Конец января в Карфагене - Георгий Осипов

Вот я и спрашиваю Лёву Шульца:

— Куда делся Джон?

— А ты разве знал его?

— Конечно, Вовка приводил его, слушали «Restrictions».

— Не может быть!

— Почему, разве я прокаженный?

И тут Лёва, в свойственной ему манере, сбивчиво и бессвязно (иногда это лучший способ доведения до сведенья) рассказал мне, что Джона послали открывать не то цистерну, не то резервуар с горючим. За день обшивка накалилась, поэтому, когда Джон отвинтил крышку, из отверстия ударили газы, он потерял сознание, свалился внутрь и утонул.

Сон. Под ногами песок. Пляж на Азовском море. Почему-то в песке нет ракушек. Вода отступила за горизонт. Небо с одной стороны абсолютно узбекское. Бесшумно вращается локатор на песчаном холме. Рядом с агитплощадкой стоит цистерна. К люку ведет лестница, как на трибуну. Перед глазами возникает фигура в ромашково-желтой форме и пыльных сапогах. Я не заметил, когда он прошел мимо меня, этот солдат. Песок мельчает и выравнивается. Местами взвивается в воздух прах от тлеющих бревен. Мало-помалу вырисовывается силуэт и другие предметы — шланг, пустое ведро с инвентарным номером. Чем дальше от меня силуэт солдата, тем подробнее можно его рассмотреть. Из-за глубоких складок он напоминает вяленого бычка, особенно сапоги, чешуйчатые от пыли. Рыжий затылок. Это Джон. Вот он сжимает руками лестничные перила и плывет к задраенному люку резервуара. Я знаю, что должно произойти, и отвожу глаза. Передо мною вырастает шарообразный резервуар с крепко приваренными скобами, чтобы взбираться наверх. Моя голова поворачивается на шее в унисон со скрипом металла. Это Джон откидывает крышку цистерны. Резко обмякнув, он плавно делает нырок туда, откуда хлынули ядовитые пары. Все так, как рассказывал Шульц. Несколько секунд из отверстия выглядывали ноги в сапогах. Они шевелились, как рожки улитки. Потому пропали и они. Еще один «Садко в воду бултых». Я проснулся от собственного хохота. Покамест чистил зубы, вспомнил, как ловко сумел выйти из положения один клоун (он действительно поступил в цирковое), исполняя «Садко» по просьбе трех чувих из института. Дело был на лавочке, во дворе Ебанутого Блохи, помешанного на своих яблонях. Едва дошло до места, где «мелькнула срака с яйцами», находчивый клоун подмигнул, и без запинки переиначил «сраку с яйцами» на «пятку с пальцами». Скорее всего, он так поступает не в первый раз. И океан затих.

Лёва Шульц не умеет передавать подробности. Но такие вещи лучше узнавать от него, чем от тех, кого непосредственно коснулось это горе. Говорят, недавно погиб один придирчивый инженер. Спрашивает: почему столько паутины? Протянул руку — а там 220. И океан затих.

В уборной разит — человек покакал. Прошипел баллончик — покакал культурный человек. Может быть, там, в цистерне, Джона тоже поджидал некто с пульверизатором? А рано утром, верь не верь, я встал от слабости, шатаясь, и вышел в дверь. Я вышел в дверь. А за дверью летний двор. 1974 год, никаких аэрозолей. Если кто умрет — хоронят всем двором.

Копченый от загара Короленко выебывался с велосипедом, кружа по футбольному полю, он то и дело пытался поставить свою костлявую лайбу на дыбы, с понтом, это не велик, а мотоцикл. Все еще отзывается на детскую кличку Бэла, но тайно ходит смотреть «Романс о влюбленных», жилистый дистрофик. Фильм длинный, с песнями Кастрата. Кто-то разрешает в верхах. А Кастрат воет невыносимо. Пиздят: «под Запад». Но на Западе никто так противно не воет. Там разные направления, это так, но каждый исполнитель на должном уровне. Уродов не терпят. В этих «Влюбленных», говорят, полфильма наш актеришка шпарит на мотоцикле, и все базарят стихами. Мне почти всегда смотреть противно советские фильмы. Все — подделка, все несимпатично. А главное — чванство, мол, нас никто не разоблачит. Одним словом, второй сорт, бессмысленный, наглый и пугливый. Особенно про молодежь. Педерастически выверенные фразы, типа «старик, не комплексуй» вместо мата.

В Короленко проснулась нежность. Стрижка за рубль с лишним. И жестокость. Он с непонятной самому себе злобой передразнивает русскую девочку, что прилетела в гости к кому-то из подъезда, где высокая труба: «Мы из Грозного». Косица, веснушки. Одета чрезвычайно бедно. У этого ребенка лицо праведника. Такие глаза потом смотрят с тобою вместе на дальнейшую жизнь; чем безобразнее и гаже она делается, тем пронзительнее из взгляд. Безобразнее и гаже она не для всех, разумеется. К сожалению, подобный слепой садизм без наказания и порицания делается заразителен. Ее, вероятно, уже выставили за порог, погуляй перед завтраком, но она боится покидать подъезд, потому что во дворе куражится Короленко. И тоже ничего не хочет, собака, у меня покупать!

Голос Кастрата, что характерно, не оставил равнодушным даже Вадюшу. Растленный толстячок пробует петь «только ты и я, да только я и ты». Два бутерброда с кабачковой икрой тотчас вызвали у меня отрыжку. Я слишком рано позавтракал. Толя Магомаев, сотрудник КГБ, провожал, это от меня не ускользнуло, Вадюшино семейство, вырядившееся по случаю Первомая, пристальным взглядом. А потом улыбнулся. Сардонически. Видать, глубоко копает мой вечно пьяный сосед.

Лёва Шульц начал покуривать под воздействием Вадюши. Сигареты выбрал, прямо скажем, не самые подходящие. Из тех, что годами стоят в окнах киосков. Сделано на Кубе. Kim. В отличие от термоядерных «Партагаса» и «Лигероса», эта дрянь вдобавок ко всему еще и слабая. Стоят, как «Орбита» — 30 копеек. Не вздумай брать. Никто такого и не скажет, потому что все знают. Внутри, вместо табака, чешуйки какие-то, заварочка. Пресловутый матэ, ненавистный мне, потому что его попивают кубинские лидеры — Фидель и Че. Подозреваю, Лёва скоро бросит. Стипендия.

Вадюша тоже пробует переключиться на «бумагу». Пиздует под вечер, как будто с пляжа, морда красная: «Слышь, Фриц, дело есть». Заходим в подъезд Флиппера. Достает черный пакет. Я подумал, опять порнография. Нет. Пачка самопальных фоток. Группы ископаемые, полузабытые. Вадюша сумел правильно назвать лишь одну: «The Who? — «Кто?», знаешь такую?» Отпечатано с совсем старых негативов. Кому это надо? Лежали у кого-то с ’68 года. Когда взрослые говорили с укоризной: зарастешь и будешь ходить как отой битла. Возможно, хозяина посадили, или все это ему разонравилось за годы службы в армии. Мне почему-то представилась мумия в частном секторе. Точнее, живой мертвец, и Вадюша, сопящий над негативами. Хранит же кто-то. Надеется подзаработать.

— Нет, Вадюша. Неактуально.

— Понял, Фриц. Вопросов нет.

Скажи, Вадюша, а ты случайно не в курсе, при каких обстоятельствах погиб Джон? Этого я не спросил. Да он бы мне и не ответил. Сын левого инвалида войны. Магомаев весьма скептически осматривает награды человека с одной ногой на ортопедической платформе. Кажется, так бы и посадил на жопу ловкой подножкой. «Меня, ветерана!!!» Где ж ты их столько напиздил, Сержант Пеппер? Тайн и загадок почти совсем не осталось ни в городе, ни на планете. Помните монстра из кухонного окна? Навоз выяснил, что это всего лишь сапожник. В будке, правда, портрет Сталина, но какая это экзотика? Сане очень хотелось иметь педаль-квакушку в форме протеза. Черную, в знак скорби о Джими Хендриксе.

Короленко разогнал велосипед и, прошмыгнув между домов, выкатил на проспект. Вскоре от подъезда отделилась девочка из Грозного. Не глядя по сторонам, она направилась туда, где солнце. В руке ребенка была нищенского вида скакалочка, но она не решалась ею воспользоваться, опасаясь возвращения своего мучителя.

Шульц доверяет кубинскому импорту. А покойный Джон курил «Новость». У каждого суррогата есть свои любители. Кто-то расхваливает югославские «Самуил», а кто-то блоками гребет «Адмирал», гадость из Румынии. Эти странные люди подчеркнуто игнорируют оригиналы, но благоговеют перед заменителями. И дело тут, по-моему, не в одной дешевизне последних. Возьмем, к примеру, дешевенькие пластинки с перепевами. Те, что с пометкой «звучит как «Криденс», или «дань уважения «Роллинг Стоунз». Для чего их там выпускают, уму непостижимо. Но тот, кто приносит такое домой, с советской балки, что он рассчитывает услышать? Ведь Sladeне подделаешь. Остается сидеть и думать, кому это сплавить дальше, кого обмануть после себя. Достойный выход для уже наёбанного.

Многим нравятся эрзацпродукты. Я видел, как поедают кукурузный мёд, портят зубы, обтачивая зубами то, что не берут в рот даже тараканы — кофе в брикетах и такой же кисель. Взрослые жуют детский гематоген. Что там «звучат как «Криденс», если миллионы молодых людей слушают исключительно советскую эстраду. Ну, если не миллионы, то достаточно и тех, кого я вижу вокруг. Подписался на чешский Melodia — дешевый журнал, но раз в месяц полистать можно. Рядом с новостями про Лу Рида сообщение: «Пять миллионов дисков продано в СССР». И с каждого воет Пьеха с чудовищными пломбами в зубах. Выходит, меня окружают не совсем нормальные, точнее, совершенно ненормальные люди, которым не жаль жизни, потраченной на дегустатцию мертвечины. Ни своей, ни чужой.