Плещут холодные волны - Анатолий Шмелев

КОГДА УТРАЧЕНО ПОЧТЕНИЕ

Она шла, едва переступая по обледенелой, занесенной снегом улице, сгорбленная, худенькая. В одной руке у нее была обычная хозяйственная сумка-коляска. Холодный ветер гнал поземку, выбивал слезы из почти невидящих глаз. Сколько ужасов видели эти глаза! Сколько горьких слез пролили они за девяносто один год жизни!

Боясь упасть, она останавливалась, переодевала единственную варежку на озябшую руку и продолжала путь. Сердце проходившей мимо нее Нины Ивановны не выдержало и, несмотря на то, что женщина спешила с работы к семье, она подошла к старушке, предложила помощь... От неожиданности та вздрогнула, потом улыбнулась и поблагодарила. Они пошли вместе. Познакомились. Старушку звали Марией Ивановной, она живет со своей сорокадевятилетней дочерью Галиной и двумя внуками. Квартиру из двух комнат получила Мария Ивановна от предприятия, на котором проработала всю трудовую жизнь. А сейчас, когда силы ее на исходе, единственная дочь не хочет за ней ухаживать и даже... бьет ее.

Женщины дошли до дома Марии Ивановны, вошли в квартиру. Невольно бросились в глаза беспорядок, грязные задымленные стены, вскрытый во многих местах паркет, на столе — горы немытой посуды. За столом сидела женщина с небрежной прической и недоброжелательно смотрела на вошедших. Нина Ивановна, близко к сердцу принявшая непочтительное отношение дочери к своей матери, высказала ей свое недоумение.

— Кто ты такая?! — резко ответила дочь. — И какое имеешь право читать мне мораль?!

Мария Ивановна засуетилась, испытывая неудобство от этой перебранки, со слезами на глазах поблагодарила добрую женщину за помощь. А когда Нина Ивановна закрыла за собой дверь, услышала истерический вопль Галины.

Нина Ивановна вышла на улицу, Ветер бил в лицо колкими снежинками. А она шла и думала: "Боже мой, как можно допустить издевательство над старым человеком, тем более над матерью, которая не только дала тебе жизнь, но и вспоила, и вскормила и выучила".

Нина Ивановна невольно вспомнила свою заботливую маму, никогда не знавшую покоя, встававшую с рассветом и ложившуюся далеко за полночь. А в промежутке этого был еще восьмичасовой рабочий день на предприятии.

"Может быть, маловато было времени на воспитание детей? — продолжала думать она. — Раньше к этому серьезно относились и школа, и общественные организации. А у государства была четкая доктрина идеологического, нравственного, патриотического, эстетического воспитания подрастающего поколения. Теперь же бездумно разрушено все и, что самое печальное, ничего не создается взамен. Что же будет с поколением, которое начинает сейчас делать первые шаги по жизни?"

Нина Ивановна нервно передернула плечами и быстро вошла в темный подъезд своего дома.

ОДНА

В ту ночь Ольга Васильевна долго не могла заснуть. А когда, наконец, заснула, ей приснились кошмары, и она проснулась, потом долго лежала с открытыми глазами, боясь, что вновь приснится страшный сон.

— Скорее бы утро, — подумала Ольга Васильевна, — и... на работу.

Она любила свою специальность чертежника. Работу выполняла добросовестно, с удовольствием и высоким качеством. Но завтра будет ее последний рабочий день — подошел пенсионный возраст. "Придется уступить место молодым", — так сказал начальник отдела, и никакие доводы и просьбы Ольги Васильевны дать возможность ей еще немного поработать успеха не имели.

Она всю жизнь прожила одна. Семьей обзавестись не удалось. Родных и близких в городе не было. Самым близким существом у Ольги Васильевны была кошка Майка, которая исправно провожала Ольгу Васильевну на работу, встречала по вечерам, а ночью приходила к ней в постель, устраивалась в ногах до утра. Так они и жили тихо и спокойно. Но не бывает так, чтобы покой был всегда.

— Как-то мы будем жить, когда я уйду на пенсию? — тихо обращалась Ольга Васильевна к Майке. — Чем будем заниматься?

Она не представляла себя без любимой работы, без веселых острословов. Поэтому и не спала всю ночь, переживала. Майка, чувствуя, что хозяйка нервничает, прижалась к ней плотнее, как бы успокаивая ее.

Наступило утро. Как обычно, Ольга Васильевна выпила крепкого горячего кофе и отправилась на предприятие. В этот день коллектив был особенно внимателен к ней. В конце рабочего дня начальник отдела собрал всех сотрудников, вручил Ольге Васильевне памятный приветственный адрес и сувенир — будильник. Все сказали хорошие слова и пожелали всего доброго на заслуженном отдыхе. Ольга Васильевна со слезами на глазах простилась с сослуживцами, сдала пропуск на предприятие и пошла домой. Она чувствовала, что оборвалась нить, которая связывала ее жизнь с жизнью коллектива, и думала: "Вот и все, теперь никогда не буду спешить сюда, к своим коллегам, постарела и стала никому не нужной. Жизнь моя теперь будет иной, бесцветной и неинтересной".

Ольга Васильевна шла какая-то потерянная, отрешенная от всего, не замечая, кто шел навстречу ей или обгонял ее, не видела, где находится — просто шла своей привычной дорогой.

Открыв дверь квартиры, она машинально погладила Майку, прошла на кухню, не раздеваясь, села.

— Вот и все, Мая, мы с тобой теперь остались вдвоем, — тихо произнесла она, глядя в зеленые Майкины глаза.

Опустившаяся ночь не принесла покоя. Уснуть Ольга Васильевна не могла, думала: "Теперь я пенсионерка. Как же буду жить на свою мизерную пенсию — жизнь-то какая стала дорогая с этими реформами да перестройками?"

Поднялась рано утром, взглянула на часы и поймала себя на мысли: "А куда же я так рано собралась? На работу ведь идти не надо". Потом вспомнила, что нужно оформить документы на пенсию. Она еще не знала, что это не так-то просто и займет у нее не менее двух месяцев. А когда положила пенсионное удостоверение в свою сумочку, вновь подумала: "Ну а чем же займусь теперь?"

Ольга Васильевна убрала квартиру. А ночью опять боролась с бессонницей.

Утром встала разбитая. Кружилась голова. Выпила стакан чаю и собралась на улицу, не зная, куда же идти. Ее тянуло к какой-то деятельности. Более 35 лет она изо дня в день ходила на работу, трудилась, общалась с людьми. Все было привычно, естественно, а вот теперь...

Ольга Васильевна вышла из дома и медленно побрела вдоль заборчиков к станции Болшево. Шла, спотыкаясь на выбоинах асфальтового покрытия. Настроение было мрачное. "Как же быть без работы? — думала она. — Какая же невзрачная жизнь у бездельника! Боже мой!"

Она дошла до переезда, повернула обратно. Навстречу Ольге Васильевне шли люди. Они куда-то спешили, видимо, у каждого были свои планы, свои дела. "Какая скука, как тяжко одиночество..."