Нелли. Тайна серых теней - Елена Лев

– Нет! – крикнула Нелли, испугавшись за друга, и выскочила вперед полководца.

Варрия в этот момент странно качнуло. Все крысы повернули морды к Нелли.

– Что ты, человек, хочешь сказать? – произнес Прокус с деланным спокойствием, хотя в его голосе звучало напряжение.

– Нельзя наказывать за дружбу и выручку! – возмутилась Нелли.

– Она еще учить нас будет! – крякнул Варрий.

– Хотелось бы напомнить о законе выкупа… – вскричал Цицерон. Драгоценные мгновения, вырванные Нелли перед провозглашением вердикта, позволили ему найти лазейку.

– Да! – поспешила Нелли, совершенно не понимая о чем речь. – Закон выкупа, верно! За освобождение Нумы я отработаю любую повинность!

Цицерон охнул.

В зале повисла тишина. Никто не двигался, но Нелли чувствовала, как тонкие невидимые щупальца интереса, исходившие ото всех собравшихся, касаются ее, пытаясь пробиться сквозь шерсть.

– Нума и Нелли останутся! – сказал наконец Прокус. Он поклонился Ганнону и улыбнулся со всем почтением.

Варрий вскочил со своего места и метнулся к консулу. Ганнон медленно поднялся и со всей свитой направился к выходу. Мыши не стали устраивать пляски, а потянулись за хозяином в траурном молчании. Аврора, уходя вместе с консулом, несколько раз оборачивалась, пытаясь взглядом метнуть в Нелли молнию.

Прокус дождался, когда хвост процессии исчезнет в проеме, и подозвал триария Сефлакса.

– Дай ей книгу Фины, – показал он на Нелли.

Рыжий триарий и несколько стражников, дождавшись, когда зал освободился от зрителей, подошли к бывшим подсудимым.

– Идем! – сказал Сефлакс Нелли. – Я провожу тебя до твоего жилья.

Нелли очень хотела поговорить с Цицероном о «выкупе», но он схватил брата за ухо и быстро вывел из зала.

– Твой дом, – коротко сказал Сефлакс, когда стражники остановились перед пустовавшей пещеркой.

– Гостей можно приглашать? – спросила Нелли.

– Только не людей и не кошек, – абсолютно серьезно ответил триарий и удалился вместе с подчиненными.

Глава 38

елли досталась просторная пещера с выемками в стенах. Она прошлась по периметру. В углах кучками лежала трава, бумага, сухие веточки. «Надо попросить перьев у Элленики!» – подумала Нелли, решив вплотную заняться интерьером. Но это потом. Она никак не могла стряхнуть неприятное ощущение в груди: «Эти судилища доведут до нервного срыва!»

Во входном проеме показался стражник.

– Тебе, двухцветная, запрещено покидать пределы пага, – быстро заговорил он. – Все воины охраны входов предупреждены.

Стражник замялся. Постоял немного и спросил вполголоса:

– Ты… Коклесса, это… вскрыла?

– В каком смысле? – не поняла Нелли.

– В таком, что нарушила его шкуру и выпустила кишки, – пояснил входящий Цицерон. Стражник мгновенно исчез. – Могу я войти в жилище одинокой красавицы?

Тон Цицерона говорил о том, что он пытается загладить недавние разногласия. Нелли же былые недоразумения не интересовали.

– Ты ничего не чувствуешь? – спросила она, стараясь понять, откуда идет тонкая вибрация беды.

– Я чувствую, что ты обижена на меня, на Корнелия…

– Ерунда! Как я могу на вас обижаться? Я же чужая, пришлая. Вы не могли принять меня сразу. Это нормально.

– Нелли! – обрадовался Цицерон. – Давай с этой минуты официально называться друзьями?

– Называться или быть настоящими друзьями?

– Конечно, быть! – искренне воскликнул он. – Умеешь ты придираться к словам, красавица!

– Но мне не переплюнуть такого умника, как ты.

– Всем будет полезна дружба двух мудрецов! – расплылся в улыбке польщенный Цицерон.

Нелли нежно обняла философа. Но предчувствие беды не покидало ее.

– Что-то не так, – сказала она.

– Что, Нелли? – всполошился Цицерон.

– Не знаю. Только здесь, – она показала на грудь, – ноет.

– Такое раньше бывало?

– Видать, у фламинов чем-то заразилась.

– У фламинов можно заразиться только ненавистью!

– Откуда они появились, эти фламины?

– Прости, Нелли, но их создали люди, в Лабораториуме. Тебе, как человеку, их легче понять.

– Вот как! А я думала, они хранят исключительно крысиные тайны.

– Фламины – создания людей, обернувшиеся против своих создателей. Знаешь ли ты, каких еще чудовищ вырастили там, в Лабораториуме?

Нелли хотела расспросить об этом, но в ее дом вошли триарий Сефлакс, Нума, несший на плече огромный свиток, и толпа крыс, которые теперь были ее друзьями и поэтому приглашения не спрашивали.

– Это – книга Фины, – сказал Сефлакс и немного развернул рулон, уложенный Нумой на пол. Тонкий пергамент кое-где порвался, разлохматился по краям, но буквы остались яркими. Свиток пах древностью, свечами, чернилами, замешанными на настоях трав, людьми, животными и цветами.

Текст был написан на латыни. Оказалось, Нелли не разучилась читать письмена людей. Но она с трудом одолела первые строки, так как ей приходилось делать шаг назад, чтобы охватить слово целиком.

Сефлакс некоторое время смотрел на ее мучения, а потом заставил Нелли залезть на выступ под потолком пещеры. Сверху были видны целые куски текста. Так чтение пошло быстрее.

Нелли читала вслух. Внизу сидели Нума, Цицерон, Элленика, Сефлакс, Корнелий и Бэсс, изъявившие желание послушать.

«Ты как пастор на кафедре! Смотри не упади от зазнайства!» – предупредила Ненэ.

Нелли удобно устроилась и начала:

Тоскана – славная земля!Под сенью гор лежат поля.Цветут сады, дождем умыты.Собаки ласковы и сыты.

Смешался с щебетаньем птицЗдесь детский смех. Нет злобных лиц.И дев прекрасных сон храня,Встать не торопится заря.

Чисты источники воды,Дороги ровны и прямы.Остаться здесь желал бы каждый,Кто побывал тут лишь однажды.

Но долгих лет не скроет пыльОдну таинственную быль.Когда-то, знает лишь Творец,В Тоскане жил богач-купец.

Пять разных лавок у него,А в лавках – разное добро.Он сам ведет деньгам учет.И ждет везде его почет.

В поместье – золота полно.В подвалах – масло и вино.В амбарах доверху зерна.Жена красива и верна.

Патрона слуги только хвалят:«Пусть нами век он целый правит!»Но в дом его спешит беда.Она не вовремя всегда.

Ведет из дальних стран чуму,А с нею толпы крыс и тьму.От саранчи страдает край.Везде пустыня, где был рай!

На жатву только лишь чумаСпешит: собрать бы дань сполна!Она взяла купца жену,Оставив дочку лишь ему!

В поместье поселилось зло,Запоры для него – ничто!А крысы в поисках едыОпустошили все склады.

Спешит купец за Крысоловом,Ему в обет дает он слово:Купец отдаст, что тот желает,Пусть только войско крыс растает.

Еще с небес не скрылась ночь,А крысы вдруг уходят прочь!Освобожден и дом, и сад!Ликуют все: и стар, и млад!

К купцу приходит Крысолов:«Очищен от напасти кров!Теперь обет свой выполняй!Мне в жены дочь свою отдай!»

А дочь купца так хороша,При встрече с ней поет душа!Хоть ей всего двенадцать лет,Но более красавиц нет!

Ценою возмущен купец!«Я ей – не враг! Я ей – отец!Из дома прочь, проклятый маг!Никто платить не станет так!»

Но Крысолов, смеясь, уходитИ тайно дочь купца находит.К стене прижал ее покрепчеИ что-то на ухо ей шепчет!

Ребенок, белый словно снег,Бежит к отцу. Вдогонку – смех!Купец во гневе страшен был,Но Крысолова след простыл!

Проходит время. По законуКупец берет другую в жены.Прекрасней прежней во сто раз!Влюбленный муж не сводит глаз!

Как змеи – косы! Цвет волосПрогонит прочь любой мороз!Улыбка на лице всегда.Хотя в глазах осколки льда.

Но вновь свой меч готовит рок!Отец лишь только за порог,К красивой падчерице в дверьСтучится мачеха скорей.

Усмешка на лице красивом:«Ты не забыла, Серафина?Любимый ждет уже давно!Встань, подойди, взгляни в окно!»

И зрит дитя у края домаВ накидке алой Крысолова!Рукой он знаки подает.С собою он ее зовет.

Дитя дрожит и слезы льет,Но мачеха свое поет:«Защиты у отца не жди!Сама к любимому иди!»

Купец вернулся и сражен.Болезнью дочки поражен.Дитя навстречу не спешит.В кровати как мертвец лежит.

На зов отца не отвечаетИ никого не замечает.Открыли слуги невзначай:«Встает больная по ночам!»

Еду, что оставляли ей,Она несет в амбар во тьме!Там кормит крыс она сполна.Понятно всем: «Сошла с ума!»

Отец велит закрыть засовы,Не выпускали дочку чтобы!День ото дня лишь тает Фина.По телу поползли нарывы!

Покрыто язвой пол-лица.Пределов нет слезам отца!Когда на землю сходит ночь,Крыс призывает к себе дочь!

К больной зовет врачей отец:«Мученьям будет ли конец?»Не в силах ей врачи помочь!Их Фина яро гонит прочь!

Три года быстро пролетели.Гниет дитя в своей постели.Играет с крысами она.Лишь с ними девочка мила.

Купец, из лавки возвратясь,К дочурке входит и, смеясь,Спешит открыть ей свой секрет:Ведь завтра ей пятнадцать лет!

«О, дочь моя! Меня прости!Врачей и лекарей впусти!Пусть дом наш с завтрашнего дняПокинут боль и горя яд!

Накроем яствами столы!Я принесу тебе дары!»Дочь улыбнулась, видит он.Хвала Творцу! Отец спасен!

Но мачеха, подружка Лиха,Вползает к падчерице тихо:«Девчонка дерзкая! ДовольноЛежать и гнить здесь добровольно!

Отцовский долг платить тебе!Не то отцу гореть в огне!Забудь пустое благочестье!Быть с Крысоловом тебе вместе!»

С улыбкой маленькая ФинаКолдунью молча проводила.И слышен тихий топот лап —То к Фине сотни крыс спешат.

Вот к Фине в дверь стучится день.Отец с подарком входит к ней.Но никого на ложе нет.Лишь сотен лапок грязный след.

Лишь гнойных простынь лоскуты.А вместо девочки – цветы.Закрыты были окна, двери!Но Серафины нет в постели!

Цветами вся постель укрыта,Вьюнком и розами увита.Фиалок нежен аромат.То не постель – цветущий сад!

Поместье в радостном смятенье.Но кто там ходит в отдаленье?Широкий плащ на нем алеет.То гордый маг себя жалеет.

Глава 39