Последний барьер - Роман Глушков

Да, здесь аккуратно сломанной шеей и близко не пахнет. Не встретив на своем пути защиты, картечь просто-напросто ампутирует стрелку голову. Которая, разбрызгивая кровь и мозги, отлетает назад вместе со шлемом, словно отбитый волейбольный мяч. Палец мертвеца продолжает инстинктивно жать на спусковой сенсор, но вражеское сопротивление тут же ослабевает. И теперь я без труда могу избежать и пулеметной очереди, и вывиха запястья.

При таком темпе стрельбы магазин ИПК иссякает за считаные секунды. Перезарядив «Ультимар» по-голливудски — подбросив его одной рукой и одновременно ею же дернув за цевье, — я пытаюсь высмотреть других «гарантов». От их выстрелов, коим пора бы уже грянуть, меня заслоняет агонизирующее, но еще стоящее на ногах тело. Но никто по мне не стреляет. В полумраке холла также не наблюдается никакого движения. Что, впрочем, не придает мне спокойствия. Не может быть, чтобы после устроенного нами переполоха хозяева позволили нарушителям беспрепятственно здесь разгуливать…

Едва умолк пулемет и обезглавленный оперативник улегся на пол рядом со своим мертвым собратом, я бросился на поиски бласторезки. Пар практически рассеялся, и теперь найти ее было проще, чем еще минуту назад.

Она валялась у стены шахты, слева от лестницы. Если бы после спуска я не рванулся с ходу в горнило боя, то наверняка увидел бы и подобрал Жориков трофей. Обладая массивной казенной частью, он врезался ею в пол и потому не разлетелся на куски. От удара у гидропушки отстегнулся резервуар с гелем, погнулся ствол и разбилась индикаторная панель. Но проведенная мной беглая проверка показала, что первый без проблем пристегивается обратно, кривизна второго влияет разве что на точность и дальность стрельбы, но не на выброс взрывчатки, а без третьей можно и вовсе обойтись. Главное, уцелел акустический детонатор и гель по-прежнему выливался из баллона. А большего мне сейчас и не требовалось.

Пар рассеялся, и я уже мог видеть спускающихся товарищей. Им оставалось преодолеть примерно четверть этой вертикальной тропы, но я не стал дожидаться, пока они достигнут дна колодца.

— Не отходите от дверей! — прокричал я им и, схватив бласторезку, помчался в освещенный дежурными лампами пустынный холл…

Впрочем, оставаться пустым ему предстояло недолго. Подскочив перво-наперво к двери пожарной лестницы, я услышал за ней топот множества бегущих ног. Видимо, уничтоженная мной охрана нижнего уровня успела-таки вызвать подкрепление — уцелевших на жилом ярусе оперативников. И теперь они, явно не ожидав, что мы прорвемся так далеко, неслись сюда во весь опор, ибо чем глубже мы вторгались на полигон, тем сильнее угрожали Умнику и его проекту.

— Welcome to Piatyzonie, amigos! — злорадно процедил я, подпирая выход на лестницу обломком лифта, что докатился досюда после взрыва. Сдержать этим противников, конечно же, невозможно. Я сделал это лишь затем, чтобы при штурме они учинили побольше шума. И дали мне знак, когда устраивать в их честь приветственный салют.

Обильно оросив гелем пространство у лестничной двери, я огляделся. Помимо этого, в холле имелось еще три выхода, и изо всех также доносился шум. Правда, нельзя было определить, кто или что его издает: стягивающиеся к нам со всего яруса «гаранты», биомехи или какие-нибудь лабораторные механизмы Талермана. Так или иначе, но было бы слишком самонадеянно соваться наобум в любой из выходов, дабы убежать от спускающегося по лестнице врага. Это грозило нам столкновением с другим вражеским отрядом. И тогда мы окажемся зажатыми меж двух огней, после чего головорезы Умника попросту сотрут нас в порошок.

Нет, так дело не пойдет. Я не стал уповать на авось и на всякий случай облил взрывчаткой порог каждой двери, истратив на это остатки геля. После чего бегом вернулся к лифту, на входе в который меня уже поджидали друзья.

Они также не теряли времени даром: успели разжиться двумя трофейными пулеметами и принялись сооружать оборонительное укрепление. Смекнув, зачем я минирую выходы, Мерлин подтянул телекинезом валявшуюся неподалеку обваленную невесть когда и кем — но точно не мной — толстую гранитную колонну. Затем вырвал из пола и нагромоздил перед ней, а также с боков несколько многотонных гранитных плит. Ради чего Семену пришлось их сначала размягчить, а потом опять «заморозить», только на сей раз не по отдельности, а как единое целое. В итоге на входе в нашу шахту всего за полторы минуты выросла невысокая, но устойчивая и массивная баррикада. А края дверного проема, которые я уже испытал на прочность под пулеметным огнем, могли, если что, послужить нам второй линией обороны.

Короче говоря, мы исчерпали весь свой нахрап и готовились ощутить на себе ответную ярость Умника, чье осиное гнездо мы нахально разворошили.

— У меня для вас две новости, — проговорил Пожарский, сжимая в кулаке очередную порцию своего энергетического тоника — «Сердце зверя». — Первая: мы пришли по адресу и, кажется, не опоздали. Я отчетливо улавливаю к востоку отсюда следы энергетической аномалии, подобной той, которой заряжен Мангуст. Вторая новость не такая веселая: между нами и этой аномалией ощущается биологическая и биомеханическая активность. Поэтому готовьтесь — будет жарко. И хорошенько усвойте одно правило: когда я кричу: «Удар!», вы прекращаете стрельбу и прячетесь. Так что смотрите, не хлопайте ушами!

Последнее напоминание касалось лишь Свистунова и Дюймового. Хотя последнего наверняка в свое время учили в Ордене, как ведутся позиционные бои с участием сталкеров-энергиков и метаморфов. Я же и Динара об этом давно знали, разве что опыт у нас был разный. Ее знания были получены за годы членства в группировке Питерцев и скитаний с Мерлином. А мои — во время многочисленных охот, какие устраивали на меня все кому не лень, в том числе разного рода энергики, метаморфы и мнемотехники…

Все дальнейшее отложилось в моей памяти грохочущей круговертью, от которой можно было запросто рехнуться. Я готовился к чему-то подобному с того момента, как нас с Тиберием посетила мысль вторгнуться на «Альтитуду» и показать Умнику кузькину мать. По большей части, конечно, готовился морально, поскольку физически я к таким трудностям в Зоне всегда готов. Самым коварным, с чем мне предстояло вести свою внутреннюю борьбу, было искушение плюнуть на все и повернуть назад. Я знал, каковым оно бывает. Порой эта напасть настолько нестерпима, что даже затмевает собой мой основной нынешний инстинкт — страх. И пускай на данный час наш путь к отступлению был не менее сложен, чем путь к цели, я знал: мысль о нем все равно начнет рано или поздно пульсировать у меня в мозгу. Предотвратить ее появление нельзя. Игнорировать — тоже. Ее можно только предугадать, а потом отчаянно ей сопротивляться. Так, как сопротивляется своему страху запертый в тюремной камере клаустрофоб…

Выпавшее на нашу долю пятиминутное затишье подошло к концу. Оно могло завершиться и раньше, но «гаранты», коих я расслышал еще на подходе, не ворвались в холл сразу. Почему — совершенно очевидно. Они дожидались, когда к ним подтянутся дополнительные подразделения, чтобы атаковать нас по всем фронтам. Со своей позиции мы могли контролировать лишь три ведущие в холл двери, включая дверь пожарной лестницы. Четвертый вход был загорожен от нас расположенным в центре зала лифтовым колодцем. Он прикрывал нашу позицию от атак с тыла, но не с флангов.

«Высоковольтный» отросток Городища, который спускался по восточной шахте и на который мы рассчитывали здесь наткнуться, как выяснилось, уходил чуть глубже. Чтобы он не перегораживал собой главный транспортный узел яруса, корень Исгора прорастили к лабораториям под полом. Об этом свидетельствовали вспученные плиты, образовавшие полуметровый вал по правую руку от нас. Он пересекал холл и упирался в стену, покрытую в том месте множеством трещин. Вкупе с колоннами вал этот мог послужить нашим врагам укрытием. Хотя и не настолько надежным, чтобы противнику удалось окопаться за ним прямо у нас под носом.

Впрочем, пока он об окапывании не помышлял. И это понятно. Собрав за дверьми холла достаточно сил и зная, что мы в нем блокированы, Умник намеревался раз и навсегда покончить с нами одним сокрушительным ударом. И нанесен он будет со всех возможных направлений. Даже сверху. Об этом нас предупредила Динара, расслышавшая, как в шахте открываются двери восьмого и девятого уровней.

— Держите фронт и не отвлекайтесь, — заметил по этому поводу Пожарский. — Десантников я беру на себя.

Мы подозревали, что готовящиеся зайти к нам в тыл десантники и задержали начало штурма. И как только из колодца перестал доноситься скрип раздвигаемых вручную металлических дверей, это послужило для нас последним предупредительным сигналом. Этаким символическим «Поехали!», если хотите.