Сборник летописей. Том I - Рашид-ад-дин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во время Он-хана главою племени харакин был [некто] по имени Кеюк-бахадур, правитель Курани, одного тумана; его юрт [находился] в местности Караун-Джидун[580] и Чикир-Джулгур[581].
Когда Чингиз-хан разбил Он-хана и племена [последнего] обратились в бегство, у Кеюк-бахадура было четыре сына: Муйнук, Сартау, Илаукан и Сайкан-Кукуджу; во [время] этого поражения они испугались и согласились перейти к Чингиз-хану. Они явились к нему на службу с сотней человек [воинов]. Во время войны [Чингиз-хана] с племенами тайджиут, катакин и салджиут они были в его свите и выказали старание. На его [Чингиз-хана] службе стали уважаемыми эмирами; их род многочисленный. В настоящее время из их племен имеется много [людей] на службе каана и [в] других улусах. У Муйнука был один сын, по имени Мункэ, и Дузфан ибн Букуз-Бука ибн Мункэ ибн Муйнук; он вместе с Кеюки по имени, [человеком] из племени йисут[582], прибыл с посольством к его величеству от Минган-Куна, сына Мелик-Тимура[583]. Эти кераиты имеют множество племен и колен; все они были подданными и слугами Он-хана. Разделение [их таково]:
Кераит. Рассказывают, что в древние времена был один царь; он имел семь [восемь] сыновей, и все они [были] смуглые. По этой причине их называли кераитами. После того, с течением времени, каждое из ответвлений и потомства тех сыновей получили особое имя и прозвище. До самого последнего времени собственно кераитами называют одну [племенную] ветвь, в которой был один [действительный] государь; остальные сыновья стали слугами того брата, который был государем, из них же государя не было. [Впрочем] Аллах больше знает!
Джиркин. Они были уважаемым и геройским племенем из племен Он-хана. Ноджуд-Саруджир[584]-Кудай был начальником [шихнэ] Шираза, а его братья Какхэ[585], Тугай и Кутлуг-Бука-битикчи, и его сыновья, Есудер[586] и Дузбай[587], [происходят] из их племени. Аджик[588]-Ширун, бывший великим эмиром Он-хана, которого Чингиз-хан просил отправить к нему послом, также был из них.
Конкаит[589]. От этой кости были Бенсил[590]-нойон и его сын Туглук-сокольничий |А 22б, S 48| [кушчи]. Тайджу-бахадур, который [получил] имя вместе с Алинаком, и сын Тайджу-бахадура, Газан, который изменил во время смуты, также [происходят из этого племени].
Сакаит. Они также суть племя.
Тумаут[591]. Алинак-бахадур, Алчи[592]-тутгаул[593] и его сын Саты[594] были из этого же племени. В настоящее время из них — Эбугэн битикчи[595].
Албат. Из этого племени [происходил] Илангиз — отведыватель ханских блюд, [бывший] из ев-угланов старшей жены Чингиз-хана, Бортэ-фуджин; он был эмиром сотни из числа тысячи Чингиз-хана.
У деда Он-хана было имя Маркуз, и его называли [также] — Буюрук-хан.
В то время татарские племена были весьма многочисленны и могущественны, однако постоянно выказывали покорность государям Хитая и Джурджэ. В ту эпоху главой татарских князей был некто, называвшийся Нор-Буюрук-хан. Юрт он имел в местности, называемой Буир-наур. Как-то воспользовался удобным случаем, захватил [в плен] царя кераитов, Маркуз-Буюрука, и отправил [его] к государю Джурджэ. Последний, пригвоздив его к «деревянному ослу», умертвил.
Когда прошел некоторый промежуток времени, жена Маркуз-Буюрука, которую звали Кутуктай-Херикчи, а Херикчи [означает] — блистательная и волнующая, и ее называли этим именем из-за того, что ее лицо блистало и волновало [своей] красотой, — [эта супруга], так как их юрт был близок к татарским племенам, послала сказать: «Я хочу подарить татарскому государю Нор-Буюруку сто баранов, десять кобылиц и сто ундыров кумыса». Значение же [слова] ундыр — чрезвычайно большие мешки, которые шьют из кож и нагружают на телеги; в каждом вмещается пятьсот ман’ов кумысу. [Кутуктай-Херикчи] захотела отомстить за мужа: спрятала в тех ундыр’ах сотню богатырей в полном вооружении и положила [мешки] на телеги. Когда они прибыли, то передали баранов стольникам, чтобы они занялись приготовлением их, и сказали: «Во время пиршества мы привезем кумыс на телегах». Когда уселись за пирование, они привезли те сто телег с ундыр’ами, поставили против места их [пира] и разгрузили. Богатыри вышли наружу и с другими слугами жены государя [Кутуктай-Херикчи] схватили татарского царя и убили его, а также большую часть эмиров татарских племен, которые там были. Сущность сего известна тем, что этим способом жена Маркуз-хана взыскала кровь своего мужа. [В других монгольских книгах] такое нашлось, что Курджакуз-Буюрук-хан имел [свой] юрт в местности Орта-Балагасун[596]; он дал Гурхану и Он-хану юрты в Яг-Ябгане[597], а Тай-Тимур-тайши и Юла-Магусу — в местности Карагас-Буругус[598]. [Курджакуз] говорил: «Если они будут вместе, то не [будет] мира; после же моей смерти они не оставят улуса кераитов ни с ночи до утра, ни с утра до ночи!». По этой причине он держал их порознь друг от друга.
Его жена Турагаймиш[599] занималась колдовством; всякий раз, когда он выезжал на охоту, она немедленно заставляла его спешиваться. Так как он находился в беспокойстве от ее руки, то приказал имевшейся у него наложнице умертвить ее. Так и сделали. После этого он подумал о сыновьях [и] пожелал это обстоятельство скрыть. В отношении каждой из двух [своих] наложниц он нашел [подходящий] предлог и убил их. По [истечении] некоторого промежутка времени [Курджакуз-] Буюрук-хан тоже скончался.
Он-хан сказал Тай-Тимур-тайши и Юла-Магусу: «Когда отец был жив, мы метали стрелы с тем условием, что не дадим промаха. Почему же теперь управление улусом достанется Элджидаю?». Таким способом он привлекал их из [их] собственной местности к себе. Когда же нашел удобный случай, то напал на них; они [спасясь] прибыли к Токта. Токта сказал: «Для чего нам из-за них ввергаться в случайности войны и набегов?!» И он схватил обоих [Тай-Тимура-тайши] и Юла-Магуса и отправил к Он-хану; он же уничтожил их обоих. После того Гурхан сказал: «У моего старшего брата не высохли еще слезы и мякоть его спины еще не окрепла, как ты уже убиваешь старшего брата и губишь младшего. Как же остается улус?!». |А 23а| По этой причине Гурхан заставил бежать Он-хана, разграбив [его]. Он-хан, бежав с сотней человек, уходил [от преследователей]. Есугэй-каан принял его сторону и взял его. После того [Есугэй] сказал: «Нам нужно вести дружбу с этим человеком» — и стал с ним побратимом [анда]. В этом положении Кутула-каан сказал [Есугэю]: «Дружба с ним — не доброе дело, поскольку мы его [хорошо] узнали. Лучше стать андою с Гурханом, так как
