина.}

За милую прелестну кружку,Которой отвожу свою от жажды душку,С которой только что не сплюИ так люблю,Как маленький дитя игрушку.

<Эпиграмма на Д. И. Хвостова>

Полезен ли другим о басне сей урок —Не знаю, а творцу бедняжке он не впрок!

<Эпиграмма рецензенту поэмы «Руслан и Людмила»>

Напрасно говорят, что критика легка.Я критику читал Руслана и ЛюдмилыХоть у меня довольно силы,Но для меня она ужасно как тяжка!

<Отрывок из «Одиссеи»>

Мужа поведай мне, муза, мудрого странствия многи,Им понесенны, когда был священный Пергам испровергнут.Много он видел градов и обычаев разных народов;Много, носясь по морям, претерпепел сокрушений сердечных.Пекшися всею душой о своем и друзей возвращенье.Но не спас он друзей и сподвижников, сколько ни пекся.Сами они от себя и своим безрассудством погиблиБуйные! – Тучных волов они высокого солнцаПожрали – он навек обрек их не видеть отчизны.Ты, богиня и Диева {Дий – Зевс, царь богов.} дщерь, нам всё то поведай.Все уж иные, кого не постигла горькая гибель,В домы свои возвратились, войны набежавши и моря.Он лишь один, по отчизне тоскуя и верной супруге,Властью удержан был сильной, божественной нимфы Калипсы.В утлых прекрасных пещерах – она с ним уз брачных желала.Год же когда совершился и новое лето настало,Боги тогда присудили в отчизну ему возвратиться,В область Итаку – и тут не избегли трудов и злосчастийОн и дружина его; боги все к нему умилились.Только Посейдон один гневен жестоко был к Одиссею,Мужу божественну, доколь не вступил он на землю.Но тогда был Посейдон далеко в стране ефиопов.Два ефиопских народа земли на концах обитают.Тамо, где солнце восходит, и там, где солнце нисходит.Жертвами тучных волов и богатой стотельчною жертвойОн от них услаждался, – боги же купно другиеБыли тогда на Олимпе, в чертогах могущего Дия.

<В. П. Ушаковой>

Варвара Павловна!Обласканный не по заслугам,И вам и вашим всем подругамКрылов из кельи шлет поклон,Где, мухою укушен он,Сидит, раздут, как купидон —Но не пафосский и не критский {Пафос и Крит – острова в древней Греции, славившиеся культом богини любви Афродиты.},А иль татарский, иль калмыцкий.Что ж делать?… надобно терпеть!..Но, чтоб у боли сбавить силы,Нельзя ль меня вам пожалеть?..Вы так добры, любезны, милы;—Нельзя ль уговорить подруг,Чтоб вспомнить бедного Крылова,Когда десерт пойдет вокруг?..Поверьте, он из ваших рукЛекарством будет для больнова.

Три поцелуя

В осенний темный вечер,Прижавшись на диване,Сквозь легкий сон я слушал,Как ветры бушевали;Вот вдруг ко мне подкралисьТри девушки прекрасны:Какую бы с ним шуткуСыграть? – они шептали.Прекрасную сыграем,—Одна из них сказала,—Но прежде мы посмотрим,Довольно ль спит он крепко:Пусть каждая тихонькоСонливца поцелует,И, если не проснется,Я знаю, что с ним делать.—Тут каждая тихонькоМеня поцеловалаИ что ж! – Какое чудо!Куда осенний холод,Куда и осень делась!Мне точно показалось,Что вновь весна настала,И стал опять я молод!

<Ест Федька с водкой редьку…>

Ест Федька с водкой редьку,Ест водка с редькой Федьку.

<Се Александр, краса царей…>

Се Александр, краса царей,Царь по рождению России, им блаженной,По доблести ж своейДостойный быть царем вселенной.

Алексею Николаевичу Оленину

(при доставлении последнего издания басен)

Прими, мой добрый Меценат,Дар благодарности моей и уваженья.Хоть в наш блестящий век, я слышал, говорят,Что благодарность есть лишь чувство униженья;Хоть, может быть, иным я странен покажусь,Но благодарным быть никак я не стыжусьИ в простоте сердечнойГотов всегда и всем сказать, что, на меняЩедрот монарших луч склоня,Ленивой музе и беспечнойМоей ты крылья подвязал.И, может, без тебя б мой слабый дар завялБезвестен, без плода, без цвета,И я бы умер весь для света.Но ныне, если смерть мою переживу,Кого, коль не тебя, виной в том назову?

При мысли сей, мое живее сердце бьется.Прими ж мой скромный дар теперьИ верь,Что благодарностью, не лестью он дается.

Эпитафия

Как утром на цветах весенняя роса.Едва она на сей земле блеснула,С улыбкою на здешний мир взглянулаИ вознеслась к себе на небеса.

<Эпиграмма на Г. П. Ржевского>

Мой критик, ты чутьем прославиться хотел,Но ты и тут впросак попался:Ты говоришь, что мой герой<…….>Ан нет, брат, он<…….>

<Про девушку меня идет худая слава…>

Про девушку меня идет худая слава,Что будто я весьма дурного нраваИ будто вся моя забаваЛюдей расценивать и насмех подымать.—Коль правду говорить, молва такая права:Люблю, где случай есть, пороки пощипать.(Всё лучше-таки их немножко унимать).Однако ж здесь, я сколько ни глядела,Придраться не к чему, а это жаль;– без делаЯ право уж боюсь, чтоб я не потолстела.Какое ж диво в том?—Для добрых только ваш гостеприимен дом,И вы одним своим небесным взоромПрочь гоните порок со всем его прибором.Так! вижу только я здесь радость, игры, смех;А это не порок, спросите хоть у всех.К чему ж мне попусту на ссору накупатьсяИ злые выпускать стихи?Нет, нет, пора уняться;А то еще меня осудят женихи,И придет век мне в девушках остаться.Брюзжала я – теперь хочу налюбоваться,Что есть завидная семья,Великая и славою и властью,И в ней приют семейственному счастью.Так, на нее любуясь, яЖивущим в хижине сказала б справедливо:Живите как живут в семье прекрасной сей;И даже в хижине своейВы рай увидите и будете счастливы.

<Мой друг, когда бы был ты бог…>

Мой друг, когда бы был ты бог,Ты б глупости такой сказать не мог.

<По части кравческой, о царь, мне речь позволь…>

По части кравческой, о царь, мне речь позволь:И то, чего тебе желаю,И то, о чем я умоляю,Не морщась выслушать изволь.Желаю, наш отец, тебе я аппетита,Чтоб на день раз хоть пять ты кушал бы досыта,

А там бы спал, да почивал,Да снова кушать бы вставал,Вот жить здоровая манера!С ней к году – за то я, кравчий твой, берусь —Ты будешь уж не боб, а будешь царь-арбуз!Отец наш! не бери ты с тех царей примера,Которые не лакомо едят,За подданных не спятИ только лишь того и смотрят и глядят,Чтоб были все у них довольны и счастливы:Но рассуди премудро сам.Что за житье с такой заботой пополам;И, бедным кравчим, намКакой тут ждать себе наживы?Тогда хоть брось всё наше ремесло.Нет, не того бы мне хотелось.Я всякий день молюсь тепло,Чтобы тебе, отец, пилось бы лишь да елось,А дело бы на ум не шло.

<Убогий этот дом Василий Климыч Злов…>

Убогий этот дом Василий Климыч ЗловС большим раченьемСвоим построил иждивеньем.И нищие в дому его же всё трудов.

<Вот вам стихи!..>

Вот вам стихи!Не кушайте ухи,А кушайте жаркоеИль что-нибудь другое.Затем покорный ваш слугаИ гнусь пред вами, как дуга.

Эпиграмма

Федул твердит, что Фока плутЕго позорит и ругает;Но я не вижу толку тут:Кто уголь сажею марает?

<Эпитафия Е. М. Олениной>

Супруга нежная и друг своих детей,Да успокоится она от жизни сейВ бессмертьи там, где нет ни слез, ни воздыханья,Оставя по себе тоску семье своейИ сладостные вспоминанья!

Коллективное

<надпись к портрету Д. И. Хвостова>

Се росска Флакка зрак, се тот, кто, как и он,Ввыспрь быстро, как птиц царь, взнесся на Геликон.Се образ славного муз чтителя Хвостова,Кой поле упестрил российска красна слова.

На день рождения (11 августа) А. О.<лениной> {Анна Алексеевна Оленина (11 августа 1808–1888) – красавица, которой посвящали стихи Пушкин, Гнедич, Веневитинов, Козлов. Знакомство ее с Антониной Дмитриевной Блудовой (1812–1891), которое вскоре перешло в самую тесную дружбу, относится к 1825 г. Это дает основание датировать данное стихотворение 2-й половиной двадцатых – тридцатыми годами (см. выше – записанный ею экспромт Крылова; «Вот вам стихи…»). // Валериан Алексеевич Савельев – лицо, близкое семье Олениных; жил у них; ему принадлежит шуточный очерк об известном имении Олениных, Приютине: «Беглый взгляд или быстрый взор на Приютино в военном отношении» за подписью «Артиллерист» (см. П. М. Устимович «Анна Алексеевна Андро», «Русская старина», 1890, VIII, стр. 357–412).}