Девушка из кошмаров - Кендари Блэйк

Джестин покупает билеты, и мы входим внутрь. Она уверяет, что нам не нужно дожидаться гида, потому что в достаточной мере побывала здесь, чтобы запомнить все интересные места. Пока она ведет нас по территории, мы следуем за ней, и рассказывает истории об упитанных черных воронах, пересекающих лужайку. Томас, слушая ее, улыбается и задает несколько вежливых вопросов, хотя не слишком заинтересован в истории. Примерно через десять минут я ловлю его на том, как он с тоской смотрит на длинные светлые волосы Джестин; жалкий вид, хочу вам сказать. Так не должно быть, но они напоминают ему о Кармел, а вот волосы Джестин пронизаны красными прядями. На самом деле, она не похожа на Кармел. Ее глаза карие и излучают тепло. Глаза же Джестин цвета бутылочного стекла. У Кармел классическая красота, когда как у Джестин она, по большей части, просто бросается в глаза.

- Кас, ты меня слушаешь? – она улыбается, а я прочищаю горло и продолжаю пялиться.

- Не совсем.

- Ты был здесь раньше?

- Однажды. Тем летом, когда я был в гостях, меня вместе с мамой приводил сюда Гидеон. Не расстраивайся. Тогда мне тоже было скучно, - убивая, таким образом, время, я мыслями возвращаюсь к Анне.

В моем воображении она страдает, поэтому я страдаю вместе с ней. Я представляю себе самое худшее, что может с ней произойти, тем самым мучая себя еще больше. Это мое единственное наказание, пока не сумею к ней добраться.

Позади нас группу туристов ведет один из гидов Дворцовой стражи, насмешливо комментируя и рассказывая те же шутки, которые он рассказывал уже десятки раз подряд, отчего толпа еще больше начинает заливаться добродушным смехом. Джестин спокойно смотрит на меня, а через несколько секунд ведет нас дальше, прямиком к Белой Башни [41].

- А есть другое место, где поменьше лестниц? – интересуется Томас, проходя третий этаж.

Здесь полным-полно статуй лошадей и рыцарей со щитами, одетыми в кольчуги и доспехи. Дети то и дело охают и ахают, указывая на них пальцами. Их родители повторяют за ними. Вся башня буквально вибрирует от их шагов и болтовни. Как для июня, здесь слишком жарко, много разогретых жарой людей, а также отчетливо слышно жужжание мух.

- Ты слышишь этот шум? – спрашивает Томас.

- Это мухи, - отвечаю я, но он смотрит на меня.

- Да, только откуда здесь могут взяться мухи?

Я кругом оглядываюсь. Гудит достаточно громко, как если бы закрыть их внутри амбара, но никаких мух здесь точно нет. Кажется, никто ничего не замечает. Затем появляется приторно-металлический запах. Я узнаю его где угодно. Старая кровь.

- Кас, - тихо говорит Томас, - обернись.

Когда я оборачиваюсь, то вижу перед собой выставочную витрину изношенного оружия. Оно не чистое, не наполированное, а только в небольшом количестве облеплено сухой красной тканью. На одной половине длинно-шипастой булавы был прикреплен кусок скальпа, с которого свисали волосы по всей его длине. Когда-то им били по чьей-то голове.

Из-за жужжания фантомных мух Томас машет по воздуху, даже если их в действительности там нет. Осматриваясь по сторонам, остальная часть выставки выглядит одинаково: она заполнена реликвиями войны, поврежденными и испещренными красным. Под одной из кольчуг рыцаря я замечаю эластичные кольца розовых внутренностей. Моя рука самопроизвольно тянется к карману, где лежит атаме, и ощущаю, как Джестин касается моей спины.

- Не вытаскивай его снова, - говорит она.

- Что здесь происходит? – спрашиваю я. – Когда мы пришли, он выглядел не так.

- Так они так поступали? – спрашивает Томас. – Помогло ли это им на самом деле?

Джестин оборачивается на выставку, изобилующую сценами насилия, и пожимает плечами.

– Не знаю. Вполне возможно. Но, может быть, и нет. Это, возможно, показательное шоу и бессильный гнев десятков мертвых, пронизывающих это место, словно ток. Есть так много всего вокруг, что они не в состоянии отсеивать голоса. Поэтому уже и понятия не имеют, кто они на самом деле. Как в нашем нынешнем случае, они просто показываются.

- Кас, ты не помнишь, когда приходил сюда раньше, это уже было? – спрашивает Томас.

Я качаю головой.

- Я думала, ты сразу же это обнаружил, - говорит Джестин. – Но, возможно, тебе они не показывались. Конечно, большинство людей не могут их видеть, но в последний раз, когда я здесь была, вошла маленькая девочка и стала плакать. Никто не мог успокоить ее. Она не сказала, почему была расстроена, но я-то знала. Она, плача, обходила эту комнату со своей семьей, пока они пытались заставить ее смотреть на выпотрошенного рыцаря, словно от этого она воспрянет духом.

Томас глотает.

– Неприятное ощущение.

- Когда ты впервые увидела это? – спрашиваю.

- Мои родители привели меня сюда, когда мне было восемь.

- Ты ревела?

- Никогда, - отвечает та, задирая подбородок. – Но потом я поняла, почему, - она наклоняет голову в сторону двери. – Так вы хотите встретиться с королевой?

Королеву мы обнаруживаем в часовне. Она молчаливо сидит в первом ряду, по левую сторону от входа. Из-за туго затянутого корсета ее осанка выглядит ровной, а шоколадного цвета волосы струятся по спине. Даже находясь в тридцати футах от нее, я понимаю, что она мертва.

Сейчас, в период службы, часовня открыта, и, как только мы вошли, молодая пара уже закончила фотографировать витражи. Теперь мы остались здесь одни.

- Не знаю, кто эта королева, - заявляет Джестин. – Большинство утверждает, что она – призрак Анны Болейн, вторая жена короля Генриха VIII. Но с таким же успехом она может оказаться леди Джейн Грей. Она все время молчит и не похожа ни на одно выдающееся лицо с портретов.

Странно. Передо мной находится мертвая женщина, как и десятки других, встречавшихся на моем пути, но этот случай отличается от предыдущих: передо мной стоит королева, известное лицо. И если бы у меня выпала возможность фанатеть от покойников, тогда, полагаю, так и произошло бы.

Джестин перемещается к задней части часовни и останавливается возле двери.

- Она вообще в состоянии реагировать? – спрашиваю.

Ее оболочка нематериальна; если бы было наоборот, то все смогли увидеть ее, а пара, делающая снимки, так и продолжала бы быть в неведении, что они здесь далеко не одни. Однако, интересно, если ее все-таки успеют запечатлеть на пленку, подтолкнет ли их это к тому, чтобы растрезвонить об этой находке своим друзьям и соседям?

- Не на меня, - шепотом отвечает Джестин, так как королева медленно поворачивается лицом ко мне.

Она движется осторожно, по-королевски. Отрубленная голова чуть балансирует на шее. Ниже раны ничего, кроме крови, не видно, но там все-таки кое-что есть. Я слышу, как шуршит ее платье, задевая скамью. Она выглядит не просто иллюзией.