Феномен Табачковой - Светлана Ягупова

— Перекусите, — пригласила Майя.

— Спасибо, я уже ел, — сказал Чубчик. По лицу было видно, что он растерян. Наверное, ожидал увидеть что-то любопытное. А тут, как в столовой, сидят, едят.

Она тоже отказалась от завтрака.

— Как хотите, — Майя пожала плечами, взяла со стола чашку кофе, булочку и стала есть. Все тут же потеряли интерес к вошедшим и опять занялись едой.

«Однако встречают не очень гостеприимно, — отметила она, рассматривают даже с некоторым недоброжелательством, будто у них кусок хлеба отнимают или место под солнцем».

— Итак, нашего полку прибыло, — сказал кто-то вслух, и слова будто послужили сигналом к тому, чтобы завтрак кончился: все одновременно задвигали стульями, встали и начали расходиться.

— Предлагаю ознакомиться со вторым этажом. — Кивнула ей Майя. — А мальчик пойдет со мной. Не беспокойтесь, — видимо, Майя заметила ее волнение, — моя дверь слева у входа. Хотите, идемте сначала ко мне.

— Да-да, я лучше с вами, — поспешно сказала она.

Майина комната оказалась обыкновенной библиотекой, и Чубчик откровенно зевнул.

— Даю тебе слово, ничего более интересного ты не видел, — усмехнулась девушка, подвела его к полкам.

А ею вдруг овладело любопытство — что там, на втором этаже? Чубчику вроде бы ничего не угрожает с милой Майей, но что делают остальные жильцы этой странной обители?

Убедившись, что Чубчик не скучает, она тихонько вышла и поднялась наверх. По обе стороны небольшого коридора располагались пять комнат. Постучала в первую.

— Да-да, — ответил голос с легкой хрипотцой.

Вошла. Посреди пустой комнатушки стоял длинный стол, заваленный папками, рулонами ватмана, карандашами, бутылочками с тушью, за столом сидел человек средних лет в наброшенном на плечи пестром пледе и что-то чертил.

— Кхм, — кашлянула она. — Работаете, значит? Кто вы, чертежник?

— Что-то вроде, — буркнул человек, не поднимая головы.

— Что же вы чертите, если не секрет?

Человек оторвался от бумаг и взглянул на нее.

— Воздушный замок. — Он улыбнулся, отчего на щеках его проступили детские ямочки. — Да-да, тот самый, над которым хихикали много столетий, быстро проговорил он. — Мой замок запросто висит в воздухе, и воздушные таксисты-вертолетчики могли бы залетать сюда попить горячего чайку или подремонтировать забарахливший мотор. Можно использовать его и для других целей. Скажем, поселять в нем молодоженов в дни свадебных путешествий.

— Выходит, вы изобретатель? Как это хорошо. — Она всегда испытывала почтение к творческим профессиям.

— Вы так думаете? А жена и коллеги, узнав о моем проекте, сказали: «Иди ты!» Но я-то сам уверен — это не бред! Проект вполне реален. Быть может, мой замок несколько дороговат, но как бы он украсил жизнь! Знаю, знаю, замахал он руками. — Скажете: рановато еще строить замки, когда обычного жилья не хватает Но ведь не отказываемся мы от картинных галерей, фонтанов, театров. В будущем таких воздушных дворцов, как мой, понастроят множество. Вот я и хочу, чтобы кусочек завтра увидели живущие нынче.

— Я вот что скажу вам, — заволновалась она. — Наберитесь терпения, мужества и непременно пробивайте свою идею. Она чудесна и возвышенна. Люди не так уж глупы, всегда найдется смелая голова и поддержит стоящую мысль.

Архитектор рассмеялся:

— Да я уже за шарады засел.

— Как? — не поверила Табачкова. Подбежала к столу, схватила один лист ватмана, другой, третий. Кроссворды, шарады, пентамино…

— А вот и вовсе детская игра, но гак увлекает, так увлекает, — горячо заговорил он. — Называется «корабли». Помните? Или совсем уж простая «крестики-нолики», а день пролетает быстрее, чем за пасьянсом.

— Неужели совсем опустили папки? — попятилась она.

— Вроде вы не такая, — усмехнулся архитектор. — Иначе не очутились бы здесь.

Она хотела было сказать, что попала сюда вовсе по другой причине, но только молча махнула рукой и вылетела из чертежной. Что же там дальше? — гнала ее мысль. С размаху толкнулась в соседнюю дверь.

Вначале показалось, что здесь никого нет, но потом в углу, у окна, заметила на низенькой скамеечке старую женщину с лицом сморщенным и землисто бородавчатым, как картофельная кожура.

— Входи, входи, — закивала старушка. На полу у ее ног стоял эмалированный тазик, в котором крохотной серой мышкой ворочался шерстяной клубок.

— Не расспрашивай, сама объясню, — опередила ее старушка. — Деткам своим надоела, потому и ушла. А теперь вот усыхаю, точно виноградный усик, когда ему не за что уцепиться. Думаешь, что вижу? Кофту? И так и не так. Оно, конечно, лучше б внучке платьице сготовить, да сердце уже ни к чему не лежит. Кофта же так велика, что я могу в нее, как в пальто завернуться. Вот это, — она показала связанные полочки и спинку, — это мое детство и юность; пока вязала, вся там была. Это, — ткнула она спицей в один и другой рукав, — мое замужество и детки, когда их выращивала. — А здесь, кивнула на узкий, как петля, воротник, его осталось довязать совсем немного, — здесь моя старость.

— Ну, повздорили, так что же? Нешто звери они какие? Вернетесь, без памяти рады будут.

— Может быть, — старушка почесала спицей реденький пушок на голове. Да только засиделась я так, что ноги замлели.

Покачала она головой, низко поклонилась старушке и вышла. Очень не нравился ей и этот дом и его обитатели. Рядом со старушкой поселился и вовсе странный тип. Он сидел на подоконнике раздетый до пояса, упитанный, мосластый и рассматривал вытатуированные рисунки на своих руках, ногах, животе, груди. Увидев ее, тип приосанился и подмигнул:

— Хорош, а?

— Ничего на скажешь, — пробормотала она. — Картинная галерея, да и только.

Он визгливо хихикнул и хлопнул себя по животу:

— Сто пятьдесят экспонатов. А сто пятьдесят первый никто не отыщет. Вот он, — и вывернул веко левого глаза наизнанку. Там красовалась вытатуированная ромашка. — Интересуетесь, зачем? Душа вдруг заскулила, пищи попросила, а ее — тут он хлопнул себя по расписанной груди, — пищи-то нет. Пустота! Вот и решил поразвлечь родимую. Кто как умеет наполняется.

Ее брезгливо передернуло, она захлопнула дверь и поспешила вниз, к Майе. Нужно немедленно уводить отсюда Чубчика.

Застала обоих углубленными в чтение. Майя сидела на верхней ступеньке стремянки, под самым потолком, Чубчик примостился внизу. Оба читали, слегка шевеля губами, и даже не взглянули на нее.

— Как вы тут? — громко сказала она.

Но Майя и Чубчик будто оглохли, одним движением перевернули страницы, на нее и не посмотрели.